Владимир Ящерицын - Заблудший

Оборвав смех, я посмотрел на аномалию и увидел красивую русоволосую женщину, обхватившую свою голову и бежавшую, не разберая дороги. Выбежав за пределы лагеря, она запнулась о какой-то булыжник и покатилась.

Подняться она смогла только на четвереньки.

Я улыбнулся и возник прямо над джинчуррики. Мгновение и я припечатал ее к камням ударом ноги. От удара ее конечности разъехались в стороны и она опять упала.

Перевернув ее на спину телекинетикой, я встал рядом с ней на камни. От близости к моей искре, источнику боли, она забилась чуть ли не в агонии.

Наклонившись, я положил на ее живот ладонь и возник в ее внутреннем мире.

Темный лес. Большая поляна. На ней стоит огромная двухвостая кошка, сотканная из синего пламени. Она громоподобно рычит и бросается ко мне. Я грустно улыбаюсь, поднимаю руку и вижу, что я здесь пребываю в виде иллитида: вместо человеческой руки моим глазам предстает конечность иллитида. Приняв это как должное, я одним «импульсом» впечатываю кошку в землю, а другим отшвыриваю ее в возникшую за ее спиной огромную клетку. Она вскакивает и, рыча бросается на решетку. Однако та меняет форму, превращаясь в обычный стальной куб, который начинает ужиматься в размерах. Кошка бьется, но ничего не может сделать. В какой-то из моментов я всовываю щупальце во внутрь куба, прямо через стальную стенку. Вытащив его, я выбрасываю за его пределы женщину в костюме джонина. Она испуганным взглядом смотрит на меня. Я же сжимаю куб до размера с ноготок и роняю его на землю.

Безразлично отвернувшись, я выхожу из ее внутреннего мира.

В реальности прошло лишь мгновение. Ну и отлично.

Быстро окинув взглядом дело рук своих, я отметил что другая самая яркая искра стала настолько слабой, что стала теряться в свете другой.

Прекратив давить искры, я поднял свою руку и долго смотрел на нее.

В голове билась лишь одна мысль: «Почему я был там иллиидом?» Ответ был, но он мне ох как не нравился. Неужели я так долго жил в его шкуре, что стал им…

Нет. Нет…

Рассвет. Из-за далекого горизонта показался краешек солнца.

Скрипнув зубами, я подхватил потерявшую сознание женщину за жилетку и потянул ее обратно к лагерю.

Мои сокомандники уже повязали всех и даже налепили им на лица парализующие печати.

Меня встречала Наоми с Сенго, маячащей у нее за правым плечом.

Их глаза расширились от удивления, когда они увидели кого я волоку обратно в лагерь.

Затянув ее в лагерь, я швырнул женщину к остальным. Она пришла в себя и сумела подтянуть под себя ноги и чуть приподняться с земли.

— Чудовище… — прошептала она.

— Мы все — чудовища. — отвечаю я ей.

Сзади подошли остальные. Наоми спросила:

— Ты ее словил? Как? Словить взрослого джинчуррики живым? Да это вообще возможно?

— Я подавил ее кошку.

Генма зашептал:

— Это что — Нии Югито?

Что-то наркотик влияет не только на мою силу, но и на мозги. Не суметь сложить два и два, не узнать методом исключения имя одного из двух джинчуррики Облака — это критично…

— Что ты будешь делать с ней? — спросила Цуме, стирая какой-то тряпкой кровь с лица.

Я хмыкнул:

— Вероятнее всего, мы вручим ее Хирузену с предложением вернуть ее Кумогакуре за выкуп.

— А может — просто убить? Мы вернем сильное оружие нашим врагам прямо в руки.

— Мне нужны деньги. — пожал я плечами: — Семья растет. К тому же: захватил раз — захвачу второй. Теперь я понял, как это сделать. — Ну, в принципе, нужно провести пару опытов и выяснить, что на меня так подействовало — черная хрень или сок «джу-ша». Есть, правда, вариант со смесью этих продуктов… И то и то достать будет несложно. Если конечно, старый хрыч Тору не соврал. Но ради этого рецепта я не поленюсь «сожрать» его личность. Да и можно затянуть его в допросную к Иноичи. Я жестоко улыбнулся и продолжил: — Ну и Хирузен сможет помакать Данзо лицом в говно. И мы вроде как не особо поругаемся.

— Мышцы начинают болеть. — произнесла Цуме.

Я сощурил глаза и скомандовал:

— Это отдача. Все ко мне — я вас подлечу.

После процедуры, которая убрала все последствия стимуляторов, мы начали все собирать и запечатывать в свитки. Мы забирали все. Даже трупы. Кто его знает, может мне придется их обратно воскрешать?

Между тем, действие наркотика заканчивалось. Казалось, я слепнул. Медленно, но неотвратимо, зона ощущения искр уменьшалась.

В один из моментов я просто отошел в сторону и стал грустно смотреть на встающее над горизонтом солнце.

Мир терял четкость. Сейчас я снова ощутил подзабытое уже чувство могущества псиона и вновь его потерял. Насколько я продвинулся в его возвращении за два года обучения Хирузена? Я знал ответ на этот вопрос точно: телекинетика восстановилась на две трети, а телепатия на одну пятую.

Да, привязываться к наркотикам и стимуляторам очень плохо, но есть ли у меня пока что выбор? Вдруг ко мне нагрянет Орочимару? Со своими силами я смогу его завязать в узелок, а без них — он меня завяжет. Может быть. Мокутон? Хьетон? Да, я смогу побарахтаться и может даже как-то отобьюсь, если придет помощь, но о победе не может быть и речи.

Один в поле я пока не особо что могу.

И все из-за Хирузена! Сдерживает он меня.

На всякий случай я создал ледяное зеркало и проверил риннеган. Повезло — он на вспышку моей силы не среагировал. Может для его эволюции нужно что-то особенное?

Разрушив ледяную поверхность, я достал жменю пищевых пилюль и стал их забрасывать в рот, словно орешки.

Может сделать все совсем по-иному?

А это будет забавно! Как насчет повести группу преследования совсем в другую сторону?

Ягура? Ты думал, Коноха будет воевать на два фронта? А сам не хочешь так?

Отстегнув с пояса трофейный меч, я вогнал его между камней и резким сдвижением сломал. Лезвие так и оставил торчать, а вот обмотку зашвырнул подальше.

Наоми подошла ко мне и задумчиво посмотрела на выглядывающий обломок лезвия.

— Хочешь спихнуть вину на Киригакуре? — спросила она, подняв брови.

— Почему нет? Немного разбросай здесь их расходников.

— Но ведь следы приведут их к Конохе?

Я обернулся и довольно произнес:

— Мы оставим четкий след, уходящий в сторону Кири, а потом я утяну всех нас дальним «шуншином». Двадцать-тридцать километров в сторону и они вряд ли найдут наши следы.

— Но зачем? — подошла к нам Цуме: — Ты же, вроде, собирался отдать ее обратно?

Я пожал плечами:

— А вдруг я не договорюсь с Хирузеном? Тогда у нашей деревни появится еще один джинчуррики. И уж тогда, имея ее в своей группе… — почему-то в моих устал слово «имея» прозвучало со скрытым смыслом. Задумавшись над этим самым «скрытым смыслом», я даже запнулся и произнес: — Хм. В общем, я стану неприкасаемым.