Александр Машошин - Галактический контракт

Подняв шляпу, он нахлобучил её на голову пленника, спросил на базик:

— Чем занимаетесь, любезный?

— Всем понемногу… сэр, — проблеял пленник.

— Контрабандист… — понимающе кивнул майор. — Ладно, ступайте. Обознался я.

— С кем ты его спутал? — поинтересовалась Осока.

— Да, понимаешь, приснился однажды. Ну, помнишь, когда… — он дотронулся до левой руки жены, перчатка на которой почему-то была не в тон костюму, а чёрного цвета.

— Ещё бы мне не помнить!

— Ну вот, и тогда мне почему-то показалось, что именно он причина всей этой катавасии. Не Палпатин, не Вейдер, а он. Сидит где-нибудь на Корусанте, как Яковлев в Кремле, и дёргает за ниточки.

— Галерею высших чиновников смотрел?

— Смотрел, никого похожего.

— Интересно. Ну ладно, со временем выяснится. Вот что, спускайтесь вон туда, на второй балкон ниже, а я разыщу Рийо и тоже приду. Там сейчас предстоит разборка с рилотскими, как ты понимаешь, без твоего присутствия – никак.

— Да понимаю, — тяжело вздохнул майор.

Когда Кузнецов и майор спустились на нужный балкон, действо, как раз, начиналось. Лиц твилекской национальности рассадили на полукруглом диване. Взрослых мужчин этого вида Кузнецов ещё не встречал и поразился, насколько же уродливы большинство из них – маленькие глазки, отвисшие щёки, двойные подбородки, пара шишек на лбу. Только мясистые отростки на голове свидетельствовали, что они и гибкие прекрасные женщины, всё же, принадлежат к одной расе. За спинами задержанных встали конвоиры в полных бронекостюмах с закрытыми шлемами, а с боков – две фигуры в одежде наёмников и коротких куртках с капюшонами, в тени которых тускло поблёскивали компьютерные очки-визоры. В правой руке каждая из фигур держала шоковую плеть. Как только мизансцена была готова, из-за уцелевших растений бывшего сада вышла молодая твилека. Кузнецов прекрасно знал эту девочку с бирюзовой кожей. Она часто заходила в госпиталь к работающим там соплеменницам, общалась и с землянами. Сейчас вместо простенькой блузки и короткой юбки или брючек она была одета в длинное, до пят, вышитое платье. Головной убор, который женщины этого вида по традиции почти не снимали, был расшит золотом, а в центре, надо лбом, располагалась узкая металлическая полоса, похожая на клинок ритуального кинжала, по бокам её сверкали драгоценные камни. А походка… Ничего похожего на обычное "вприпрыжку". Твилеке могла бы позавидовать и покойная принцесса Диана, девушка не шла, она словно плыла над полом, держа увитые прозрачным шарфом локти чуть наотлёт и сцепив пальцы на талии. Рядом с ней шёл командир "Амидалы", за ними катился розово-белый дройд-тумбочка. Приблизившись к соплеменникам, девушка села в центре второго дивана, обращённого к первому. Майор устроился немного в стороне, так сказать, на подобающем расстоянии. Только тогда юная красавица изволила обратить внимание на своих визави.

— Я Нолаа, Наследница Крови Секура и Наследница Крови Дару, в присутствии своего доверенного лица, прошу и требую ответа: кто дал вам право нарушать соглашение о сферах влияния, принятых правящими домами Рилота и Семи Колоний? — произнесла она тягучим, как ледяной водопад, голосом. — Клан с Тариса, дом Вао, заявил о желании вести дела в этой системе одиннадцать лет назад, и заявка была утверждена. Ни вы, ни вы, — небрежный жест в адрес двоих из сидящих, — не подали голоса против ни тогда, ни позже. Какие оправдания я могла бы найти вашим действиям сейчас?

Один из твилеков произнёс какую-то фразу.

— Мои сожаления, что напоминаю вам о нормах вежливости, барон, — оборвала девушка, — но вопрос задан на общегалактическом.

Барон лязгнул заострёнными зубами, однако, повторил на базик:

— Уважаемой Наследнице должно быть известно, что Вао уже длительное время не ведут дел на этой станции. А природа, как известно, не терпит пустоты, как и бизнес. Встречный вопрос: какое дело дому Секура до дома Вао? Я, конечно, не допускаю предположения, что Наследница всего лишь желает расчистить поле для собственных деловых интересов… — он сделал театральную паузу.

— Мне расценить это как прямое оскорбление дому? — как-то даже ласково поинтересовалась Нола.

— Повторяю, я недопускаю такого предположения. К тому же, — барон усмехнулся, — оскорбить одного твилека не значит оскорбить весь дом. В особенности, дочь того, кто ни разу не поднимался на баронский пьедестал.

— Почтенному барону следовало бы подумать не о том, кто был мой отец, а о том, кто моя мать, — нахмурилась Нола.

— Отсечённое звено! Дочь замужней баронессы – самый сомнительный из вариантов, — фыркнул барон.

— Когда у меня появится младший брат или кузен, я без колебаний признаю его законным главой дома. Но и после этого дом Дару будет защищать мою жизнь и честь. У вас в резиденции давно не было несчастных случаев? Такое удивительное везение не может продолжаться долго.

Синяя кожа барона приобрела сероватый оттенок, он явно испугался.

— Итак, я требую ответа, барон Шал, барон Клууб, — продолжала девушка. — Если же его нет, прошу и требую в течение часа покинуть станцию с теми вещами, что унесёте на себе. Остальное имущество отойдёт в пользу пострадавшего дома.

— Мы… покинем, — скривился барон.

— Вот и прекрасно. Не смею больше отнимать время.

— Какая изящная форма "пошли вон", не правда ли? — засмеялась рядом незаметно подошедшая тогрута. Рядом с ней стояла и Генеральный директор.

— Что она про несчастные случаи говорила, я не понял? — спросил Кузнецов, наблюдая, как конвой уводит твилеков.

— Дело в том, что её семья – большие специалисты по организации этих самых случаев, — объяснила Осока. — Сэск'обирри , воины-тени. Этому барану повезло, что Нола не злопамятна, а то он бы до Рилота долетел уже мёртвым. От какой-нибудь естественной причины.

— Мы выше этого, правда, котёныш? — улыбнулся майор, подходя к ним вместе с девушкой. — Если на тебя гавкает пёс, ты же не лаешь в ответ, верно?

— Политика – грязное дело, — вздохнула Нола, от недавних чопорных манер не осталось и следа.

— Что поделаешь, надо, — одна из женщин с плетью откинула капюшон, и стало видно, что это тоже твилека, только салатово-зелёная и с серыми глазами.

— Я понимаю, мам. Но очень уж противно. Он нас не любит, мы это знаем, а приходится расшаркиваться, — последнее слово девушка произнесла по-русски.

— Увы, по этим правилам играют все, — сказала Рийо. — А ты просто рождена для публичных выступлений.

— Спасибо, но не думай, что мне это нравится! — сказала Наследница. — Я бы согласилась заниматься чем угодно, хоть… хоть даже журналистикой, только бы не видеть этих знатных баронских рож.