Александр Машошин - Сны о республике

Некоторое время разговаривать мы не могли – губы были очень заняты. А потом я спросил, как можно небрежнее:

— Говорят, ты из Ордена ушла?

— Почти ушла. Но до конца уйти мне, всё же, не дали. Короче, ранг Странствующего Рыцаря и – погуляй, проветрись, приведи в порядок мысли. Как раз то, в чём я сейчас нуждаюсь. А то мозги дыбом. Что делать теперь буду, ума не приложу.

— Первым делом ты поднимешься наверх и расскажешь всё Падме и Рийо, которая, кстати, не собиралась уходить, пока ты не вернёшься.

— А Анакин? Почему-то я его не чувствую.

— Улетел. Стыдно, наверное, стало, что делал-делал дело, а в финале так обмишурился.

— Да ты что? Он же меня спас, разоблачил Баррисс!

— Знаю, Падме рассказала. Но это не извиняет его за то, что он тебя не удержал. И не признал, что ты достойна быть джедаем.

— У него такое бывает, что поделаешь.

Праздничный стол у нас в тот день, всё же, состоялся, правда, не обед, а ужин. Осока, сбиваясь с пятого на десятое, не один раз пересказывала, как всё было с самого момента ареста, мы – как искали её, что называется, всем миром. Дорме, сидя в уголке на кресле, тихонько перебирала струны кветарры, совсем как дуэнья из старинного фильма в покоях госпожи.

— В общем, не знаю, что мне теперь делать, — повторила Осока для всех то, что сказала мне внизу. — Может быть, улететь куда-нибудь подальше? На дальнюю планету, где никого нет…

— А как же мы? — спросил я. — Как же… я?

— Ну, это ведь не навсегда, Алекс. На некоторое время. С тобой я, пожалуй, полетела бы, но тебе ещё учиться два года.

— Учёбу можно и отложить.

— Нет-нет, ещё чего не хватало! — Осока погрозила мне пальцем. — Специальность надо получить! Я уж лучше сама с собой разберусь. А к тому времени, как ты закончишь учёбу, я, глядишь, и вернусь.

Я покосился на Падме: что же ты молчишь, ну, не то она говорит, не то, скажи ей! Но кузина молчала. И, в общем-то, её можно было понять. Это не в Сенате о насущных проблемах всей Галактики вещать, в своей собственной семье всё намного сложнее. А вот Дорме, которая, как и я, с Осокой была явно не согласна, наверное, высказалась бы, да не позволял этикет. Кто она такая, чтобы вмешиваться в дела семьи? Всего лишь фрейлина. И Дорме поступила иначе. Ленивые аккорды стали громче, превратились в чёткий ритм, и девушка негромко, себе под нос, запела:

Осока ощутимо навострила уши, хотя их и не было видно под полосатым кожистым башлыком. И то сказать, текст баллады оказался удивительно к месту. Особенно следующий куплет:

Повтор первого куплета Осока уже подпевала фрейлине в голос, отбивая ритм пальцами по колену.

— Спасибо тебе, Дорме, — сказала она. — Встряхнула меня твоя песня. Теперь, кажется, я знаю, как поступить.

— И как же? — тут же спросила Рийо.

— Есть у меня одно интересное предложение. И лететь надо будет, и с пользой. Не бежать от всех, не прятаться под одеялом. Пожалуй, соглашусь…

Старый док в стороне от центров военной и гражданской жизни Корусанта был не примечателен ничем. Официально он давно не использовался по назначению и был превращён в склад. Со стороны входа именно так и казалось: насколько хватал глаз, цех был заставлен штабелями контейнеров и ящиков. Но стоило нырнуть в проход и сделать зигзаг, становилось видно, что штабеля – всего лишь тонкая стена, скрывающая пространство дока. Часть его занимали машины и механизмы для обслуживания кораблей, в гораздо меньшем количестве, чем в доках, где ремонтировались разрушители. С другой стороны у стены стояло несколько тяжёлых истребителей. Середина оставалась свободной, и через эту пустую площадку был прекрасно виден лежащий под сдвижной крышей центральной части исследовательский звездолёт. Он принадлежал к одной из недавних серий лёгких республиканских крейсеров, треугольный, как разрушитель, но гораздо меньше по размеру, и снабжённый сзади вынесенными на кронштейне тремя двигателями от быстроходного посольского фрегата. Сторонний наблюдатель, увидев небольшую группу существ возле переходника, должно быть, решил бы, что провожают дипломата или духовного лидера какой-нибудь отдалённой планеты, не входящей в Республику. Взвод солдат в качестве почётного караула, в числе провожающих – трое сенаторов и хранительница Великой Библиотеки Джокаста Ню. Впрочем, приглядевшись внимательнее, наблюдатель весьма удивился бы. В почётный караул обычно назначают рослых импозантных комендачей, а не этих приземистых ребят в мундирах без знаков различия, но с офицерскими кокардами на кепи. Спецназ флота занимается совсем другой работой, особенно в период войны. А присутствие магистра Йоды удивило бы наблюдателя ещё больше. Если бы сюда пускали посторонних.

Сенатор Бэйл Органа произнёс несколько напутственных фраз, что-то короткое, но ёмкое и мудрое сказал Йода, и участники экспедиции мимо короткого строя почётного караула двинулись к переходнику.

— Я буду очень скучать, — сказал я Осоке.

— И я. Но, ты же знаешь, мне нужно… хм, чуть не сказала "развеяться". Привести в порядок мысли и планы. Ты университет закончить не успеешь, а я уже вернусь.

— Всё равно, мне за тебя тревожно.

— Перестань. Не на войну летим.

— То-то, что не на войну, а неизвестно куда. Что там ожидает, одним звёздам ведомо.

— В любом случае, Гривуса и Дуку там не будет. И потом, Сила со мной, слышал, что сказал Йода? А уж он-то знает.

— Ладно. Ты только возвращайся.

— Наш корабль называется "Бумеранг", а бумеранг всегда возвращается туда, откуда запущен.

Я притянул её к себе, поцеловал. И не отрывался так долго, как только мог. А потом створки переходника сомкнулись, отрезая её от меня. Вздрогнул воздух от неслышной работы репульсоров, и "Бумеранг" плавно воспарил через раскрывшиеся створки крыши к рассветному небу.