Шион Недзуми - Цветок асфоделя

Директор кивнул.

— Никто кроме вас не справился бы с тем, кем стал Том.

— И вы знаете, кем он стал? Почему же не остановили его сразу? Вы же величайший волшебник в Англии, — насмешка и яд, горький осадок в глубине души. Воспоминания, которые, как она думала, давно уже канули в Лету.

Директор следил за состоянием профессора внимательно и настороженно, даже Фоукс притих и перелетел на стол, под руку к хозяину, чтобы спасти его от разъяренного некроманта, если понадобится.

— Я все еще надеялся, что мальчик одумается, что все это — не более, чем слухи. К тому же, он стал гораздо сильнее меня. И если бы я вмешался… кто мог сказать, что он не пошел бы по стезе разрушения дальше.

Гарри откинулась на спинку кресла. Дамблдор знал о крестражах, но не знал, что конкретно они из себя представляют. Это могло быть что угодно. И только получив дневник, он понял, что ответы надо искать в прошлом. А хорошее знание психологии бывшего ученика позволило ему выбрать нужные вещи, обнаружить их.

— Я понимаю вас, — с трудом проговорила она. Хладнокровие возвращалось. Не только Альбус может играть втемную. — Не прощаю, но понимаю.

— Благодарю, профессор Певерелл.

— И вы правы, он создал ужасные вещи, — Гарри достала из кармана кольцо. — После гибели мистера Реддла мне прислали вот это, как главе рода Певерелл.

Глаза Дамблдора расширились, он несомненно узнал Воскрешающий камень. Мужчина жадно следил за тонкими пальцами волшебницы, покручивающими массивное кольцо.

— Это….

Гарри слабо улыбнулась.

— Да, кольцо рода Мракс. Видимо, Том Реддл был последним представителем их семейства. Затем кольцо переслали мне. На нем были ужасающие чары. Хотите посмотреть? Я убрала их, как видите, теперь кольцо безопасно.

Директор кивнул, сглотнул тяжелую, вязкую слюну. Его руки дрожали, когда он брал кольцо, поглаживал Камень. В глазах разгоралась целая гамма эмоций: от восторга и восхищения до глубокой затаенной боли, причиняющей страдание. Кого бы он хотел вызвать с помощью Камня? Что спросить? Что узнать? И достало бы ему решимости на это.

— Примерьте, директор, я разрешаю, — устало махнула рукой Гарри, стараясь не выдать ничем охватившее ее напряженное предвкушение. — Мне оно не нужно, — потому как она сама по себе владелец Камня.

Дамблдор, помедлив, все же натянул кольцо на безымянный палец. Певерелл усмехнулась и произнесла кодовую фразу, открывающую проклятие. Целую неделю, после получения Камня, она тайком наведывалась в Хогвартс, подключалась к его защите, почти разговаривала с весьма разумным замком, объясняла ему свою затею, что она никому не принесет вреда, а только пользу. Несомненную пользу. Использовала свою кровь, родственную одному из Основателей. И замок согласился, после долгих, тяжелых раздумий и сомнений, он все же согласился и дал доступ к своему защитному барьеру, к своему плетению. Гарри даже не подозревала, насколько гениальное творение — школа, в которой она училась. Не просто замок, его защита уже давно обрела свой, пусть скудный по сравнению с человеческим, но все же разум.

По руке директора побежали черные линии, перекинулись на лицо, потекли по шее, захватывая все тело. Альбус не мог даже пошевелиться, лишь расширенными глазами наблюдал он, как на лице профессора Защиты появляется коварная и довольная усмешка.

— Не стоит беспокоиться, проклятие не смертельно. Больно, но не смертельно. Скоро это пройдет, — Гарри с удовольствием смотрела на то, как на ауре великого волшебника появляется печать Хогвартса. — Вы винили себя в том, что недосмотрели за Томом, не помогли ему в нужный момент? Так, может, потому, что были заняты чем-то посторонним? Теперь у вас появится возможность все исправить. Вы же директор, мистер Дамблдор, вас не должно интересовать ничего, кроме благополучия учеников в школе, их успеваемости. Это кольцо станет отныне вашим личным поводком. Вы не сможете принимать участие в политических играх, отвечать на письма о политике, влиять на ход событий. Только школа, ее дела, ее ученики. Только пока они учатся под вашим началом. И никаких тайных Орденов и прочего — проклятие вам не позволит. Можете писать диссертации, можете заниматься научной деятельностью, а можете попробовать найти общий язык с учениками. Не вербовать их, а просто поговорить, — по венам растекалось злорадное удовлетворение от шока в глазах директора. Он не подозревал, что кому-то еще известно о его пока еще тайном Ордене. — Контролировать вас будет сам Хогвартс, не зря же он находится на месте силы.

— Школа…. - с трудом удалось прохрипеть Дамблдор.

Гарри кивнула.

— Да, на самом деле Хогвартс — огромный артефакт, поистине гениальное творение, к которому надо только подобрать правильный ключик. А я, к счастью, Мастер Артефакторики.

Женщина поднялась, подошла к столу.

— Я понимаю, почему вы поступили так, как поступили. Понимаю, но не прощаю. Темные маги по сути обидчивы, злопамятны и мстительны. Но у меня первыми учителями были светлые, поэтому вы до сих пор живы. А в качестве уплаты я заберу то, что вам не принадлежит.

Старшая палочка сама прыгнула в руку, древесина ее завибрировала от радости, рукоять нагрелась. Гарри улыбнулась такому откровенно счастливому приветствию.

— До свидания, директор. Всего наилучшего.

Волшебница вышла за дверь, счастливо вздохнула. Дамблдору еще предстоит узнать, что за попытку преодолеть проклятие наказывать его станут болью, адской болью. И если он не хочет страданий, придется заняться делами школы. Гарри поставила множество ограничений, пусть профессор сам выяснит границы своих возможностей. Потому как память еще хранит боль Круциатуса Тома, боль ребенка, выращенного, как свинья на убой.

Певерелл прислонилась лбом к прохладной, шершавой стене замка.

— Спасибо, — тихонько поблагодарила она.

Школа отозвалась теплой, ласковой волной. Все получилось, проклятие будет подпитывать само место силы. До самой смерти директора, а после кольцо вернется к своей истинной владелице. Повелительнице.

— Профессор, вам плохо? — рядом появилась обеспокоенная мордашка какой-то первокурсницы.

Гарри отстранилась от стены, широко улыбнулась девочке.

— Нет, все хорошо.

И действительно, все было хорошо.

Гарри поглаживала округлый животик, смотря на кружащиеся в бальном зале пары. Выпускной вечер решающего поколения.

Рядом сидел Гиппократ, привычно уже обнимая женщину за талию, положив ладонь на животик сбоку, бдительно следя, чтобы никто не навредил, не подошел с дурными намерениями. Да и просто, чтобы будущая мама не разволновалась.

Ножка дочери ударила в широкую ладонь отца, и Гарри вспомнила, как узнала, что станет мамой.