Pskovoroda - Канон

— Тоже будешь трепыхаться? — спросил я её. Она замотала головой. — Тогда пойдём, — позвал я её.

— Нет, — ответила она, едва живая от страха. — Ни за что. Лучше умереть, — а потом затараторила: — У меня есть человек, которого я люблю. Отпустите нас, пожалуйста!

— Это не тот, что тебя в спину толкал, отдавая мне на ужин? — поинтересовался я.

— Ну, может, у меня больше нет любимого, — потупилась она. — Отпустите нас, пожалуйста.

— Хорошая девочка, — сказал я и посмотрел на Бель: — Ножку не сильно ушибла, каратистка?

— Нет, — ответила она и, помедлив, добавила: — Магистр.

— Меня зовут Гарри, — представился я, взял её за руку и рывком поставил на ноги. — Давайте, я вас до дома провожу.

— И потом придёте ночью, чтобы выпить нашу кровь? — спросила она.

— Во-первых, вампир не зайдёт в дом, если ты его сама не пригласишь, — просветил её я, утягивая за собой в сторону более оживлённых улиц. — Пригласишь меня к себе?

— Ни за что, — замотала она головой.

— А во-вторых? — спросила Абби.

— А во-вторых, я сыт и благодушен, — ответил я. — Я поставлю на вас свою метку, чтобы другие знали, что вы принадлежите мне. Если опять встречу с этими недоумками…

— Мы поняли, — быстро сказала Аннабель.

— Отлично, — кивнул я.

Мы проводили сначала её. Поглядев на меня и на свою подругу, она подозрительно спросила:

— Я могу вам доверять?

— Нет, — ответил я. — Определённо, нет.

— Не волнуйся, — успокоила её Абби, которая, похоже, уже совсем расслабилась ввиду отсутствия опасности.

— А деньги? — спросила Аннабель.

— Вампирам деньги не нужны, — сказал я.

Бель неопределённо хмыкнула и зашла в дом.

— Ты же ведь не вампир? — поинтересовалась Абигайль, когда мы дошли до её крыльца.

— Нет, — ответил я. — Я не вампир.

— Ты интересный. Я тебя ещё увижу? — спросила она, искоса на меня глядя.

— Вряд ли, — помотал я головой.

Она прикусила губу и вздохнула:

— До свидания, Гарри.

— Прощай, Абби, — улыбнулся я ей.

До дома было около двадцати минут ходу, и я очень неплохо разогрелся в пути. Когда я дошёл до места, на месте казавшегося заброшенным сада совершенно неожиданно появился дворец. Я постучался, и меня впустил домовой, который был у нас привратником. Едва я ступил на порог, как попал в жаркие объятья мамы, и сразу почувствовал, что мне просто хорошо, а волнения и переживания отступили куда-то на задний план. Она отпустила меня, чтобы я скинул одежду, и наблюдала за мной со счастливой улыбкой на лице. Я подумал, что вот он, человек, который всегда будет любить меня, что бы ни случилось.

— Как ты, любимый мой ребёнок? — спросила она, снова меня обнимая.

— Хорошо, мама, — ответил я.

— Ну да, — согласилась она, отстраняясь и разглядывая меня. — Подрос, в плечах раздался.

— Алекс! — послышался радостный голос отца, а затем и он сам зашёл в скромную прихожую с гардеробом.

— Папа! — воскликнул я, но маму выпустить не смог. Отец сразу правильно оценил ситуацию и просто обнял нас обоих.

— Я скучал, сын, — сказал он.

— Я тоже, — кивнул я.

— Девки тебя не сильно мучили? — спросил он.

— Девушки… — задумался я. — Ну, бывало.

— Не приставай к ребёнку, — сказала мама. — Пусть лучше про учёбу расскажет!

Она взяла нас обоих под локоть, и мы пошли в гостиную.

— Надеюсь, ты голоден? — спросила она, когда мы дружно уселись на диван.

