КорольОдуванов - Философский капкан

— Но если мы попадемся, вас тоже исключат.

— Меня, может, и нет, — мрачно произнесла Гермиона. — Флитвик сказал по секрету, что я по его предмету получила сто двенадцать процентов. Они не осмелятся меня так просто выкинуть.

После ужина они сидели, как на иголках, в креслах общей гостиной. Никто их не трогал; да и, собственно, гриффиндорцам не о чем было говорить с Гарри. Сегодня он впервые не находил это огорчительным. Гермиона лихорадочно листала конспекты, надеясь случайно напасть на заклятие, которое им вскоре предстояло попытаться снять. Рон и Гарри почти не разговаривали. Оба обдумывали предстоящее опасное приключение.

Постепенно народ разошелся спать, и комната опустела.

— Пора бы взять плащ, — пробормотал Рон, после того как последним, потягиваясь и зевая, удалился Ли Джордан. Гарри взбежал по лестнице в неосвещенную спальню. Он достал плащ и тут ему на глаза случайно попалась флейта, подаренная Огридом на Рождество. Гарри положил ее в карман, чтобы усыплять Пушка — он был что–то не расположен петь.

И поспешил назад в гостиную.

— Давайте–ка примерим плащ и посмотрим, закрывает ли он нас всех троих — а то если Филч увидит, что по коридору сама по себе разгуливает нога …

— А что это вы тут делаете? — раздался голос из противоположного угла комнаты. Из–за кресла показался Невилл, с зажатым в руке Тревором — свободолюбивой жабой.

— Ничего, Невилл, ничего такого, — сказал Гарри, лихорадочно пряча плащ за спиной.

Невилл внимательно посмотрел на виноватые лица одноклассников.

— Опять! — воскликнул он.

— Нет–нет–нет, — заверила его Гермиона. — Ничего подобного. А почему ты не идешь спать, Невилл?

Гарри быстро глянул на высокие напольные часы возле двери. Они не могли себе позволить терять время — может быть, уже в эту самую минуту Злей усыпляет Пушка.

— Вам нельзя выходить, — сказал Невилл, — вас опять поймают. И у Гриффиндора опять будут неприятности.

— Ты не понимаешь, — внушительным тоном проговорил Гарри. — Это очень важно.

Невилл, однако, был полон железной решимости пойти на крайние меры, лишь бы не допустить нарушения правил.

— Я вас не выпущу, — заявил он, довольно расторопно оказавшись у дыры за портретом. — Я — я буду драться!

— Невилл, — разозлился Рон, — отойди от портрета и не будь идиотом…

— Не смей называть меня идиотом! — крикнул Невилл. — Я считаю, что вы нарушили уже достаточно правил! И вы сами говорили, что я должен бороться!

— Да, но только не с нами, — в изнеможении попытался объяснить Рон. — Невилл, ты не понимаешь, что делаешь.

Он сделал шаг к Невиллу, и тот выронил Тревора, который немедленно скакнул в темноту.

— Ну давай, ударь меня! — Невилл поднял сжатые кулачки. — Я готов!

Гарри повернулся к Гермионе.

— Сделай что–нибудь, — попросил он в отчаянии.

Гермиона шагнула вперед.

— Невилл, — сказала она. — Я очень, очень сожалею.

Она подняла волшебную палочку.

— Petrificus Totalus! — выкрикнула она, указывая на Невилла.

Руки Невилля как будто пристегнулись к бокам. Ноги сощелкнулись вместе. Все его тело окостенело, он покачнулся на месте и затем ровно, как доска, упал на лицо.

Гермиона подбежала и перевернула его. Челюсти Невилла были сжаты, говорить он не мог. Одни только глаза в ужасе вращались.

— Что ты с ним сделала? — прошептал Рон.

— Полная парализация, — несчастным голосом произнесла Гермиона. — Ох, Невилл, мне так жаль.

— Wingardium Leviosa! — привычным жестом он отлеветировал Невилла на диван перед камином.

