Александр Машошин - Сны о республике

— Всё, — упавшим голосом сказала Рати, прочитав текст. — Теперь точно Дантуин. Если не Сельхозкорпус.

— А я думаю, никому ничего не будет, — беспечно отозвалась Осока. — Ровным счётом ничего.

— Это почему это? — удивилась Баррисс.

— Если бы мы чинили сами, нагорело бы, к гадалке не ходи. А мы привели специалиста, Старший инженер не будет подставлять Алекса.

— Типа ворон ворону глаз не выклюет? — блеснула знанием фольклора Баррисс.

— Дипломатичность и умение расположить к себе собеседника, — заметил я, — всегда были сильной стороной Ордена джедаев. Ладно, дамы, кто как, а меня ждут к ужину.

— Нас тоже, — подхватила Осока.

На сей раз за руль я пустил её, взяв слово, что она нас не угробит, а сзади сел сам. Между прочим, там вполне сносно можно устроиться.

— Мне показалось, или Баррисс сегодня опять сильно не в духе? — спросила подругу Рийо. — У неё ещё какие-то неприятности?

— Ты её просто редко видишь, она по жизни такая, — отмахнулась Осока. — Необщительная.

— Ну, может быть. Вообще, мне показалось, она до жути боится, что её накажут за поломанный рехен.

— За свою безупречную репутацию она боялась, — поправил я. — Великолепная Оффи сломала компьютер! Конфуз, скандал!

— Как в Сенате прямо. Я думала, уж в Ордене иначе.

— У нас тоже по-всякому, — сказала Осока. — У каждого джедая свои пауки в мозгу.

— И у тебя? — улыбнулся я.

— Вот такенные, — она показала, какие.

Видимо, решив подкрепить сказанное, Осока припарковала спидер не к веранде апартаментов, как все разумные существа, а положила его бортом на балюстраду балкончика гостиной и предложила нам высаживаться. Затем выпрыгнула сама и щелчком брелока отправила машину вниз, на стоянку.

— Копия… — вздохнула Падме, наблюдая этот цирк.

— А что сразу я-то? — вскинулся Анакин. — Это было давно… и нечасто.

Ужин проходил в тёплой и дружеской обстановке. Особенно с того момента, как я заявил, что мы, наверное, пойдём "на свежий воздух", то есть, на веранду, расположенную этажом ниже. Забрав основную часть из того, что Падме выставила на стол "на похрустеть", и переносного "алхимика", я, Осока и Рийо спустились по изогнутой мраморной лестнице. Над Корусантом опускался вечер, небо было затянуто длинными языками облаков, и светило пробивалось среди них урывками, никакой тебе красоты, никакой романтики. Автомат освещения был включён, и, едва Рийо первой вышла под высокий свод веранды, на спинках-балюстрадах полукольцевых диванов зажглись молочным светом сплюснутые светильники. Вообще, веранда мне не очень нравилась, во всяком случае, меньше, чем верхний этаж. Слишком уж помпезно, как в музее или во дворце. Колонны, лесенки, драпировки в старинном стиле, мраморный пол – в общем, недомашнее такое место. Падме, кажется, было всё равно, к дворцовым интерьерам она привыкла больше.

— Красиво, — сказала Рийо. — Здесь я ещё не бывала.

— Даже слишком красиво, — отозвалась Осока. Смотри-ка, а насчёт убранства она того же мнения, что и я.

Как и в "Пяти нотах", Осока старалась, чтобы я и Рийо общались поактивнее. Ну, сейчас и усилий для этого прикладывать было не надо: ни я, ни она не тяготились обществом друг друга и разговаривали, как давние знакомые. Вообще, на поверку панторанка оказалась очень приятной девушкой, когда вела себя свободно и непринуждённо. Она, оказывается, и улыбаться умела, и остроумием блистала, ну, а про внешность и говорить нечего. Я даже спросил, полушутя, полусерьёзно:

— Слушай, а ты точно Сенатор, или только двойник этой Герцогини Вьюг?

— Сейчас я – просто я, — засмеялась она. — А что, я слишком строго держусь обычно? Разве твоя кузина не так же себя ведёт? На работе одно, без работы другое.

— Как тебе сказать… Обычно ты такая, ну, максимально собранная, что ли.

— Будто в спину спицу вставили, — подсказала Осока. — Я давно это говорю.

— Да, что-то вроде, — сказал я. — Падме только королевой такая была, сейчас она стала как-то попроще и пораскованнее.

— Наверное, у меня это вот всё, — Рийо на секунду распрямила спину, развернула плечи, показывая, что именно, — от привычки казаться старше и серьёзнее. Я поначалу так боялась, что меня не будут воспринимать как равную, и очень старалась. На самом деле, это вовсе не означает "не подходите ко мне, я занята".

— У Падме ещё как означало, поэтому я немного не понял.

Осока была очень рада, что мы нашли общий язык, это было видно. Но чувствовал я и другое: тогрута сидит как на иголках, дожидаясь удобного момента оставить нас наедине. А вот этого-то, как раз, мне по определённым причинам не хотелось совершенно. И, когда в коридоре нижнего этажа послышались шаги, даже обрадовался. Это был один из охранников, звали его Вейз Тентат. Раньше он служил в штурмовой роте, гонял по системе контрабандистов, а полгода назад, после баротравмы лёгких, заработанной во время абордажа, перешёл в подразделение охраны. Тентат был немного бесцеремонным, как любой бывалый вояка. Когда надо по службе, совал свой длинный нос с горбиной в любое помещение. Свободно разговаривал с "охраняемой персоной", чего не осмеливался делать больше никто из охранников, кроме самого капитана Тайфо. Вот и сейчас, окинув взглядом веранду, он без особого смущения буркнул:

— Простите. А я запах почувствовал, подумал, не горит ли что…

В самом деле, издали, на грани чувствительности, аромат даже очень хорошего кафа запросто можно спутать с запахом дыма.

— Проходите, Вейз, — сказал я. — Вам налить?

— Если каф – да, а если что другое, то я на службе.

— Каф. Присаживайтесь, — Осока выудила из поддона "алхимика" дополнительную чашку, нажала сенсоры на панели управления. Ароматный напиток полился в чашку интеллигентной тонкой струйкой.

— Хорошо… — с наслаждением протянул Тентат, потянув носом. Отхлебнул. Продолжил: — Вот у нас на базе Пятого полка был случай…

Я спрятал улыбку. Вечер солдатских баек можно считать открытым. Если Осока в компании о своих заданиях не рассказывала никогда, Вейз "героического прошлого" не стеснялся, а ещё – хорошо знал, где и сколько можно приврать. Пару его историй я успел послушать в разных вариантах: при мне и бойцах он рассказывал одно, а для помощниц Падме, у которых нет технического образования, навешал таких чудес и ненаучной фантастики, что я решил не выходить и тихонько ретировался. Зачем портить сказку? Элли и Мотэ слушали с такимвыражением лиц… И пусть мне только кто-нибудь скажет, что привирать нехорошо!

— Капрал! Вы опять? — раздался от входа сердитый голос Дорме, главной помощницы сенатора Амидалы. Её приближения не уловил никто из нас, каким-то образом эта женщина умела ходить абсолютно беззвучно, даже на высоченных каблуках.