Миха Французов - Баттосай Поттер

И в назначенный день мальчик пришёл в названный подвал на празднество.

Было холодно, но весело. Слегка портил впечатление стол, заваленный испорченной едой.

На этом торжестве Гарри официально подошёл представиться к Кровавому Барону. Призраку Слизеринских подземелий.

Поттер отозвал его в сторону от других и там продемонстрировал перстень Наследника Слизерина.

— Итак, Гарольд Джеймс Слизерин, чем я могу помочь тебе? — серьёзно спросил этот старик.

— Я хочу вступить в Наследство, — твёрдо сказал мальчик.

— В какое же?

— Меня интересует Сердце Хогвартса.

— Вот как? — удивился Кровавый Барон. — А Тайная Комната Слизерина? Ты уже её нашёл?

— Вообще–то ещё и не искал, — уточнил Гарри.

— Это значит, что сейчас в замке есть ещё один Наследник Слизерина. Видимо ложный, но…

— Но? — приподнял бровь Поттер.

— Я покажу Сердце только одному Наследнику. Когда вы разберётесь между собой.

— … рвать… терзать… убить… — явственно услышал мальчик и заозирался.

— Что? Слышишь Ужас Хогвартса? — усмехнулся Барон.

— Слышу, — не стал отрицать Гарри. — И он явно голоден.

— Ещё бы, — усмехнулся Барон. — Пятьдесят лет проспать…

— Значит, крайний раз Тайную Комнату открывали пятьдесят лет назад… Как раз тогда учился Лорд. Хм… Как интересно… Кажется, я знаю, кто второй Наследник.

— И кто же? — усмехнулся Барон. Эта однообразная усмешка начинала раздражать.

— Дух Тома Реддла. Снова вселился в какого–то бедолагу… Интересно всё же, что его в мире живых удерживает… Что ж за якорь у него такой…

— Не якорь, — усмешка Барона стала особенно пакостной. — Якоря!

— Спасибо за информацию.

— И даже не спросишь какие? — притворно удивился Барон.

— А ты разве скажешь? — притворно удивился Гарри в ответ.

— Не–е–е-т… — растянулся в гадкой улыбке призрак.

— Вот и я, н–е–е-е-т, — ответил ему так же Поттер. — Ладно, я побежал, гляну, что там Томми набедокурил…

К стене с надписью и кошкой Филча Гарри подошёл, когда народ там уже толпился.

— Трепещите, враги Наследника! — громко крикнул кто–то. — Сначала кошка, следующими будут те, в чьих жилах течёт нечистая кровь!

Это был Драко Малфой. Он протиснулся сквозь толпу, его всегда холодные глаза ожили, на бледном лице заиграл румянец. Глядя на застывшую кошку, он криво ухмыльнулся.

И тут Гарри понял, что Драко боится.

Из–за Филча несколько дней разговоры было только о Миссис Норис. Он носился по школе, срываясь на студентах, наказывая их, почём зря.

Хоть Гарри и не подоспел к месту первым, да и вообще никак в этом деле не отметился, все вокруг как–то разом решили, что виновен именно он. Его даже вызвал к себе Дамблдор.

Там он долго выпытывал у Гарри всё, относящееся и не относящееся к ситуации, попутно атакуя разум мальчика. Но амулет Сельвинов держался. А когда Дамблдор разглядел этот амулет и герб на нём, то вообще стал задумчив, как Сфинкс.

— Откуда у тебя эта серёжка, Гарри? — спросил он.

— Подарок от одной очень достойной женщины, — спокойно ответил Поттер.

— И ты знаешь, что это?

— Знаю. Защита Разума, — сохраняя прежнее спокойствие, ответил мальчик.

— И ты знаешь, кто эта женщина?

— Знаю. Леди самого могущественного и богатого на сегодняшний день Рода в Магической Британии. Леди Селестина Сельвин.

— И как вы встретились?

— Просто. Я написал ей и попросил встречи.

— Но зачем, Гарри?! — непритворно удивился Дамблдор.

— Роду Поттер нужна поддержка, — пожал плечами мальчик.

— В чём?

— В возрождении Рода. Пока я не вступил в Наследие полностью, мне необходима поддержка, особенно в свете возможного возрождения Волан–де–Морта.

— Но у тебя есть моя поддержка! — воскликнул Дамблдор.

— Я ценю это, директор, — благодарно кивнул ему мальчик.

— А ты знаешь, что Сельвин — Пожиратель Смерти?

— Это не так, директор. Брат Леди Сельвин показывал мне обе руки. Метки там не было.

— Ты уверен? — напрягся Дамблдор.

— Вполне, — он снял очки и показал их директору. — Эти очки видят через иллюзии.

Альбус посмотрел очки, повертел их в руках и, хмыкнув, вернул их владельцу.

— Всё же будь осторожен, Гарри. Это очень опасные игры. И очень опасные люди, — сказал директор. Поттер согласно кивнул головой.

— Можешь идти, мальчик мой, — отпустил его Дамблдор. Мальчик встал, попрощался и вышел.

А директор остался размышлять. Теперь ему было, о чём подумать.

Узнав о кошке, Джинни чрезвычайно расстроилась и ходила тенью самой себя.

— Но ведь ты совсем не знала Мисс Норис, — успокаивал её Рон. — Без неё даже лучше. Ну, не расстраивайся, — от этих слов брата у Джинни задрожали губы.

— Она очень любит кошек, — объяснял сокурсникам Рон. С той памятной сцены во дворе, он демонстративно игнорировал Гарри и Гермиону.

— Такого здесь никогда не случалось. Этого психа поймают и выкинут отсюда, можешь не сомневаться. Только хорошо бы он сначала наложил Оцепенение на Филча.

Джинни вдруг побледнела.

— Шутка! — поспешил прибавить Рон.

Гермиона зарылась в книги и никому ничего толком не говорила.

А по школе только и разговоры были, что о Тайной комнате. Да ещё всё упорнее ходили слухи, что Наследник Слизерина — Гарри.

Сам же мальчик был спокоен. Ведь он знал правду. Он знал, что всё именно так и есть.

Однако жить становилось сложнее.

Кем именно овладел Лорд, Гарри все ещё не знал. А мог быть это кто угодно. Шрам в этот раз не сигнализировал болью, так что в поисках был бесполезен.

Ещё Гарри запомнился разговор с Плаксой Миртл в женском туалете. Особенно исчезновение призрака в унитазе и фраза Гермионы: «Вот уж действительно СМЫЛАСЬ», — сказанная ей на русском. Поттер уже немножко подучил язык и с пятого на десятое понимал (он активно развивал умения окклюменции и быстрое, форсированное изучение иностранных языков использовал в качестве одного из упражнений в ней). На очереди были китайский и гоблиндук.

Ещё Гермиона взялась–таки варить оборотное зелье, чтобы проследить за Малфоем. Гарри не возражал. Ему и самому было интересно глянуть на слизеринцев в естественной среде обитания.

Гилдерой Локхарт радовал. Опозорившись с пикси, он перешёл на постановку сценок и чтение отрывков из своих книг. Гарри это устраивало как нельзя лучше. И пусть Локхарт, по выражению Джинни, уже «доебал» всю школу, вечно ко всем приставая и всем мешаясь, раздавая дурацкие советы, но для Поттера он оставался бесценным учителем по мимике, театральному искусству, риторике и завоеванию популярности, и что самое главное, безопасной популярности, не вызывающей страха или накладывающей каких–то ожиданий или обязательств.