Николай Метельский - Юнлинг

Слабый кивок от девочки, вот и все, чего я удостоился. Даже не посмотрела на меня. То ли я в чем-то провинился, то ли ей стыдно.

— Она хочет уйти из Ордена, Дакари, объясни ей, что это ошибка.

— Оу, — помолчал я, глядя на девочку. Хм, судя по ощущениям в Силе, никаких негативных эмоций в мою сторону она не ощущает. А так…

— "Оу"? И это все?

— Скайуокер, — перевел я на него взгляд. — Как ты думаешь, что я тут делаю?

— Ее ждешь, видимо, — ответил он, слегка раздраженно. — Стоп. Ты ведь не мог знать, что она… — замолчал он.

— Слишком очевидный итог, — вздохнул я, вновь глянув на молчащую девочку. Только на этот раз она все же подняла на меня взгляд. — Либо недоверие к Ордену, либо к себе.

— Я должна, — заговорила, наконец, Шпилька, — разобраться в себе.

— Ты ни в чем не виновата, ученица. В чем тут разбираться?

— Если даже Совет… — начала она, но была прервана Скайуокером:

— Имеет право на ошибку. Великая Сила, да никто из них даже не знал тебя толком.

— Ты, правда, не понимаешь, Скайуокер?

— Да что тут понимать? Да, все сложно, но уходить из Ордена, — он аж руки в стороны развел от переполнявших его эмоций.

— Если тебя назвали тупой бантой, — начал я ему объяснять, — дай обидчику в морду. Если назвали опять – сломай ему колено. В третий раз можешь вообще все кости переломать. Но если даже после этого тебя продолжают так называть – вставай на четвереньки и иди пастись, ибо ты и есть тупая банта. Недоверие Шпильке выказали слишком многие и слишком уважаемые разумные, чтобы она не задумалась: "А так ли со мной все нормально?" Наша малышка, — положил я ей руку на голову, — слишком ответственная и добрая. Представь, что у тебя есть очень дорогой человек, но все вокруг говорят, что ты чудовище, которое однажды сорвется и убьет его. Все. Говорят. Одно. И то же. Тут волей-неволей задумаешься: "А не держаться ли мне подальше от него?" Хотя бы пока не получится разобраться в себе и удостовериться, что все это ерунда.

— Я… понимаю, — выдавил из себя Скайуокер. — Но… Прости меня, Асока, — прикрыл он ладонью лицо. — Прости.

— Не надо, Энакин, — погладила она его по плечу. — Все нормально.

— Выше нос, — усмехнулся я. — Никто ведь не говорит, что Шпилька уходит в самоизгнание. Никто не запрещает нам видеться.

— Да при чем здесь это? — произнес Избранный устало.

— При том, что Орден – не центр галактики, — ответил я иронично. — И она не вертится вокруг него. Пока мы живы, возможно, что угодно. Главное, не забиваться в угол.

Помолчали.

— Ты прав, — нарушил тишину Скайуокер. — Абсолютно прав. Шпилька, — запнулся он. — Я понимаю тебя. И твой выбор понимаю. Сейчас мы разойдемся, но обещай, что завтра-послезавтра мы встретимся. Я не буду тебя переубеждать, но о будущем поговорить надо.

— Обещаю, — кивнула Асока.

— Все, — сказал Энакин, прикрыв глаза и глубоко вздохнув. — Расходимся. И, Дакари, спасибо.

— Всегда пж, — пожал я плечами.

— Что, — удивился он?

— Пожалуйста, Скайуокер. Всегда пожалуйста.

— "Пж", — покачал он головой. И не говоря больше не слова, развернулся и пошагал обратно в Храм.

Понаблюдав за его спиной, повернулся к Асоке.

— Что-то мне подсказывает, что ты не собиралась меня предупреждать о своем уходе, — на что девочка опустила голову. — Я ничего не говорю о твоем выборе – он только твой. Но просто взять и пропасть, не предупредив меня? — теперь, она еще и замялась. — Я каждый долбаный год отправляю детей на войну. Каждый, мать его, год смотрю им вслед. Думаешь, я не волнуюсь за них? Неужто было так трудно предупредить и попрощаться? По-твоему, я просто махнул бы рукой на твою пропажу? А, лучший друг пропал, фигня какая, — тут она совсем уж голову в плечи втянула. — Знаешь, что самое паршивое? Не смотреть, как они уходят, и даже не сообщение об их смерти, а вообще никаких сообщений. Тревога нарастает каждый месяц, потом каждый день, а потом приходит понимание, что они мертвы. И тишина.

