М. Волошина - Дни и ночи Невервинтера

Касавир не участвовал в общем веселье, а сидел в Храме с Иварром, отыгрывая свой прошлый позорный проигрыш в шахматы. Видимо, отыгрался, потому что, когда нескучный вечер подходил к концу, вышел из Храма довольный, зашел в таверну, взвалил любимую на плечо и потащил в спальню. Причем, в свою.

Обратив внимание на одеяло, лежащее на полу, Эйлин пришла к выводу, что он, скорее всего, сделал это только для того, чтобы в эту ночь она была у него под присмотром. Она не успела решить, обижаться на него или нет, и, если обижаться, то за что. Неуемные дворфы, — их было, судя по всему, десятка два, — снова принялись плясать в ее голове.

Она медленно, стараясь не делать резких движений, приподнялась на локтях. Окно было распахнуто настежь и свежий, еще по-утреннему прохладный воздух, слегка взбодрил ее. Касавир, уже вернувшийся с утренней пробежки, умытый-побритый, сидел у нее в ногах в одних штанах и, как ей казалось, нахально улыбался. Действительно, улыбаться, когда у твоей леди в голове непрошенные гости пляшут джигу, — неслыханное нахальство.

— Доброе утро, милая, — невозмутимо произнес Касавир. — Ты кажешься очень уставшей. Ночка выдалась бурной?

Эйлин хмуро посмотрела на него и отвела взгляд.

— Ладно тебе издеваться. Лучше помоги. Ты же можешь. Руки наложить или еще что.

Касавир отогнул край покрывала у ее груди, скосил глаза и без тени улыбки произнес:

— Ну… на «еще что» я бы, пожалуй, согласился. Этой ночью ты так соблазнительно ворочалась и ругалась во сне, а запах эля был так возбуждающ, что я не знаю, как до утра дожил, не смея к тебе прикоснуться.

Эйлин покраснела и натянула покрывало на нос.

— Но придется это отложить, — продолжал Касавир. — Я видел на дороге к крепости твоего отца. Бивил сказал мне, что это твой отец. Так что, давай мне свою голову. К сожалению, запах перегара и муки совести я излечить не могу.

Эйлин искренне возмутилась.

— Муки совести?! Да знаешь ли ты, что только благодаря мне, Нивалю и вовремя подоспевшему Грейсону Молот Айронфиста не достался Кулмару?

— А-а, ну тогда ты — герой. Сиди спокойно, — ответил Касавир, прикрыв глаза и приложив пальцы к ее вискам, — а еще лучше, помолчи и не отвлекай меня.

Когда Эйлин полегчало, она оживилась и снова принялась болтать.

— Видел бы ты Ниваля и Грейсона, пьющих эль из деревянных кружек.

Касавир поморщился.

— Ну, Ниваля я и не таким видел в свое время, когда Иварр решил, что слишком стар, и осел в Невервинтере. Я тогда остался с ним и пошел на службу лорду.

Эйлин с интересом посмотрела на него.

— Значит, это правда. Это не с тех ли пор Ниваль к тебе…

— Давай не будем об этом, — резко оборвал ее Касавир с металлом в голосе.

— Извини, — Эйлин смутилась и опустила глаза, — я не думала, что это так неприятно.

— Ничего, — смягчившись, ответил Касавир после некоторой паузы, — я не в обиде, но говорить об этом не хочу.

Эйлин кивнула.

— Ладно, забыли. Мне еще нужно привести себя в порядок, вспомнить, что я капитан крепости и поговорить с отцом. Можно я воспользуюсь твоей ванной?

— Спинку потереть? — с улыбкой спросил Касавир, удерживая ее за край рубашки, когда она попыталась встать с кровати.

Эйлин улыбнулась в ответ и взъерошила ему волосы.

— Опять издеваешься.

С чистой одеждой проблем не было. Эйлин была тут частой гостьей, и Касавир, скрепя сердце, даже выделил ей полочку в своем шкафу. Пока она одевалась, он сидел на уже заправленной кровати и, прищурившись, рассматривал ее. Он думал о том, как бы он сам отнесся к тому, что его молодая красивая дочь, если бы она была, полюбила бы кого-то, вроде него. Убивать бы, пожалуй, не стал. Когда она была готова, он попросил кинуть ему рубашку и спросил:

— Пойти с тобой к отцу?

— Не откажусь, — ответила Эйлин, подмигнув ему.

По дороге они зашли на кухню, где Эйлин тут же припала к кувшину с морсом. Кэйтан, несмотря на их протесты, быстро соорудил легкий перекусончик, изобретенный специально для вечно занятой Эйлин и вечно голодного Касавира: огромный бутерброд с ростбифом, ветчиной, сыром, свежими и маринованными овощами и фирменным соусом.

Во дворе было необычно тихо и пустынно. Тишину нарушали голос Катрионы, муштрующей солдат на плацу, да звон наковальни непьющего Якоби, который всегда рано принимался за работу. «А, ну конечно, орды Кулмара тут не хватает, — злорадно подумала Эйлин. — Отсыпаются, небось, вповалку в казарме».

— Кстати, о Гробнаре можешь не волноваться, — сообщил Касавир, когда они спускались во двор, жуя на ходу бутерброды.

— Вернулся?

— Угу. Сын Орлена принес его со связанными руками и кляпом во рту. Сначала он радовался и рассказывал, как его подобрала и обогрела крестьянская семья. А потом убивался, когда увидел, что у его лютни перерезаны струны.

Увидев возле таверны Дэйгуна, о чем-то беседующего с Элани, они переглянулись и подошли к ним.

— Привет, отец, — сказала Эйлин, проглотив кусок бутерброда.

Отец. Да, она его всегда так называла. И очень хотела верить в то, что он искренне называет ее своей дочерью. Этот невысокий, худощавый, суровый и малоразговорчивый лесной эльф из Западной Гавани был другом ее матери. Его жена и мать Эйлин погибли, защищая ее, тогда еще малышку, во время первой битвы с Королем Теней. Тогда в нее и угодил осколок меча, перевернувший ее жизнь через двадцать лет, когда Король Теней вновь пошел войной на мир живых. Дэйгун посчитал своим долгом усыновить девочку. Но всю сознательную жизнь ее не покидало ощущение, будто она в чем-то виновата перед ним.

Дэйгун отвлекся от Элани и оглядел их обоих. Его голос был ровен и бесстрастен.

— Здравствуй, дочь моя. Ты все так же хороша. Но, я смотрю, твои манеры значительно изменились с тех пор, как я видел тебя в последний раз. В этой крепости не принято есть за столом?

— В МОЕЙ крепости, отец, — ответила Эйлин. — Я тоже рада тебя видеть. Обниматься будем?

— Хм, — Дэйгун ничуть не смутился, — трудно осознать, что ты стала такой важной птицей. А это, если не ошибаюсь, Касавир?

Касавир ответил за нее. Он посмотрел на Дэйгуна и добродушно сказал:

— Да, господин Фарлонг, вам верно доложили. И все остальное, что вам доложили — тоже правда.

Последующая борьба взглядов закончилась со счетом 1:0 в пользу Касавира. Эйлин смотрела на это с нескрываемым восхищением. В роли строгого, но заботливого папашки Дэйгун выглядел великолепно. Главное, чтобы он не сильно увлекся. И Касавир был неподражаем, когда ответил на пронзительный взгляд раскосых серо-зеленых глаз Дэйгуна открытым и уверенным взором человека, не считающего себя виноватым и спокойно поглощающего вместе с любимой женщиной свой утренний бутерброд. Мудрый отец это оценил. Он протянул Касавиру руку и произнес: