Кицунэ Миято - Настаивать два часа и принимать после победы

С Грейнджер вышло удачно. Два года назад, после ритуала, который провёл Гарри с Альбусом, Гермиона, как крёстная по Магии Наследника Рода получила защиту Рода Блэк. Магию сложно отнести к чему–то живому и разумному или какой–то божественной сущности, споры об этом утихли много столетий назад, но некая справедливость и общие решения Магии прослеживались, и до сих пор использовались в ритуалах, клятвах и обетах. Северус считал, что всё вышло так, как вышло, потому что Гермиона добросовестно выполняла свою роль крестной: защищала и обучала Наследника практически всю его жизнь и вроде как сама пострадала, являясь естественной преградой между детьми и «предателями крови».

После изменения своего статуса Гермиона сообщила, что в ней словно «что–то выгорело, и она с ужасом посмотрела на свою жизнь».

Далее последовал развод с Рональдом Уизли и короткая судебная тяжба, к которой подключились Малфои. Угроза жизни и магии несовершеннолетнего волшебника всегда и во все времена любой магической страны была серьёзным преступлением. А с поддержкой Рода Блэк и новой работой в Хогвартсе Гермиона смогла отсудить небольшие алименты и забрать детей из рыжей семейки.

Как призналась им с Гарри Гермиона одна, даже понимая, что из тебя «сосут магию» она бы вряд ли на что–то решилась: родители, которым память об их дочери так и не вернулась, её и знать не знали, работы, жилья и средств к существованию нет. Гермиона была слишком зависима в магическом мире от Уизли, а возвращаться в маггловский без детей не захотела бы.

Так что теперь опять «мисс Грейнджер» работала в Хогвартсе, заменив вышедшую на пенсию мадам Пинс, заведуя не только библиотекой, но и архивом, составляла расписания, учебные планы и исполняла «священную обязанность» рассылки писем о зачислении в Хогвартс молодым волшебникам.

— Точно! Рози тётя Гермиона тоже принесла письмо! — озорно улыбнулся Альбус, который, пока Северус на миг задумался, уже оказался на широкой и резной спинке кровати. — Я просто проверял. На всякий случай.

— Гарри снова с утра пораньше заперся в лаборатории? — Северус всё же решил встать и взмахом палочки заправил постель.

— Ага, я видел, там свет горит, но мешать не стал, — кивнул Альбус с жадностью следивший за его действиями, — а Джей и Лилс ещё спят. Северус, а когда мы пойдём покупать мне палочку?

— То есть ты решил помешать спать мне? — хмыкнул Северус, взлохматив непослушные волосы чуть покрасневшего мальчика.

— Ну ты же рано встаёшь. Мне вообще иногда кажется, что вы с отцом совсем не спите, — пробурчал Альбус.

— Мне надо в душ и переодеться. Тебе тоже следует, — Северус выразительно посмотрел на босые ноги именинника, пижаму в золотых снитчах, и тяжело вздохнул, показывая на какие жертвы идёт: — перед завтраком я позволю тебе ассистировать в моей лаборатории. Сварим то зелье, которое позволяет летать без метлы и используется в жвачках «Друбблс». Но, конечно, я его улучшил.

— Северус, ты самый лучший! — обрадовано пискнул Альбус. — Я одеваться! — и его словно сдуло из комнаты.

— Надеюсь, этот несносный ребёнок не забудет умыться и почистить зубы, — пробормотал Северус, направляясь в ванную.

После скромного магического бракосочетания, которое они провели в августе две тысячи пятнадцатого, их с Гарри энергетический обмен стал ещё более потрясающим. Это было связано и с самим ритуалом, и с тем, что магия Поттера, по профессиональной оценке Драко, «наконец вошла в норму». Всё это время, как оказалось, угнетённая магия пыталась сбалансироваться и активно восстанавливалась после контакта с «предательницей крови». Сейчас обмен давал столько сил и энергии, что на отдых хватало всего четырёх–пяти часов сна в сутки. Альбус не зря упомянул, что у него складывалось ощущение, будто они совсем не спят. Но одно дело «не спать» через силу из–за долга или обязательств, используя бодрящие зелья, а другое — двадцать часов в сутки чувствовать себя отдохнувшим и активным. Было время и друг на друга, и для работы, и для внезапно расширившейся семьи.

После ритуала Наследника Альбуса Гарри и Драко вплотную занялись Джеймсом. С помощью Гермионы, которая смогла найти слова и вразумить Джиневру, что так будет лучше для её же детей и в моральном, и законодательном и магическом смыслах, Уизли магически отказалась от Джеймса и Лили, ослабляя их печать предателей крови. Всё же, какая никакая, а Джиневра была матерью, которая хотела лучшего своим детям.

Настоящего отца Джеймса они тоже нашли, тот был давно женатый полукровка, который когда–то играл в квиддич за сборную Ньюкасла, тот и слышать не захотел ни о каком отпрыске, моментально отказавшись от внебрачного сына. Северус чуть не прибил полудурка за то, что тот это сделал, не особо задумываясь о последствиях: без согласования, ритуала и кое–как, при этом жахнув столько сырой магии эмоций, ненависти и страха, что мальчик чуть не погиб. Конечно, в этом была и их с Гарри вина: никто не ожидал, что находчивый мальчишка, названный в честь «главных мародёров», умудрился проследить за ними под позаимствованной у героического Поттера мантией–невидимкой и всё видел и слышал, что чуть не обернулось для него летальным исходом или лишением магии.

Гарри в ярости чуть не вручил одежду Энни, которую малолетний шпион задурил так, что домовуха перенесла его на «место встречи». Даже в собственном доме надо внимательней обсуждать различные встречи и остерегаться «удлинителей ушей «Умников Уизли».

Единственное, в чём им повезло, это то, что тот сырой магический выплеск отказа уничтожил — буквально выжег — ослабевшую печать предателей крови.

Северус считал, что настоящей насмешкой судьбы стало то, что в пятьдесят пять лет у него появился сын–по–магии, которого зовут «Джеймс Сириус» — именно так, по расчётам Драко, лучше всего было провести ритуал усыновления. Джеймс стал магическим сыном Северуса, Гарри — его приёмным отцом, связанный магическим браком, таким же, каким Северус был для Альбуса. Драко стал для Джеймса крёстным — мальчика необходимо было поддержать несколькими Родами, так как уровень магии из–за стольких потрясений у того оставался весьма низким. В прошлом году, когда Джеймс получил «письмо волшебника», Гарри, наконец, расслабился, хотя Северус и говорил, что мальчик не пропал из хогвартского реестра, но у Джеймса прекратились спонтанные выбросы и ребёнок долго болел, и это заставляло старшего Поттера нервничать. А ещё Северусу пришлось приложить довольно много усилий, чтобы убедить Джеймса в том, что тот ему нужен и теперь его никто не бросит и никто от него не откажется. Северус очень надеялся, что на этом грустная часть истории его сына закончится. К тому же, тот снова начал общаться с матерью — пока только по переписке. Джиневра после отказа от детей, и вручения ей невероятно дорогого артефакта, который помогал экранировать эманации печати и «подпитываться» магией из естественной среды, по сути, являясь чем–то вроде переходного устройства переработки мировой магии во внутреннюю, имитируя процесс магической циркуляции обычного волшебника до формирования ядра, снова вышла замуж, но, кажется, больше не планировала пополнения, осознав всю опасность для своих отпрысков.