Владимир Ящерицын - Заблудший

Выпустив так почти всю чакру (оставив лишь немного для «шуншина»), я тут же «выпрыгнул» из полигона, накотором опять начался пожар.

Немного отдохнув, я застегнул на руках утяжелители и начал тренировку исключительно на силу: пресс, приседания, выжимания, вертикальные отжимания от земли. Это — простые физические упражнения, призванные усилить мое тело.

После этого я снял утяжелители и начал эльфийский комплекс на гибкость и оттачивание приемов. Трудные «па» танца.

В целом, сегодня мне удалось потеринроваться неплохо. Вот только псионику потренировать не удалось — поригон уж больно разрушен.

Сделав программу, составленную мной для самого себя, я сел возле защиты и, немного отдохнув, воспользовался «шуншином» к Ичираку.

Сейчас был вечер и посетителей у Теучи небыло вообще.

— Здравствуйте Теучи-сан! — ворвался я.

— Здравствуй Акио-кун. Что нового?

— Меня Хокаге взял в ученики!

Теучи выронил тарелку из рук, но каким-то чудом сумел ее снова поймать.

— Не шутишь?

Я самодовольно улыбнулся:

— Такими вещами не шутят, Теучи-сан!

И все-таки…не-на-ви-жу…

Проснулся я почему-то в просто отвратном настроении. Хотя почему «почему-то»? На улице ночью пошел дождь. Постепенно усиливаясь с мелкой гадости он стал почти ливнем.

Из-за него я не отправился в Ичираку. Поэтому, готовить себе завтрак пришлось самому, а покольку повар во мне умер очень-очень давно и поднялся в виде зомби, то должно бытьь понятно почему это опустило планку из состояния «отвратно» до состояния «кого нибудь точно буду пытать».

Да демон с этой готовкой! Кусок мяса пожарить любой сможет, но вот если бы я вчера сходил за продуктами — было бы намного лучше…

И все-таки, трудом поджарив кусок свинины(каюсь — в конце мое терпение лопнуло и я, наколов мясо на кинжал просто немного обуглил его тонкой струйкой Огня изо рта), я сумел приготовить нечто похожее на завтрак.

Сожрав полусырой-полусгоревший кусок мяса, я отсалютовал себе адамантовым кинжалом руки неизвестного мастера и закусил почти засохшим куском хлеба.

Настроение тут же улучшилось. Я даже испытал немного благодарности к Орочимару за свои зубы и невероятное пищеварение.

Закрыв дом, я с ходу сделал «шуншин» в небеса и лишь потом, оказавшись в мутно-молочном облаке, понял всю гупость своего поступка. Пришлось опустится ниже и уже с границы спикировать на площадку перед Академией.

Большущую лужу я таковой не распознал в пелене ливня и закономерно приземлился точно в ее центр. Прокляв все на свете и зарекшись летать, да и вообще как-то перемещаться во время дождя кроме как на своих двоих, я мрачно прошелся по воде до крыльца, на котором гы-гыкали друзья Тору и Мичи.

— Что, Акио, нелетный день? — хохотнул Тору.

Я посмотрел на тучи и, достав из кармана узкую расческу начал вычесывать слипшиеся волосы:

— Привет. Ага. Представляешь, думал это просто поверхность. Бетон. А это — вода.

— А видал, как вчера над полигонами огонь до небес поднялся? АНБУ так и полезли туда из всех щелей…

Я сделал болезненную гримасу:

— Что, правда?

— Ну, да. — подтвердил Мичи. — Так что, скажешь, что там было?

Иногда я думаю, что этот змееглазый паренек знает больше, чем ему следует. А впрочем, что я скрываю?

— Я это. Технику придумывал.

— Да, чешешь!

— Да говорю я: Хокаге появиля с тремя отрядами АНБУ. Ну и пришлось ему показывать свою технику. Ну и по итогам он забрал меня в ученики.

— Ну, ты и брехло… — плюнул в лужу Тору.

Я манул рукой:

— Не веришь — не надо.

— Не кипятись, Тору. — примирительно произнес Мичи — Ты сам знаешь, что Акио кое-что может.

Красноволосый паренек нахмурился и что-то забурчал неразборчиво.

Покосившись с ненавистью на лужу, я сказал:

— Чтож, смотри. — и сложив для вида печати «Огненного шара» выдул маленькую пламенную сферу точно в центр лужи. Пламя резво понеслось к цели и, шумно плюхнувшись в воду, громко бухнуло выпустив огонь который тут же поглотился большим облаком пара, поднявшимся с шипением вверх. — Многовато чакры вложил… — поморщился я.

И тут меня и Мичи схватил за уши наш преподаватель по правописанию Мэсэйоши Кобаяси.

— Малолетние идиоты! Игры со стихиями — это не шутки! — проорал он — А тем более на территории Академии! Ану в класс!..

Вот так, держа нас за уши, он и завел нас в нашу лекционную.

Как оказалось, тут уже были почти все.

И лишь здесь перед всеми он отпустил нас, отругав напоследок:

— Стервецы! И чтоб больше такого не было! Все нин-, ген- и тай- отрабатываете только в специально выделенных для этого местах и в присутствии преподавателя! — и уже всем: — Это касается всех! Вы думаете, Академия долго простоит, если вы будете в ней швыряться техниками Катона? Идиоты!

Лично мне его крики были по барабану. Я почти показательно зевнул, прикрывшись рукой, и, осмотрев класс, увидел Шизуку и Тоши. Приветственно помахав им рукой, я двинулся к своему месту рядом с беловолосой Текерой, возмущенно взирающей на меня с галерки.

Усевшись рядом с ней, я поздоровался:

— Привет, Текера-тян.

В ответ она зашипела змеей и выдохнула:

— Привет…Акио-кун-н-н-н…

Какая-то она больно злобная. И почему тут почти у каждой девочки, девушки или женщины характер такой, что хочется забиться в уголок и никогда-никогда не иметь с ними дела?

Вздохнув о своей злой судьбинушке, забросившей меня в этот не очень гостепреимный мир, я соизволил обратить внимание, что почти перед каждым лежит раскрытая тетрадь и карандаш. А вот это — за своими делами и тренировками я даже забыл купить, не то что взять.

Это хеново — Кобаяси уже показал свой норов.

Нужно что-то придумать. Я зашарил глазами по классу. Учитель отвернулся к доске и стал что-то там увлеченно писать. Мой взгляд упал на окно слева, в котором отражался не только я, но и весь класс.

В голове мелькнула мысль. Разум бросился за ней в погоню и, настигнув ее в два прыжка, со смаком сожрал.

Я сощурился, глядя на свое отражение. Все дело в этом. Я отражаюсь на зеркальной поверхности. Но не просто я, а и мое «хенге» поверх моей плоти. Фактически чакра приняла тот вид, который мне был нужен.

Криво улыбнувшись, я перевел взор на свои руки. Чакра выделилась из тенкецу подушечек пальцев и послушно приняла вид раскрытой тетради.

Текера, хотевшая что-то мне сказать, картинно уронила челюсть и я не смог устоять перед соблазном немного над ней подшутить. С интересом заглянув ей в рот, я сделал вид, что задумчиво киваю своим мыслям и щелкнул ногием по ее зубкам. Девочка пришла в себя и, звонко клацнув зубами, сомкнула челюсти. Не обращая больше внимание на Текеру, я занялся созданием себе и карандаша. Но если внешний образ тетради я взял у своей соседки, то образ карандаша я взял из глубин своей памяти.