Александр Машошин - Сны о республике

— Не волнуйся, — сказала она. — Процесс политический, все это видят. Мы не допустим казни, и в любом случае будем голосовать за минимальный срок…

Дальнейшего я не слышал, они отошли слишком далеко. И всё равно был возмущён до глубины души. Что она мелет? Какой срок? Она, что, заранее считает процесс проигранным?? Ну, да, конечно, подумаешь, несколько лет тюрьмы ни за что! Не ей же сидеть!

Пропустив сенаторов, офицеров и чиновников, ворота шлюза базы сомкнулись. Я остался один на площади, под развевающимися флагами, возле исполинской стелы с именами павших бойцов. То есть, вокруг, конечно, были и другие: водители возле машин боссов, солдаты, по одиночке и подразделениями спешащие по служебным делам, но моё сознание отказывалось их воспринимать. Я только отметил мельком, что наш гвардеец и панторанский пограничник стоят отдельно от других, да и понятно: накануне они вместе с остальными участвовали в поисках, им есть что обсудить. Подумал, и забыл. Все мысли были сейчас о Ней, об Осоке. Как она стоит сейчас перед этим военным судилищем, перед сушёным кальмаром Таркином, который на этом судилище не правду ищет, а политический капиталец сколачивает. И никто, кроме моей сестры, не сможет сейчас сказать слова в её защиту.

— Ждёшь? — спросил у меня кто-то.

— Жду, — вяло ответил я. Обернулся. Клон. В расчерченной синими полосами броне Пятьсот перового легиона, снаряжение спецподразделения и спецназовский же шлем подмышкой. К ним очень трудно привыкнуть, к клонам. Все на одно лицо, на один голос, и, в то же время, все разные, когда поговоришь толком. Этого я знал, вон и приметная татуировка на правом виске. Сержант Пятерня. Он снял с пояса металлический кругляш, похожий на гранату, отвинтил крышку, протянул мне:

— Выпьешь? Чистый, девяносто шесть оборотов.

— Нет, спасибо, развезёт.

— А я выпью.

— Ничего на службе-то?

— Да пошли они все! Меньше группы не дадут, дальше боя не пошлют, — он сделал глоток. — Ты не думай. Не предатель она. И ребят не она убила. Лажа всё это. Уж я её знаю.

— И я знаю, — сказал я. — И тоже не сомневаюсь.

— Паскудство какое-то получается. Вот генерал Крелл, его же с самого начала видно было. Злой, жестокий, а разве джедай может быть злым? Но до последнего момента не верили, что он предатель. А тут девчонка всей душой… Настоящий джедай! А они её… — Пятерня длинно и с чувством выругался.

— А какие они, по-твоему, настоящие джедаи? — спросил я.

— Будто ты сам не знаешь, ты же с ними знаком.

— Да с кем я знаком? Со Скайуокером, с Кеноби, с ней вот, и с Айлой немного. И все они разные.

— В чём-то да, а в чём-то и одинаковые. Они все себя не жалеют. Ради других. А других – жалеют, и тоже ради них же самих. И ещё не сдаются. Никогда. Думаешь, почему генерала Скайуокера здесь нет? Он подставщицу найти пообещал. И найдёт, думаю.

— Известно, кто это?

— Есть вариант, что Вентресс, слышал?

— Ещё бы.

— Но я что-то не очень верю. Генерал Кеноби однажды вблизи её видел. Не дрался, а именно видел. И говорил, что она немного на голову стукнутая, а в принципе баба не подлая. Убить убьёт, а в таком дерьме мараться не станет. Я ему верю. Другой это кто-то, расчётливый и беспринципный. Как там говорится? Цель оправдывает средства? Вот из этих.

— Ну, будем надеяться на Скайуокера, — вздохнул я.

— Тебе как, получше?

— Да, вроде.

— Тогда я пойду. Служба.

— Пятерня! — окликнул я вслед. — Спасибо!

— Пустое.

