Pskovoroda - Канон

И мне ещё Беллатрикс казалась сумасшедшей! А тут такой богатый материал… Для Лавгудов…

— Ты слышал про тётю? — очень тихо спросила Сюзан.

— Да, — ответил я. — Ты в курсе?

— Только я, — подтвердила она. — К счастью, родители не воспринимают газеты всерьёз…

— Луна тоже, — кивнул я. — Если в газете не упоминаются нарглы, то такая бумажка годится только на… Мне нужно поговорить с Амелией. С глазу на глаз.

— Лопир, — позвала домового Сюзан. — Приведи тётушку, пожалуйста!

— Мерлин, где же мои манеры?! — потряс руками в сторону портрета Гарри Поттера мистер Боунс. Я бы не сильно удивился, если бы он воскликнул “Поттер, где же мои манеры?!” Или “Да поможет нам Поттер!” В этом доме я бы вообще ничему не удивился. После портрета-то в спальне! Чёрт, эта мысль теперь меня будет грызть до скончания веков!

— Присаживайтесь, гости дорогие! — засуетился он, пододвигая вычурные кресла позднего барокко. — Располагайтесь, где вам будет удобнее. Сюзан, дорогая, уступи это кресло Гарри! Поттеру!

— Пожалуйста, мистер Боунс, — взмолился я. — Пусть сидит, где хочет!

— Осмелюсь умолять меня простить, но я вынужден настоять, — не сдавался он.

Кресел было ровно на одно меньше, чем нужно. Луна сразу прицелилась мне на коленки, и Астория, как мне было явно видно, уже в свою очередь прицелилась ей коготками в глаза. Было очень интересно наблюдать, как по мере осознания новой опасности с лица Луны постепенно сползает обычное выражение весёлой безмятежности, и она бочком, но с достоинством выскальзывает из-под удара в сторону свободного кресла. Ф-фух! Уселись наконец! Мистер Боунс остался стоять. Попросить домового принести ещё одно кресло в голову никому не пришло.

— Очень жаль, мистер Гарри! Поттер! что с вашим крёстным случилось такое несчастье! — всплеснул он руками. — Я как раз собирался обсудить с ним один вопрос, откладывать который и далее было бы просто преступным легкомыслием! Речь пойдёт о моей милой крошке…

— Папа! — отчего-то покраснела Сюзан, и у меня сразу появилось некое смутное подозрение, отчего именно…

Луна хихикнула. Из глаз Астории снова потекли слёзы, но она упрямо сцепила зубы, крепко сжимая в пальцах подлокотники кресла. Ей смешно, поглядите на эту мелкую занозу! Ну. устрою я сейчас тебе!

— Что же такое вы хотели обсудить с Сириусом? — спросил я, легко заглотив наживку.

— Вы же знакомы с моей дочерью Сюзан? — воодушевился он. — Умница, красавица… А уж как поёт!

Как поёт, как поёт! “Умница и красавица”, вся красная, как рак, уже не знала, куда и глаза деть от стыда. И руки. И вообще, по ней было отлично видно, что она бы сейчас с удовольствием провалилась сквозь землю. Если бы науке был известен какой-нибудь “Под землю Проваликус”, она бы его уже непременно использовала.

— Скажу не таясь, мистер Гарри! Поттер! — понизил голос Джеймс Боунс. — Последние несколько лет оказались для меня исключительно удачными, и мне удалось собрать моей красавице очень неплохое приданое…

— Хм-м, — дотронулся я указательным пальцем до подбородка. — Это уже более похоже на деловой разговор!

Астория перестала хихикать и застыла с открытым ртом. Примерно такое же выражение было и на лице Сюзан. Луна внимательно смотрела на мою макушку — скорее всего, ей показалось, что там что-то шмыгнуло…

— Очень редкий фарфоровый котёл империи Цинь, путёвка на Карибы и… — он торжественно выпрямился, чтобы усилить эффект, — пять! гиппогрифов!

Уже в тот момент, когда этот ничтожный человечишко осмелился произнести “пять гиппогрифов” с придыханием не меньшим, чем все достойные сыны Отечества произносят “Гарри Поттер”, я понял, что передо мной никто иной, как отлично замаскированный Враг Народа. Судя по взглядам, девушки были со мной согласны. В глазах Астории ясно читалось снисходительное пренебрежение — да как посмел этот торгаш осквернить персону Вождя недостойным предложением пяти! гиппогрифов! Он бы ещё на мётлах предложил покататься после дождичка в четверг!

— Боюсь, что Сириус вас бы разочаровал, — покачал я головой.

— Правда? — не поверил мистер Боунс. — В чём же дело?

— В инфляции, мой дорогой мистер Боунс, — пояснил я. — За пять гиппогрифов вам на местном блошином рынке вручат кота в мешке и ещё будут кричать вслед, что их ограбили!

— Но расценки… — растерянно пробормотал он.

— Сорок гиппогрифов и котёл времён Трёх Правителей, — небрежно бросил я, и он в ужасе вцепился обеими руками в свою шевелюру. — Хотя… — задумчиво поглядел я на Сюзан. — Ведь и вправду — и умница, и красавица… — Сюзан опять зарделась, но на этот раз уже довольным румянцем, а вот Астория уже грозно нахмурилась. Вот так-то, будешь знать, как надо мной потешаться. Луна в восторге закатила глаза — она даже мечтать не могла, что день будет складываться столь удачно. — И голосок просто ангельский… Лишь ради её прекрасных глаз — тридцать гиппогрифов и котёл… так и быть, времён Пяти Императоров… Предпочтительно — правления Яо… Но лишь ради прекрасных глаз, — поклонился я Сюзан, которая наконец поняла, зачем я тут распинаюсь, и весело сверкнула прекрасными глазами мне в ответ.

Самое смешное же было в том, что я даже близко не догадывался, кто все эти Правители, Императоры, Яо, Сунь, Вынь и Цинь… Пока мистер Боунс считал гиппогрифов, я умудрился попросить очки подыскать мне что-нибудь по ключевому слову “Цинь”, а дальше выбрать и озвучить было уже делом техники… Да, всё-таки хорошо шагать в ногу с достижениями технического прогресса мира, который по времени смещён на пару десятков лет вперёд относительно родного!

— Но это слишком много, мистер Поттер! — взмолился он, наконец забыв про придыхание. — Один лишь такой котёл будет стоить!..

Он поднял глаза к потолку и зашевелил губами, видимо, подсчитывая стоимость фарфорового котла, сделанного четыре тысячи лет назад. Когда на месте Лондона туземцы не то, что бегали в одних лоскутных юбках без трусов — вообще туземцев не было!

— Не забывайте, мистер Боунс, о ком мы говорим, — тихим, но твёрдым и преисполненным зловещей угрозы голосом настоящего тирана произнёс я. — О Чудо-Мальчике, Том-который-выжил, Носителе Убивающего Шрама, которого боится Сам-знаете-кто, надежде квиддича и совести нации…

Приложив руку к груди, я с сияющими глазами оборотился в сторону портрета на стене, который, проникшись важностью момента, подобрался, насупился и изо всех сил изображал подавляющее величие… Не очень у него получалось, с таким-то совсем не греческим профилем, между прочим! Девушки тоже благоговейно посмотрели на картину, а мистер Боунс, не выдержав торжественности момента, вытянулся в струнку и, по-моему, собрался пустить слезу…