— Мы должны это сделать, Невилл, но объяснять некогда, — сказал Рон и закрылся плащом–невидимкой.

И все же Невилл, бревном лежащий на полу, казался не слишком хорошим предзнаменованием. В том нервозном состоянии, в котором находились ребята, в каждой встреченной по дороге статуе им мерещился Филч, в каждом отдаленном порыве ветра — Пивз, кидающийся с высоты.

Дойдя до подножия первой же лестницы, они увидели миссис Норрис, лениво прохаживающуюся по площадке наверху.

— Давай дадим ей пинка, хоть один разочек! — шепнул Рон на ухо Гарри, но тот только потряс головой. Когда они осторожно обогнули миссис Норрис, она обратила к ним свои глаза–фонари, но ничего не сделала.

Больше им никто не попадался, пока они не дошли до лестницы на третий этаж. Над ступеньками в середине пролета в воздухе болтался Пивз, он вытягивал ковровую дорожку, так, чтобы на ней легко было споткнуться.

— Кто тут? — вдруг спросил Пивз, когда дети поравнялись с ним. Он сузил злобные черные глазки. — Хоть и не вижу, а знаю, что ты здесь. Ты упырька? Или привиденька? Или учениська?

Он взмыл повыше и закружил в воздухе, пристально вглядываясь в то место, где стояли ребята.

— Позову–ка я Филча, а то расползалось тут всякое невидимое…

Гарри пришла в голову неожиданная мысль.

— Пивз, — хрипло прошептал он, — Кровавый Барон имеет основания сохранять инкогнито.

От испуга Пивз чуть не свалился на пол. Но вовремя спохватился и завис в метре над ступеньками.

— Прошу прощения, Ваше Кровейшество, мистер Барон, — залебезил полтергейст. — Не признал, не признал — не заметил — конечно, не заметил, ведь вы же невидимы — простите старому глупому Пивзику его глупую шутку, сэр.

— У меня здесь дело, Пивз, — прокаркал Гарри. — Держись подальше от этого места сегодня ночью.

— Разумеется, сэр, конечно, сэр, — пообещал Пивз, снова взвиваясь вверх, — надеюсь, ваше дело пройдет удачно, сэр, не смею больше беспокоить, сэр…

И он умчался.

— Гениально, Гарри! — шепнул Рон.

Через пару секунд они уже стояли перед входом в коридор на третьем этаже — а дверь уже была приоткрыта.

— Что ж, так оно и есть, — тихо сказал Гарри. — Вор уже прошел мимо Пушка.

Гарри в отличии от своих друзей знал что это не Снейп, а Одержимый Квирелл., но не спешил делиться информацией. Поэтому упорно именовал его просто «вором».

Казалось, что, только увидев открытую дверь, они впервые задумались над тем, что их ждет. Под плащом Гарри повернулся к своим спутникам.

— Если вы хотите вернуться, я не буду осуждать вас, — заверил он. — Можете взять плащ, мне он больше не нужен.

— Не дури, — сказал Рон.

— Мы идем с тобой, — сказала Гермиона.

Гарри толкнул дверь. Она со скрипом распахнулась. До их слуха донеслось низкое, глухое ворчание. Все три собачьих носа обратились к вошедшим и стали усиленно принюхиваться, хотя пес и не мог их видеть.

— Что это у него около лап? — прошептала Гермиона.

— Похоже, арфа, — ответил Рон. — Наверное, Снейп оставил.

— Пес, видимо, просыпается, как только перестаешь играть, — сказал Гарри. — Ну, что ж, приступим…

Он поднес флейту Огрида к губам и подул. Раздавшиеся звуки трудно было назвать мелодией, но с первой же ноты глаза животного стали закрываться. Гарри почти не переводил дыхания. Постепенно, собака перестала рычать, начала перебирать лапами, потом колени у нее подогнулись и, наконец, она свалилась набок в глубоком сне.