Казалось, прошла целая вечность после его ухода, прежде чем натужно загудели приводы, и ворота приоткрылись. Из них показались люди и другие существа. Впереди бежала – почти летела, позабыв про солидность – Рийо.

— Невиновна!! — закричала она, кидаясь ко мне. — Оправдана!!!

— Это просто замечательно! Падме удалось убедить трибунал?

— Нет! Анакин нашёл виновницу. И знаешь, кто это? Оффи!

— Эта зелёная… — я в последнюю секунду проглотил готовое сорваться с губ ругательство. — Давно она мне не нравилась. Тварь.

— А для Луминары какой позор… — покачала головой Рийо. — Воспитала мерзавку.

— Но где же сама Осока?

— Анакин повёз в Храм, — сказала подошедшая Падме. — Надо ведь уладить недоразумение с Орденом…

— Недоразумение??? — взорвался я. — Хорошенькое, мать его, недоразумение!! Да они на коленях должны просить у неё прощения!

— Думаю, они и собираются. Анакин обещал сразу после Совета привезти её домой. Поехали. Рийо, ты тоже с нами.

— Я и не собиралась отказываться, — ответила сияющая панторанка.

Дома Падме распорядилась готовить праздничный обед, а сама удалилась в спальню переодеться. Мы с Рийо сидели на диванах, пили сок. Как вдруг открылась дверь спальни. На пороге стояла моя кузина, непричёсанная, в наполовину застёгнутой блузке.

— Звонил Анакин, — безжизненным голосом произнесла она. — Осока ушла из Ордена. Сама. Ребята, да как же это… После всего…

Я вскочил, подвёл её, как сомнамбулу, к дивану, усадил, сунул в руки чашку с чаем:

— Выпей-ка. И расскажи по-человечески. Они, что, не извинились?

— Извинились. Просили прощения, хвалили, предлагали вернуться.

— А она ушла?

— Да, — Падме, кажется, справилась с шоком, отхлебнула ещё глоток, твёрдой рукой вернула чашку на стол. — По-моему, я знаю, почему.

— И? — спросила Рийо.

— Да мой идиот, вместо того, чтобы потребовать посвятить её в Рыцари, предложил снова идти к нему в падаваны!

— Он сам это тебе сказал? — уточнил я.

— Ну, да. Косичку ей протянул, о, звёзды…

— Нет, он, конечно, иногда тупит, но не до такой же степени!!

— Да уж. Она такой заговор раскрыла, это им, что, не испытания на зрелость?? — возмущённо сказала Рийо.

— Наверняка опять Винду воду мутит, — вздохнула Падме.

— Ничего, сейчас прилетит Анакин, мы его подробнее расспросим, — сказал я.

— Не прилетит. Сказал, что у него срочное задание, и он немедленно отправляется во Внешнее Кольцо. Подозреваю, он никого не хочет сейчас видеть.

— Точнее, стыдно посмотреть нам в глаза, — проворчал я.

— Алекс, — Падме обняла меня за плечи, — Анакин, конечно, часто поступает необдуманно, но он добрый человек. И для него уход Осоки – большой удар.

— Где же её теперь искать? — задумчиво произнесла Рийо. — Ума не приложу.

— Она придёт, — твёрдо сказал я. — Обязательно.

— А если не придёт… ну, значит, мы для неё ничего не значим.

— Ты в ней сомневаешься?

— Алекс, я не знаю. Смогла же она бросить всё, чем жила?

— Думай, что хочешь, а я верю. И буду ждать.

Я сидел за компьютерной панелью, тупо решал очередные уравнения для курсовой работы и старался не впадать в уныние. Ну, неужели ты не слышишь, не чувствуешь, как я тебя жду? Как верю… Звонок в нижнюю дверь выбросил меня из кресла, как сирена атомной тревоги. На пороге стояла Осока. Цепочки-косички на её виске больше не было. Но оба меча, зелёный и жёлтый, гордо висели на поясе.