Lilian kls - Красное и чёрное

— Каким же это образом?

— Сказала, что не желает выходить замуж без любви.

— Если бы я был на её месте, я бы сказал тоже самое, Северус.

— Почему это?

— Да потому что она думает, что ты её не любишь.

— И что же мне делать?

— Скажи ей, что любишь, и тогда будешь знать наверняка, как она относится к тебе.

— Не могу.

— Понимаю, я бы тоже, наверное, не смог.

— Гарри, ты проснулся? — рано утром Северус заглянул в детскую.

— Да пап, меня уже разбудила Римми.

— Прекрасно. Тебе помочь собраться?

— Если тебе не трудно, отец, — зевая и потягиваясь, проговорил Гарри.

Северус усмехнулся своим мыслям. Неужели он сам сделает из мальчишки избалованного Джеймса Поттера?

— Отправляйся в душ, потом надень парадную мантию и спускайся к завтраку, а то твой крёстный нам ничего не оставит.

— Хорошо, отец, — и мальчишка вприпрыжку побежал в ванную.

Но быстро выглянул и спросил:

— Отец, это правда?

— Что правда? — Северус уже начал привыкать к тому, что он «отец» или «папа».

— Ну, что…

— Прошу тебя, перестать мямлить и выражать свои мысли чётко и ясно, — устало сказал Северус. У него уже начала болеть голова, и все мысли были заняты тем, есть ли у него запас необходимого зелья.

— Что вы с мамой женитесь. Вы ведь не разыгрываете меня? Это правда?

— Конечно, правда, я не никогда не шучу такими вещами.

— Это же замечательно! Теперь у нас будет настоящая семья! Спасибо вам! — воскликнул Гарри и скрылся в ванной.

— Да, я согласна…

— Объявляю вас мужем и женой. Мистер Снейп, Вы можете поцеловать свою невесту.

Северус, смущённо опустив ресницы, приобнял свою жену за талию и осторожно коснулся её губ. Словно пригубил обжигающий напиток. Аромат её кожи опьянял, но он не мог позволить себе насладиться этим. Но в этот момент он понял, что отдал бы многое, чтобы ещё раз почувствовать вкус её губ.

Поцелуй был быстрым и лёгким, я только успела почувствовать мягкость его губ, но его рука, которая легла на мою талию предавала мне уверенности и я почувствовала, что этот человек не даст меня в обиду, как и не обидит меня сам.

Гарри захлопал в ладоши, увидев, как целуются его папа и мама. Оба мародёра подхватили веселье, разлив по бокалам шампанское.

Северус Снейп сидел за своим письменным столом и делал записи в своём личном журнале. Он никогда бы не признался, что ведёт дневник. Да и никогда это не было дневником. В этой тетради он всегда записывал что — то важное, решал поставленные задачи, записывал новые рецепты зелий, вычислял возможность открытия новых заклинаний. Сегодня он окончательно поменял свой статус. Северус Снейп теперь не только Мастер Зелий, тёмный маг, профессор школы Хогвартс, бывший Пожиратель Смерти (теперь он был уверен, что бывший), член Ордена Феникса, но и отец и муж. И пусть он всего лишь приёмный отец и фиктивный муж, во всяком случае, таковым считает его жена. Об этом можно подумать и ближе к вечеру. А сейчас что — то удивительно радостное переполняло его. Что бы то ни было, но она согласилась стать его женой. Что — то же позволило ей согласиться? На мгновение можно позволить себе помечтать, что тут виной не только благополучие нашего сына. «Нашего сына» — как это необычно звучит. Необычно, но приятно.

Вдруг раздался осторожный стук в дверь. В несколько стремительных шагов Северус преодолел расстояние до двери. Распахнув её, он увидел на пороге свою жену.

— Что — то с Гарри?

— Нет, с Гарри всё в порядке, — она смущённо потупилась. — Я хотела спросить, у тебя в комнате душ нормально работает?

Северус несколько раз удивлённо моргнул.

— Что — то случилось с твоим душем?

— Да. Вода то холодная, как лёд, то просто кипяток. Я так и не смогла его настроить.

— С моим всё в порядке. Ты просила домового эльфа всё исправить?

— Да, только Римми отказывается его чинить. Она сказала, что он неисправен, и я могу воспользоваться душем в другой комнате. Мне не хотелось тревожить Гарри и, когда я увидела, что ты не спишь…

— Да, конечно, — Северус смутился. — Вот дверь в душ, — небрежным жестом он указал на незаметную дверь, — а мне необходимо кое с кем поговорить, — закончил он и, обойдя Любовь, вышел в коридор.

Зайдя в ванную, я включила воду и остановилась. Посмотрев в зеркало, я мысленно спросила себя: «Что я тут делаю? Ведь ясно, что всё это происки Эйлин. Но ведь мне самой хотелось этого, разве не так?»

Я набрала в ладони холодной воды и плеснула себе в лицо.

— Проснись, глупышка…

— Мама, что всё это значит?

— Северус, я хочу, чтобы ты был счастлив.

— Неужели ты не сохранила все свои воспоминания? Как ты говорила? В браке главное расчёт. Любовь губительна для нашего рода.

— Забудь эти глупости, сынок. Я же вижу, как ты смотришь на неё. Я знаю, что каждую ночь она думает о тебе. Вы любите друг друга.

— Ты говоришь об этом с такой уверенностью…

— Я уверена в этом так же, как и в том, что сегодня день вашей свадьбы.

— Но я не замечал с её стороны взаимности. Она никогда не говорила даже, что я нравлюсь ей.

— Но ведь и ты не говорил ей ничего подобного.

Северус вернулся в свою комнату. Любовь всё ещё была в душе. Мужчила сел за свой письменный стол и перечитал ту чушь, которую записал в своей тетради. Потом без сожаления вырвал страницу и, достав палочку, произнёс над бумагой «Эванеско». Когда с последними искрами исчезли все прошлые мысли, дверь в душ отворилась, и она в светлом халате из какого — то плотного струящегося материала появилась в проёме. Встряхнув чуть влажными волосами, она, наклонив голову, посмотрела на мужа.

— Спасибо, Северус. Я пойду к себе…

«Она спрашивает или утверждает?»

Северус смутился. Он отвёл взгляд и, поёжившись от сквозняка, запахнул воротник халата. Отвернувшись, он нерешительно отошёл к окну.

Ну что ж, я попыталась. Понимая его молчание и нерешительный кивок, как «да», я взялась за ручку двери.

— Любовь?

Я обернулась. Он хочет мне что — то сказать?

— Да?

Я посмотрела ему в лицо. Он, кажется, пытался что — то придумать.

— Подожди, — сказал он и отвёл глаза.

Я смутилась и опустила взгляд.

«Неужели?»

— Ты ничего не забыла?

«Ах, вот оно что».

Я обернулась к двери в душ.

— Выключить свет, — он кивнул. — Я не знала, что тебе будет так трудно сказать одно короткое слово, — сказала я немного раздраженно и, отвернувшись, взялась за ручку двери.

— Какое? — прошептал он где — то рядом с моим ухом.

Он аппарировал?

— Нокс, — ответила я и, обернувшись, встретилась взглядом с теперь единственным источником света в комнате, с его глазами.