Александр Машошин - Галактический контракт

Из динамика донеслось возмущённое хрюканье, но Осока сдвинула брови и произнесла только одно слово: "Так!" И дройд замолк. Тогрута подмигнула землянам, снова передвинула настройку комлинка и поднялась по выкрашенной в ярко-жёлтый цвет вертикальной лестнице на самый верхний ярус.

" Приготовились ", — донёсся её голос в наушниках шлемов.

— Ильяс, ты рядом со мной, — распорядился Кузнецов, приглаживая усы, — вы двое на той стороне. Щитки шлемов – опустить. Равняйсь. Смирно.

Снова залязгали замки, с шипением открылась переходная дверь. На пороге стояла разношёрстная компания повстанцев. Зеленокожая твилека, видимо, та самая, по фамилии Синдулла, красивая, как все они, но одетая в лишённый всякой элегантности оранжевый костюм пилота-истребителя. Девица, на земной вкус, этакого "поволжского" типа в размалёванной, словно комбинезон девушки с "Формулы 1", мандалорианской броне – Кузнецов обратил внимание, что глаза у неё точь-в-точь такого же редкого оттенка, как у Наследницы Нолы. Чернявый горбоносый подросток, похожий на араба или перса, на поясе у него почему-то висел строительный степлер. Высокий квадратный громила-нечеловек с лицом рано облысевшего питекантропа. Как там тогрута назвала этих существ? Лосаты, кажется. И, наконец, спасённый "джедай" Кейнан, что бы ни означало это слово: худой мужчина лет тридцати с короткой стрижкой, зелёными глазами и небольшой "канадской" бородкой, явно отпущенной ради солидности. Ах, да, ещё дройд, который путался под ногами владельцев. Впрочем, он-то, как раз, сориентировался первым. Пока остальные глазели на Кузнецова и десантников, он продефилировал между землянами вверх по пандусу, словно принимающий парад генерал. Капитан не мог не отметить, какой он низенький. Если бы не сомнения, что машинам вообще присущи эмоции, Кузнецов бы, ей-богу, подумал, что у железного ведра комплекс Наполеона из-за невеликого роста.

— Нале-напра…во! — шёпотом скомандовал Кузнецов.

Остановившись на верхней площадке галереи, дройд включил свой проектор, и возникло изображение солидного не старого ещё мужчины, вызвавшего у Кузнецова живую ассоциацию с испанскими грандами. Его уверенный и подчёркнуто-добродушный вид сразу выдавал в нём профессионального политика.

— Здравствуйте, друзья мои! — произнёс мужчина глубоким прекрасно поставленным голосом человека, привыкшего выступать с высоких трибун и обращаться к населению в ходе предвыборных кампаний. — Приятно видеть вас снова.

— Не понимаю, — пробормотал зеленоглазый Кейнан. — Я встречал вас всего однажды, и даже не знаю вашего имени. Почему…

Твилека опустила руку ему на плечо, поверх металлического наплечника, призывая к молчанию. Произнесла торжественно и с каким-то благоговейным трепетом в голосе, словно представляла святого:

— Его имя – сенатор Бэйл Органа.

— А экипаж, а корветы прикрытия?

Твилека подошла к голограмме, встала рядом. Она явно была знакома с этим сенатором, но подмены не замечала. Ну конечно, припомнил Кузнецов, Тиана ведь говорила, что Падме тоже работала в Сенате, уж она-то может воспроизвести поведение коллеги достоверно.

— Из других отрядов Сопротивления, — ответил на вопрос Кейнана фальшивый Бэйл.

— Есть и другие? — ахнула мандалорианка.

— Мы – отряд Сопротивления? — подросток повернул голову и, прикрыв рот рукой, тихо спросил громилу: — Секундочку, ты в курсе, что мы отряд?

— Хм-м. Нет, — отозвался тот.

— Мы не должны были пересекаться, — принялась объяснять твилека. — Попав в руки имперцев, мы не смогли бы рассказать ничего об остальных. Это называется Протокол.

Конспирация это называется, подумал про себя Кузнецов. До чего же бедный у них в галактике язык, элементарных терминов нет!

— Протокол пора менять! — послышалось сверху. Ага, шоу продолжается. Тогрута неторопливо спустилась по лестнице на площадку галереи.

— Фалкрэм?? — ахнула твилека.

— Осока. Меня зовут Осока Тано.

— Но почему вы прилетели? — спросил Кейнан, он, похоже, всё не мог допереть, отчего кто-то посторонний вдруг вздумал прийти ему на помощь.

— Из-за тебя и твоего ученика, — тогрута присела рядом с дройдом, коснулась сенсора, и голографическое изображение Сенатора погасло. — Вы, скажем так, сумели заявить о себе. Чего стоит одна ваша пиратская трансляция через имперскую вышку. Её слышали в трёх соседних секторах. Такую бы энергию, да в нужное русло! Не хотелось бы, чтобы вы банально свернули себе шею.

— Что же теперь? — поинтересовался подросток.

— А теперь… — Осока нахмурилась и, уперев руки в бёдра так, что было ясно – ей до фонаря, на какой брови у кого кепка, продолжала: — Теперь вас ждёт очень крупный разговор за все остальные ваши художества. Может, вы полагаете, что я не в курсе? Заодно обсудим тему, насколько опасны мороки, обитающие в заброшенных часовнях. Поднимайтесь-ка на верхнюю палубу, да поживее! Не хочу делать это при подчинённых.

Горе-герои один за другим стали подниматься по лестнице. Последней с тогрутой поравнялась девица в разрисованной броне.

— А ты так до сих пор и продолжаешь портить стены, — негромко произнесла Осока.

Мандалорианка застыла, как вкопанная.

— Х…хонс?? — пискнула она.

— Помалкивай. И не рассчитывай, что по старой памяти тебе будут поблажки.

— Да я и…

— А вот за удачную конструкцию генератора интерференций – может быть, и будут, — улыбнулась тогрута. Обернулась к землянам, добавила по-русски: — Спасибо, ребята, отдыхайте, пока я этой джизз-банде мозги вправлю.

Воспитательный процесс продолжался с полчаса. Бойцы, сидя прямо на полу помещения, где сходились коридоры нижней палубы, травили анекдоты, хрустели галетами и сладостями из полевого рациона – то есть, тем, что в этих наборах можно было есть не через силу, обсуждали местных девиц. Для ребят оказалось полной неожиданностью, что нежные и хрупкие создания, знакомые им по станции Карес, оказывается, могут быть умелыми и хладнокровными солдатами. Кузнецов был отчасти с ними солидарен. Правда, он-то бывал в тире с Тианой и её сестрой Алемой и давно знал, что обе карантинные медички отлично стреляют и с места, и в движении, но одно дело тир, а другое – реальная обстановка, когда пули… простите, плазма, так и свистит вокруг.

— Эта Кои – просто чума, — говорил Ильяс. — Твилеки, конечно, все гимнастки, но она… В такую щель, казалось бы, и кошка не пролезет, а она как-то пробралась. И прижгла наводчику обе руки, не положила, заметьте, а живым взяла! И по-русски шпарит, как родная. Вернёмся – обязательно приглашу её на свидание.

— Для сведения, — заметил Кузнецов, — у неё дочь года на два моложе тебя.

— Шутите, товарищ капитан? Эх, я-то думал, ей, максимум, тридцатник… Вот засада.