Gierre - Гарри Поттер и Песочные Часы

Пока тянулись бессмысленные «досубботние» дни, в голове Гарри обрастал деталями коварный план по предотвращению череды катастроф Хогвартса. После того, как стало окончательно ясно, что Песочные Часы не имели к нарглам ни малейшего отношения и были суровой магической реальностью, мысли Гарри неизбежно привели его к необходимости рациональных решений.

Понукаемый каждое утро тетей Петуньей, получающий знакомые подзатыльники от дяди Вернона, огорошивающий меж дела Дадли сложными вопросами, Мальчик–который–продолжал-жить готовился к войне. Пока эта война существовала только в его голове, но так было лучше. Впервые он сам мог спланировать всё, от начала до конца, имея фору в пять лет, что даже по меркам Дамблдора наверняка было серьезным преимуществом.

Первая из идей касалась именно Дамблдора. Гарри вспомнил, как исчезает в пламени Феникса мудрый директор, и подумал о том, что было бы, если бы Дамблдор узнал о пяти годах действий разных темных волшебников. Чего стоит уже хотя бы то, что Дамблдор, узнав о предательстве Питера Петтигрю, сможет в считанные часы вытащить Сириуса из Азкабана, предотвратить возвращение Волан–де–Морта с помощью кровавого ритуала и даже само Пророчество Трелони об этом возвращении. План был хорош всем за исключением того, что в этом плане самому Гарри оставалось только сходить к директору и выложить ему события последних дней. Затем он снова пойдет на первый курс Хогвартса, будет ругаться со Снейпом на зельеварении и мечтать, что Макгонагалл выберет его ловцом Гриффиндора второй раз.

Помогало размышлять и то, что тетя Петунья подсовывала Гарри работу сразу же, как он выполнял предыдущее поручение. Возможно, она хотела компенсировать свое трусливое поведение в славный вечер знакомства с профессором из Хогвартса. Или же Гарри просто успел позабыть, как издевались над ним родственники в глубоком детстве. В любом случае, руки Гарри все время были чем–то заняты, и это позволяло ему предаваться размышлениям и не вызывать ненужных подозрений у окружающих.

— А куда ты поедешь? — спросил его Дадли в четверг вечером. Кузену хватило ума задать этот вопрос, когда поблизости не было отца с матерью.

— В Школу Чародейства и Волшебства, — охотно ответил Гарри.

— Ты будешь Волшебником? — Дадли, вновь смешно нахмурился, сопоставляя полученные факты.

— Еще не знаю, — ответил Гарри и пожал плечами, — может, у меня ничего не получится.

Совершенно сбитый с толку таким поворотом событий, Дадли пошел обратно. Гарри понял, что маленький кузен в первую очередь туп, а уже во вторую — жесток и жаден. Жестокость с жадностью пришли к нему как неизбежное следствие. Никому не приходило в голову общаться с Дадли, как с равным, воспитывать его и рассказывать ему поучительные истории. На секунду он даже испытал к кузену жалость.

— Неудачник! — крикнул Дадли из своей комнаты, прежде чем захлопнул дверь. Жалость к нему мгновенно улетучилась.

В ночь на субботу Гарри понял, что совершил чудовищную ошибку. Хагрид должен был явиться к нему во вторник ночью, а в среду они должны были отправиться в Косой Переулок. Время перестало идти так, как должно было идти. Хоть он и не встретился с самим собой, но что будет, если Хагрид не окажется в Банке Гринготтс в среду утром? Ведь грабитель будет там в среду. В прошлом, то есть в будущем, через четыре дня, профессор Квирелл разминулся с Хагридом на считанные часы. Что если в новой версии событий Волан–де–Морт получит эликсир бессмертия сразу же? Эта мысль поразила Гарри так сильно, что он не смог заснуть и всю ночь размышлял о том, как можно предотвратить катастрофу. К утру его посетила идея.

— Ого, Гарри, я думал, что ты немного…

— Здравствуйте, Гарри — это я, — Мальчик–который–притворялся подал голос из–за спины кузена. Хагрид добродушно расхохотался и начал втискиваться в дверной проем.

— Думаю, нам будет лучше сразу пойти за покупками, — заявил Гарри и, отстранив Дадли, пошел к выходу. Позади перешептывались тетя Петунья и дядя Вернон. Возражать они не стали, но прежде, чем захлопнулась дверь, дядя еще раз уточнил, что не будет оплачивать никаких покупок.

— Не очень–то дружелюбно, — заметил Хагрид, когда они шли по улице.

— Мне очень жаль, — искренне ответил Гарри.

По дороге они разговорились. Гарри старался подмечать все, что должно было вызвать в нем искреннее изумление, и по мере сил изумлялся. Хагрид рассказывал о своем давнем знакомстве с Гарри, о Дамблдоре, о том, что в Хогвартсе непременно Гарри обретет друзей и будет счастлив.

Когда они прибыли к Дырявому Котлу, Гарри наслушался историй Хагрида и так устал, что еле удерживал в голове свой стройный план. Бессонная ночь и болтовня добродушного великана давали отличный эффект, но в пабе Гарри мгновенно проснулся. Ему хватило одного взгляда в дальний угол, чтобы заметить там профессора Квирелла.

Хагрид торопливо шел через зал, явно желая поскорей показать маленькому Гарри Поттеру все чудеса волшебного мира, но Гарри не мог пройти мимо такой возможности. Песочные Часы, которые до сего момента казались просто издевкой безумного мага с факультета Когтевран, впервые предоставили ему реальную возможность кое–что сделать. И это кое–что не касалось бытовых неурядиц вроде проблемы с письмами, это было нечто очень серьезное.

— Хагрид, можно мне воды? — как можно жалобней попросил Гарри.

Великан покряхтел, огляделся и велел Гарри сесть за свободный стол. Усаживаясь, Мальчик–который–притворялся постарался выбрать место, с которого хорошо было видно, что делает профессор.

— Послушайте, вы говорили, что мои родители… что вы их хорошо знали, — Гарри посмотрел на великана печальными глазами. — Расскажите мне что–нибудь о них.

Претворяя в жизнь свой первоначальный план, Гарри поглядывал на профессора Квирелла. В прошлый раз Хагрид первым делом отправился знакомить их друг с другом. Почему же теперь этого не происходит? Могло ли случиться так, что в субботу Хагрид и Квирелл еще не были знакомы сами?

— Ну, твоя мама, — Хагрид тяжело вздохнул, — она была очень доброй волшебницей. Доброй, понимающей…

Гарри продолжал смотреть в сторону Квирелла. Шрам обжигала знакомая боль. Вспомнив об уроках Снейпа, Гарри попытался защититься от чужого воздействия. Боль осталась, но стала тупой — так болит свежий синяк или старая рана.

— Дело в том, что на мой День Рождения… — начал Гарри, но его перебил радостный вскрик.

— Профессор Квирелл! — обрадовался Хагрид.

Коря себя за чрезмерную подозрительность, Гарри удивленно посмотрел на Квирелла. Конечно, он предусмотрел, что Хагрид может не знать Квирелла — это было бы очень рационально, допустить такое. То, что не пришло ему в голову, а должно было прийти в первую очередь — Хагрид не заметил Квирелла. Хагрид никогда не был особенно чутким и внимательным человеком. Учитывая происшествие с гиппогрифом и воспитание Пушка, нельзя было назвать Хагрида чрезвычайно бдительным.