Владимир Ящерицын - Заблудший

Наоми тряхнула головой:

— А как же?

Я легкомысленно пожал плечами:

— Одно другому не мешает.

Цуме покосилась на подошедших Генму с Эйджи и спросила:

— А что этому может помешать? По-моему если нам удастся ее перманить на свою сторону, то можно будет даже на два фронта воевать. Причем до победного.

Я вздохнул и посмотрел Наоми в глаза:

— В принципе, мы и так собирались выносить этот вопрос на Совет кланов, поэтому Цуме и так бы узнала, но позже. Поэтому, ей можно сказать. — я перевел взгляд на Генму: — А как насчет тебя? Будешь ли ты молчать о том, что увидишь или сообщишь Хокаге или Данзо?

— А что я увижу? — насторожился джонин: — Это может навредить деревне?

Фыркнув, я начал говорить:

— Все может навредить деревне, если неправильно этим воспользоваться. Даже вишневая косточка, скрепка или сенбон, что ты держишь в зубах. Весь вопрос в том, что бы аккуратно с этим обращаться. Хирузен и Данзо вызывают лично у меня сомнения в своей адекватности. И пример этому — то что происходит сейчас с Наруто Узумаки, урожденном Намикадзе. Сын Четвертого живет всеми ненавидимый и в гребаной бедности. При всем том что на счетах только его матери висит, я уверен, больше миллиона. Она была химе клана Узумаки, а ее сын питается раменом и живет как бесклановая сирота. Его отец — Четвертый Хокаге, отдавший жизнь за деревню, а его все ненавидят. Это — правильно? Ответь мне Генма?

Он неожиданно скрипнул зубами и опустил взгляд:

— Я тоже этого не понимаю. Нас тренировал Минато. Мы были его телохранителями. Он был прекрасным шиноби и самым достойным из всех нас. Его сын уж точно этого всего не заслужил. — он поднял взгляд и твердо произнес: — Но сейчас разговор не о нем. И если уж на то пошло — я бы хотел сам судить о том что опасно для деревни.

Я заинтересовался:

— И сколько у него было охранников?

— Нас было трое. — пожал он плечами: — Райдо, Иваши и я.

— Интересно… Если вы были так преданны отцу быть может вы послужите его сыну? — он недоуменно наклонил голову на правое плечо, а я достал из кармана запечатывающий свиток и раскатал его на земле: — Что ж — отлично. Сейчас я покажу вам, для чего мне нужна поддержка кланов на будущем Совете. И твоя, Цуме.

Когда я подал чакру в свиток, рядом с ним возникло замотанное в ткань тело. Я раздвинул ткань на лице умершей.

— Это кто? — спросила Цуме.

Генма сощурился и начал гонять сенбон во рту. Очевидно, он уже все понял.

— Пакура Собаку. — произнес я: — Именно ради санкционирования включения ее в свою группу, я и созываю Совет кланов.

Генма выплюнул сенбон и воскликнул:

— Твою мать! Все понятно! Ты боишься, что старые хрычи упрутся и хочешь на них надавить решением Совета!

Я молча запечатал труп обратно и спрятал свиток в карман.

— На фоне всего этого можно и выложить перед Советом нашу джинчуррики. Но сможешь ли ты их переманить в свой цветник? — широко улыбаясь, спросила Цуме.

— Насчет Пакуры я уверен. Ее предали свои.

Генма выпучил глаза и воскликнул:

— Они что — в Суне все не нормальные? У них же война с Ивой!

Я бросил:

— На Коноху посмотри — вот уж сборище старых маразматиков, цепляющихся за власть до последней возможности. — он смешно сдулся и я продолжил: — А вот насчет нее… — я красноречиво мотнул головой в сторону парализованной печатью женщины — …не знаю. Есть, конечно, пара мыслей, но Кумо, в отличие от нас, своих джинчуррики холит и лелеет. Вон Би — чуть ли не в масле катается. Конечно, наша девочка не белобрысый качек, являющийся названным братом Райкаге, и ее любой обидеть может, но… — я пожал плечами и поинтересовался: — Так что, Генма? Что нам от тебя ждать?

— Я буду молчать. — кивнул он: — А что ты имел в виду, говоря, что мы можем послужить сыну Четвертого?

— Ну, тренировать же его нужно? Или джинчуррики сам сразу становится S-классом?

Он поморщился:

— Да вряд ли, чтоб напрягли нас. Есть же еще Какаши Хатаке. Он был учеником Минато.

Какаши? Что-то знакомое… А! Последний из клана Хатаке.

— А кто это? — спросил я на всякий случай.

— Сейчас он служит в АНБУ. - пожал плечами Генма: — После смерти на Третьей Войне своих сокомандников он получил предсмертный дар от одного Учихи — шаринган. — так вот кто лазит с шаринганом в глазу! Генма между тем продолжил говорить: — Это страшно его подкосило. А когда погиб и его учитель, он замкнулся в себе и на работе. О, Ками! Если даже ужимки этого клоуна Гая его оставляют равнодушным. Зато как шиноби ему нет равных — очень техничен, а благодаря его шарингану он скопировал множество самых разнообразных техник. Если он не утворит чего-то или не погибнет, то именно ему, вероятнее всего, доверят тренировки Наруто.

— Понятно. Кстати, а вы нашли Хизаши?

Эйджи довольно показал маленький футляр с запечатывающим свитком:

— О, да! Пришлось в тенкецу потыкать пальцем, да в ранах поковыряться и — кое-кто оказался не такими уж и крутым. — похвастался он.

— Футляр не открывал?

— Да нет… — насторожился Хьюга.

— Проверь его перед этим бьякуганом.

Он сощурился и активировал свое додзюцу. Покрутив футляр в руках, грубо выругался:

— И правда — ловушка.

А сильно по мозгам стимуляторы бьют. Что б Хьюга да тупил? Да и я, в принципе, уже третьи сутки без сна. Может и не в стимуляторах дело. Я обратился к Учихе:

— Наоми, помоги ему. И давайте тут быстрее закругляться. Может пока выставить в охрану теневых клонов? Что б не было неожиданностей?

Засунув в запечатывающие свитки все что можно и немного разбросав расходники Киригакуре, мы выступили в путь десять минут спустя. Наш путь пролегал напрямик к морю. В этот раз мы не несли на руках других членов нашей команды. Через два часа мы достигли обрывистого берега.

Высота обрыва была метров тридцать он тянулся слева и справа до самого гризонта.

— Создаем теневых клонов и отправляем их в море. — скомандовала Наоми.

Сразу после того как наши клоны спрыгнули с обрыва и понеслись по морю вдаль, я произнес:

— Приготовьтесь. Наполните мышцы чакрой — я воспользуюсь своими личными силами для следующего этапа.

Захватив всех в телекинетику, я поднялся с ними в небо, а потом применил массовый «шуншин» в сторону Конохи. Мы возникли в небе километрах в двух над поверхностью и километрах в десяти от точки старта. На этот прыжок у меня ушло около одной пятой моей чакры. Криво улыбнувшись, я применил «шуншин» на максимальную дальность еще три раза, постоянно корректируя направление, а в конце более короткий, но у же прямо к поверхности.

Мы все мягко встали на ноги.

— Как далеко мы убрались? — спросила Наоми.

Я ответил только после того, как забросил в рот и съел пищевую пилюлю: