Джен Коруна - Год багульника. Кровавая луна

Он хотел что-то добавить, но Сигарт уже стремглав бежал в лагерь. Возле костра его ждала ужасная картина: на испачканном кровью снегу лежали тела ирилай, покрытые страшными ранами от ножей. Поистине, нет спасения от смертельного оружия хэуров… Светлые глаза эльфов были широко распахнуты, а лица были прекрасны даже в смерти. Сигарта передернуло от ужаса — ему показалось, что острые, как когти рыси, клинки вонзились в его собственное тело. Сидящие у костра воины, наконец, заметили подошедшего командира. Не веря своим глазам, они начали наперебой расспрашивать об эльфийском тумане. Хриплый голос Сигарта оборвал их на полуслове:

— Кто отдал приказ убивать их? — проговорил он так, что у хэуров побежали мурашки по спине.

— Фринн Барет. Он сказал, что они… — часовой, только что подошедший к костру, осекся.

Желтые огни запрыгали в глазах Сигарта. Он молча развернулся и двинулся к главному шатру.

— Всем быть готовыми — мы уходим немедленно, — бросил он через плечо.

Для сыновей Хэур-Тала, не привыкших утруждать себя сложными умозаключениями, это было уже слишком. Сбитые с толку, они стояли у костра, недоуменно переглядываясь.

***

В центральном шатре царил полумрак. Барет нервно мерил шагами небольшое пространство между ложем из брошенных на пол шкур и грудой сваленного под матерчатой стенкой оружия. Ему было о чем переживать — туман запер его воинов в лагере, облава затягивалась: как бы не пришлось отступать с пустыми руками. Да и куда отступать — до выхода из леса уже не добраться… Росх-хэур не успел дойти до стены шатра, как полог, заменявший дверь, резко распахнулся, будто сметенный порывом ветра, и на фоне светлого прямоугольника проявилась высокая фигура.

— Зачем ты убил этих эльфов?! — с порога зарычал Сигарт, стремительно двинувшись на Барета; его серые глаза недобро сощурились.

— Остроухие продались Моррогу, — сдержанно ответил тот. — Это — слова Гастара!

— Так это они были той нечистью, за которой мы сюда пришли? Почему ты мне раньше не сказал?!

В душе Сигарта вскипела ярость — его просто использовали, как наемника! Более того, он был, похоже, единственным, кто не знал, на кого идет облава! Барет примирительно похлопал его по плечу.

— Скажи я тебе, ты бы заартачился, а это могло стоить тебе жизни. В Цитадели такого не прощают; мы должны были очистить лес — таков был приказ Гастара.

Сигарт резким движением сбросил его руку.

— Но не от эльфов же! Они — союзники Серой цитадели, в Великой битве они будут сражаться с Моррогом рядом с нами!

— Князь не нуждается в их помощи, а делить славу с остроухими совершенно излишне. К тому же, они прячут Полночную Молнию. Но мы все найдем ее, рано или поздно, — самодовольно произнес Барет, выглядывая в маленькое окошко шатра. — Кстати, почему твои стаи сворачивают лагерь? Такого приказа, кажется, не было.

— Мои воины не будут вырезать ирилай только потому, что жажда славы помутила разум Гастара. Будь он и хоть трижды Хэур-Талом, я не стану по его приказу проливать невинную кровь!

Сигарт старался говорить спокойно, но глаза его уже наливались рыжим светом. Было видно, что он с трудом сдерживает злость.

— Да… — протянул Барет, — если бы я знал, чем это все закончится, ни в жизнь бы не стал тогда спасать твою подружку! Вот уж не думал, что одна эльфийская задница может превратить рысь в жирного кота. По-моему, кое-кто тут забыл, что он хэур…

Он не успел договорить, как железная рука в одно мгновение сгребла его за нагрудник и едва не оторвала от земли. Лицо Сигарта было теперь совсем близко. Оно пылало уже ничем не сдерживаемой яростью, оскаленные клыки по-звериному сверкнули. Барет отшатнулся, поймав дикое выражение оранжевых глаз — он не ожидал такой реакции.

— Это ты забыл, кто ты есть! — голос Сигарта перешел в угрожающее рычание, в котором едва можно было разобрать слова; он уже чувствовал появившийся на губах соленый привкус. — И еще ты, кажется, забыл, что написано в Книге путей. Так я тебе напомню — «воины севера оберегают покой Непробуждаемых во веки веков»! Слышишь, «оберегают покой», а не убивают мирных жителей! Хэуры всегда хранили мир в Риане, а теперь Гастар натравливает вас на ирилай, как свору собак!

Сигарт приблизил перекошенное лицо прямо к физиономии товарища и глухо выговорил:

— Это не моя вражда, и не твоя! Я хэур, а не наемник! Никто не смеет приказывать рыси делать то, что претит написанному в Книге. И своим стаям я скажу то же самое — пусть сами решают, за кем им идти.

Он, наконец, отпустил нагрудник росх-хэура, страшные рыжие огни потухли. Освобожденный Барет быстро отступил на безопасное расстояние.

— Я доложу о твоем предательстве князю Гастару в Серую цитадель!

— Да хоть самому Хэур-Талу!

Вскоре Сигарт стоял перед своими стаями, и голос его звучал твердо и ясно, подобно стальному клинку. А еще через время стройный отряд уже покидал лагерь, прокладывая дорогу в поредевшем тумане — двести сорок хэуров молча шагали за Сигартом. Остаться на поляне в туманном лесу не пожелал никто.

Они вышли из лесу, перешли мост и двинулись на восток, в сторону клубящейся вдали белесой речной дымки — петляющая между озерами дорога вела в Рас-Сильван. Хэуры шагали плотным строем по четверо в шеренге, почти касаясь локтями друг друга; то тут, то там из-под низко надвинутых шлемов с дерзким вызовом вспыхивали рыжие огоньки. Воины Сиэлл-Ахэль с обожанием смотрели на своего вожака, готовые в клочья разорвать любого, кто бы посмел спорить с ним.

К вечеру клан разбил лагерь в ольшанике на берегу небольшого озерца. При его приближении утки с криками поднялись в воздух, оставляя на воде расплывающиеся круги. Вскоре запылали костры, и по берегу потянулся аппетитный аромат жареной косули. Когда дежурный осторожно откинул полог маленького шатра, чтобы позвать Сигарта на ужин, он с удивлением увидел на полу мощную фигуру фринна, свернувшуюся клубком. Впервые за много дней тот спал крепким и спокойным сном. Лицо его было безмятежным, а на губах светилась чуть заметная улыбка. Он знал — маленькая эльфа простила его. Придерживая меч рукой, чтобы не шуметь, дежурный тихо вышел из шатра и с недоумением побрел обратно к кострам.

Глава 6. Возвращение Полночной Молнии

Маленькое войско подошло под стены Рас-Сильвана рано утром. Солнце лишь только вставало за лесом, воздух был морозным и зябким с ночи. Еще издалека Сигарт заметил, как за зубцами стен началось активное движение — приход двух с половиной сотен рысей в столицу Эллар был почти равнозначен сигналу к началу боя. Сигарту показалось, он уже видит строгие лица эльфийских стрелков, их тонкие пальцы, замершие на тугих тетивах… Не желая вступать в конфликт, он разбил лагерь в лиронге от городской стены. Хэуры нервничали. Защитников в Рас-Сильване было куда больше, чем их — дойди дело до драки, у рысей не было ни единого шанса уйти живыми. Оставив меч в лагере и настрого приказав своим бойцам не пускать в ход оружие ни при каких обстоятельствах, Сигарт отправился к городу в одиночку. Его расчет оказался верным — в одинокого воина, пусть даже хэура, лучники стрелять не стали. Успешно достигнув ворот, Сигарт постучал. Смотровое окошко открылось — тонкое лицо стражника в серебристом шлеме было полно злобы. Хэур вздрогнул: у молодого эллари были такие же длинные прямые волосы, как у Моав — разве что чуть потемнее.