— Я теперь всегда голоден, — ответил я. — Не пойму только, куда девается вся та еда, что я в себя постоянно запихиваю!

— Через двенадцать минут будем ужинать, — улыбнулась мама, взъерошила мне волосы, прижалась и положила голову на плечо.

— Панси здесь? — спросил я.

— Да, ещё вчера прибыла, — ответил папа. — Только вот ничего не рассказывает, — он строго посмотрел на меня. — Ты её не обидел?

— Пап, есть один аспект моих отношений с Панси, в которых мы уже взрослые люди, — сказал я. — Ну, почти. Ты понимаешь, о чём я?

— Я просто хочу, чтобы моя любимая дочь была счастлива, — вздохнул он.

Ужин прошёл в совсем узком семейном кругу — только Паркинсоны. По этому поводу был накрыт небольшой стол. Родители по традиции сидели по коротким сторонам друг напротив друга, а я сел напротив Панси. Мне совершенно не хотелось заглядывать в тот мрак, что сейчас клубился внутри меня в результате нашего последнего разговора, поэтому я просто отстранился от происходящего, не позволяя своим мыслям зацепиться за мою душевную рану. Панси, в свою очередь, избегала встречаться со мной взглядом, что для меня, в общем-то, было правильно. Родители, похоже, почувствовали общий настрой, и пытались завязать разговор на нейтральные темы, который совершенно не клеился.

— Перри сказала, что нашла что-то, что может нам помочь, — вдруг сказала мама.

— Перри? — переспросил я.

— Твоя крёстная, — пояснила мама. — Не подумай, она только с виду такая безобидная.

— Я и не подумал, — буркнул я. Хотя, конечно, в какой-то другой роли, кроме как собирательницы ромашек на залитой солнцем лужайке, Перасперу мне представить было сложно.

— Алекс не помнит, — лениво сказала Панси. — Он же память потерял…

И тебе спасибо, что не упустила случая мне про это напомнить.

— Перри очень талантливая и сильная волшебница, — сказала мама. — Пожалуй, на голову сильнее любого из нас. Она в детстве провела много времени со своей прабабкой, которая, в свою очередь, была великой колдуньей, и успела унаследовать многие секреты… Конечно, в итоге это не помогло… — она замялась в раздумье.

— После завтрака мы это всё обсудим на свежую голову, — предложил папа.

— Конечно, дорогой, — улыбнулась ему мама.

После ужина мы снова расположились в гостиной, и снова я дождался, пока Панси усядется, чтобы самому расположиться в другом кресле. Может, она и не собиралась лезть ко мне, но мне не хотелось даже предоставлять ей такой возможности. Мама с тревогой наблюдала за моими манёврами, но ничего по этому поводу не сказала. Я им рассказывал про школьную жизнь, про одноклассниц, про утренние пробежки, про Краба с Гойлом и про проделки, которые мы устраивали. Услышав про проклятье, которое мы наслали на Снейпа с Амбридж, мама удовлетворённо поджала губы, добавив, что мы действительно нашли достойный способ проучить их. Папа был впечатлён моими успехами в спорте и в заклинаниях, по поводу чего я лишь скромно посетовал, что мне в этом направлении ещё работать и работать. Особенно, в свете того, что мой отец по-прежнему был на полголовы выше меня и вдвое — как мне казалось — шире в плечах.

В своих рассказах я старательно избегал тем, связанных с Панси и Малфоем. Малфой мне был безразличен, но я даже близко не хотел его упоминать, чтобы не травмировать Панси, а о наших с ней отношениях мне сказать было нечего. Родители поделились свежими новостями. Шрюзбери и Вустеры влились в число наших сторонников, точнее, сторонников Нарциссы, приведя с собой ещё несколько товарищей. Мама занималась поиском информации, которая могла бы пролить свет на то, как именно получилось возможным, что на мне оказался перстень Поттера. Папа был в процессе поиска сведений о Вуали в Камере Смерти. В общем, всё как-то куда-то двигалось, но пока было непонятно, куда.