М. Волошина - Дни и ночи Невервинтера. Книга 2

— Пьете эту кислятину?

— Так ничего другого не предлагают, — ответила Эйлин.

Амадей заговорщицки подмигнул.

— Дорогим гостям — самое лучшее. Могу отвести вас к одному специалисту. Он варит лучший в этих краях шнапс. Чистый, как слеза и крепкий, как удар моего кулака.

Друзья переглянулись. В общем-то, забористого домашнего вина им было достаточно, но обижать гостеприимного хозяина не хотелось.

Специалист по шнапсу жил в одиночестве в небольшой долине к северу от деревни. Путь туда и обратно занял около часа. Старый седой кентавр-шнапсовар, оказавшийся по совместительству дедом Амадея, был страшно рад их видеть и с гордостью поделился бутылью своего загадочного продукта, половину которой по дороге выпил сам Амадей. Наблюдая, как пьяный кентавр идет, пошатываясь и спотыкаясь на каждом шагу, Эйлин подумала, как здорово иметь всего две ноги.

Придя в деревню, они увидели, что праздник идет полным ходом и начинает принимать дикий оборот. Столы лежали на земле, вокруг них валялись остатки еды. Одна из бочек лежала разбитой, распространяя запах чуть подбродившего вина. Неожиданно чьи-то сильные руки схватили Эйлин и подняли вверх. Увидев перед собой ухмыляющуюся красную морду кентавра, она заорала. Он закинул ее себе на спину и собирался куда-то тащить, но тут его лицо встретилось с чьим-то кулаком. Это Амадей подоспел на выручку.

— Ты, ослиный сын… ик… смотри, кого похищаешь! Иди… ик… найди себе пару в табуне сэра Лограма.

Очевидно, это было у кентавров большим оскорблением. Завязалась драка, в которой вскоре участвовал почти весь мужской состав празднующих. Кентавры были драчливыми, но благородными созданиями: в ход шли, в основном, кулаки и очень редко копыта.

Ниваль, разумно рассудив, что они здесь стали лишними, схватил Эйлин за руку и потащил, оглядываясь в поисках места, куда они могли бы спрятаться, пока разбушевавшиеся хозяева не успокоятся. Их нагнала миловидная кентавриха и, поманив рукой, сказала:

— Идите за мной. Идите, не бойтесь. Я Ника, жена Амадея.

Она привела их в примыкающий к овчарне большой сарай с толстыми бревенчатыми стенами и земляным полом. Там было довольно тепло и приятно пахло сеном, связанным в тюки и сложенным в углу.

— Здесь изнутри есть засов, можете закрыться и заночевать тут, пока наши благоверные развлекаются, — сказала Ника. — Лучше места вы не найдете.

Они сняли подбитые мехом доспешные куртки из каленой кожи с металлическими пластинами, разлили шнапс по фляжкам и уютно устроились на куче сена. Эйлин вдохнула теплый, с детства знакомый запах и сказала:

— Здорово.

— Угу, — поддержал ее Ниваль, — кайф. Наше здоровье.

Они чокнулись, и Эйлин, осторожно пригубив содержимое фляжки, закашлялась от неожиданности. Крепкий напиток, не хуже дядюшкиного самогона. Для снятия стресса и усталости вполне сгодится. Ниваль тоже оценил местный продукт, зажмурился, а открыв глаза, выдохнул и поморгал. Затем достал из кармана яблоко и, надкусив его, подал Эйлин.

— Ты поосторожнее с этим пойлом.

Закусив яблоком, она махнула рукой.

— Кому ты это говоришь. Помнишь, как мы с тобой дворфов уделали?

— Мы с тобой? — Ниваль фыркнул. — Много ты понимаешь в выпивке, женщина.

Он выдохнул, хлебнул из своей фляжки, прикрыл глаза, склонил голову, прислушиваясь к сврим ощущениям, и удовлетворенно кивнул.

— Моя печень закалена в боях за место под солнцем. А ты — жалкий любитель, которому лучше не пытаться становиться профессионалом.

Эйлин пожала плечами.

— Да я и не претендую. У меня, знаешь ли, есть дела поинтереснее.

Однако, напиток действительно оказался непривычно крепким, резким и пьянящим. Но теплые ощущения внутри были приятными. От всего выпитого за этот вечер у нее заслезились глаза, зашумело в ушах, язык стал слегка заплетаться. И, как обычно, появилось желание поболтать и подурачиться. Даже компания Ниваля показалась ей вполне приятной. Впрочем, что там греха таить, не так уж с ним было плохо. За эти несколько дней Эйлин не только привыкла к обществу начальника Девятки, но и поняла, что он отличный парень, когда не занимается глупостями вроде устроения диких вечеринок, потакания своим странным наклонностям и попыток поспорить с ней и построить из себя главного. Хотя, в двух последних пунктах они друг друга стоили. Но было и другое — они понимали друг друга с полуслова и, главное, ничуть не обижались. Ей вдруг пришла в голову мысль, что с Касавиром такое было бы невозможно. Назвать его гадом или хреновым командиром? Никогда, да и не за что. И он вряд ли позволил бы себе обзывать ее заразой, рыжей стервой или хотя бы глупой девчонкой. А если бы назвал, из его уст это звучало бы очень обидно.

Но думать о Касавире сейчас не хотелось. Слишком грустными были бы эти мысли. Эйлин казалось, что они не виделись целую вечность и кто знает, сколько еще не увидятся. В сущности, она даже не знала точно, жив ли кто-нибудь, кроме них. Она лишь верила в это, и была благодарна Нивалю за то, что он разделяет и поддерживает ее веру. Нет, лучше не думать об этом. Вот и он о чем-то задумался и погрустнел. Тоже кого-то вспомнил.

— Кто тогда больше всех выпил — так это Грейсон. Его черта с два перепьешь, когда он в ударе, — произнес он и улыбнулся, глядя в потолок.

— Скучаешь по нему?

Эйлин не особо рассчитывала на ответ и даже пожалела, что спросила, но на Ниваля нашел приступ разговорчивости. То ли под воздействием алкоголя, то ли от того, что они оказались вдали от дома, службы, в совершенно другой обстановке, но ему вдруг захотелось побыть откровенным с этой рыжей надоедой. Это была роскошь, которую он давно себе не позволял, даже с людьми, которых мог назвать близкими. Он пожал плечами и сказал со вздохом:

— Скорее, да, чем нет. Но я трезво оцениваю наши отношения.

Он откинулся, опершись на локоть, положил ногу на ногу, сделал большой глоток, подождал, пока очередная порция алкоголя разольется теплом по его телу, и продолжил:

— Он неплохой. Даже хороший парень, если уж на то пошло. Помнишь, как он тебе помог выкрутиться, взяв на службу и защитив от судебного преследования. Никто другой не пошел бы на это.

— Так ведь ты его и уговорил, — заметила Эйлин.

Ниваль ухмыльнулся. Еще бы. Потому что нашел правильный подход к преданному рыцарю Невервинтера, готовому в лепешку разбиться, чтобы послужить Родине. На этой почве они и стали друзьями. Ниваль ностальгически улыбнулся, вспоминая, как он, опытный дипломат, неожиданно сам для себя волновался, когда сэр Грейсон, который жил в отдаленном замке и лишь изредка перекидывался с ним парой слов, бывая во дворце, прибыл по его приглашению для разговора о деле государственной важности. Что ни говори, а с Грейсоном ему повезло. И даже если ничего от их отношений не останется — дружба будет нерушимой, какими бы разными они ни были.