— Прости… — промямлила она, не поднимая головы.

Вообще-то я не собирался ее отчитывать, но Скайуокер немного сбил мои планы по разговору с ней. Изначально я собирался договориться о встрече со Шпилькой на следующий день после ухода из Ордена, но наш Избранный успел забить стрелку раньше меня. Поэтому я решил немного пожурить девочку и стребовать с нее обещание о встрече после него. Но стоило только начать и… понесло. Все-таки я не врал ей и, признаться, действительно думал, что она предупредит, а тут я такой самый умный, типа, уже все понял и жду ее на выходе. Переоценил. Даже не знаю кого: себя или Асоку. И да, меня ее поведение задело.

— Держи, — достал я ключ-карту. — Это от номера одной гостиницы, адрес я тебе скину сообщением на комлинк. Можешь жить там сколько угодно, за все уплачено, — матушка гарантирует. Точнее ее отец – мой дед, которому гостиница и принадлежит. И не смей пропадать. Как успокоишь Скайуокера, свяжись со мной – я тоже, знаешь ли, не железный, и меня тоже надо успокаивать.

— Детишки, — буркнула она себе под нос, беря карточку. Почувствовала, что я успокоился.

— Которых ты решила бросить, — ответил я слегка резковато. — В конце концов, никто не мешает тебе раздумывать о высоком и здесь, на Корусанте. Сомневаюсь, что мы услышали бы, куда ты решила умотать.

— Прости, — повторилась она. Но на этот раз уже не так жалостливо, хоть и без наигранности.

— Ты, главное, не пропадай, — вздохнул я. — Обещаешь?

— Обещаю, — кивнула она. После чего подалась вперед, обнимая меня. — Спасибо.

— О-хо-охо, мелкая, — обнял я ее в ответ. — Что б ты без меня делала?

В ответ она уперлась лбом мне в грудь и, кажись, начала всхлипывать. Не удивлюсь, если она только сейчас почувствовала, что вся эта история закончилась. Так мы и стояли. Асока заливала меня слезами, а я гладил очень уставшую девочку.

Асока связалась со мной через три дня, два из которых я потратил на попытки добыть мечи Вентресс. Точнее, из той рутины, в которую я был погружен, именно это сильно выделялось. Суд над Баррис закончился очень быстро – одно заседание, и изгнанная из Ордена женщина признается виновной и приговаривается к смерти. Кстати, после этого я получил еще одно подтверждение, что я… паршивый джедай. Если вообще джедай. Дело в том, что мне пришла в голову мысль о посещении казни Баррис, но подумав, решил, что ей от этого только проще будет, она ведь уверена, что права, и, увидев меня, вполне может спрятать свой страх за гордостью. Тогда я пошел к Оби-Вану – моя мстительная натура требовала сделать ей последнюю пакость, а что может быть хуже, чем увидеть перед смертью джедая, чуть ли не всем Орденом считающегося всепрощающим. Хорошо, что Кеноби не понял моего плана, а посчитал, что я действую из хороших побуждений, и идти отказался, заодно пояснив, что именно из-за возможности причинить ей боль, никто из Совета туда и не пойдет. Джедаи, мать их. Тогда-то мне и пришла в голову мысль вернуть мечи Асажж. К сожалению, Кеноби хоть и был до крайности добрым, но вот дураком его назвать нельзя. Я юлил, как мог – врать-то нельзя, но, в конце концов, пришлось признаться, что хочу их отдать Вентресс, а она, если кто забыл, считается государственным преступником. И плевать, что она ушла из КНС и больше не ученица Дуку, совершенные ей преступления это не оправдывает. Будь на месте Оби-Вана кто-нибудь иной, и меня тут же послали бы, а вот Кеноби… сам черт ногу сломит, что у него там в голове, но ответ мужчины был: "Я подумаю". Само собой, его слова меня не впечатлили – вы думаете, только я умею играть словами? Вот два дня я и занимался террором бедного Кеноби. Ну, или один день – в первый я еще находил логические доводы, а вот во второй пошел чистый прессинг.