Сергей Раткевич - Кровь невинных

И завидуешь Хести. Потому что это на него она будет так смотреть всю свою жизнь. На него, а не на тебя. Что ж, наверное, он заслужил. Ты задумчиво вертишь в руке магический кинжал, его рукоять ледяная… все еще ледяная…

«Так и руку отморозить недолго», – думаешь ты, засовывая кинжал за пояс.

Роуни возвращается быстро. И сама посыпает пол.

– Я ничего не нашла, чтоб ее набрать, так принесла… – говорит Роуни, отряхивая руки.

– Хорошо, – киваешь ты. – Теперь отправляйся в мою спальню. Я приду позже. Когда доложу отцу, что выполнил свой долг. Завтра я придумаю, как тебе выбраться отсюда. Дам денег, напишу подорожную, и езжай, ищи своего Хести. А найдешь – уезжайте подальше. Лучше всего – вообще из страны.

Она кивает. И уходит.

А ты бредешь на реку и с размаху швыряешь в воду магический кинжал. Вода принимает его почти без всплеска.

«Лишь бы маг ничего не проведал».

– Там оказалось не так уж мало пепла, – сообщаешь ты отцу.

– Ты… что-нибудь почувствовал? – с тревогой спрашивает он. – После того как… ударил?

Ты киваешь.

– Что ты почувствовал? – продолжает он.

– Почувствовал, что я прав, – отвечаешь ты.

Он светлеет лицом. Он рад. Он обнимает тебя.

– Я горжусь тобой! – шепчет он.

Он не понимает, что ты имеешь в виду нечто совершенно иное. Ты не собираешься ничего объяснять. Ты не солгал. Ты просто не сказал правды. Или… все-таки солгал? Тогда почему ты не испытываешь чувства вины? Ты не знаешь ответа. Ты не уверен, что тебе нужен ответ. Что сделано, то сделано.

А потом ты отправляешься в свою спальню, и тебя встречает Роуни. Ты ложишься с ней, как много раз до этого. И она обнимает тебя, ища губами твои губы, она хочет отблагодарить тебя. Очень хочет.

– В последний раз… – шепчет она, но ты отстраняешься.

– Я никогда не спал с чужой женой, – отвечаешь ты ей, стараясь сказать это как можно менее обидно. – И сейчас не буду. Я… я потрясен твоим мужеством, понимаешь? И раз ты, такая храбрая, выбрала его… значит, он того достоин, значит, это я, дурак, его не разглядел. И тебя – тоже. Значит, это я чего-то в этой жизни не понял. Так как же я могу посягать на его жену? Это было бы подло.

– Ты так похож на него, – откликается Роуни. – Не лицом и телом, а… как человек. На твоем месте он поступил бы так же.

– Значит, все правильно, – говоришь ты.

– Если б я могла раздвоиться, – грустно вздыхает Роуни.

– Не нужно, – отвечаешь ты. – Если бы ты осталась, я бы в тебя влюбился. На самом деле влюбился. А у меня есть долг, который я обязан выполнить. И если понадобится – пожертвовать жизнью. Если я кого-нибудь полюблю, это может ослабить мою решимость. Да и не позволят Уллайну Донгайлю взять в жены простолюдинку…

– Я… понимаю… – Она осторожно, почти неощутимо гладит тебя по голове.

– И… раз уж я вас отпускаю… поклянись, что никто ничего не узнает, – добавляешь ты. – Ни от тебя, ни от Хести.

– Клянусь, – шепчет она. – Никто никогда ничего от нас не узнает!

Вы засыпаете, обнявшись.

– Его величество король! – возглашает придворный церемониймейстер, и ты наконец-то видишь его . Того, кого тебе предстоит когда-нибудь убить. Мальчишку на год младше тебя. Внука узурпатора, предателя и убийцы. Его величество Ремера.

Проклятый узурпатор пережил собственного сына, и трон достался его внуку. Ненадолго достался. На короткое время. До тех пор, пока ты не исполнишь свой долг.

Вместе с другими придворными ты склоняешься перед тем, кому не присягал. И вместе с тобой склоняются твои соратники. И среди них тот, что когда-нибудь станет королем по праву. Внук короля Линнира, его будущее величество Челлис.

Мальчишка, считающийся королем, нагло занимающий место его величества, милостиво кивает вам. Он не знает, что в этом зале собрались враги. Он не знает, что их много. Что они сильны. Что их поддержат. Он ничего не знает и не узнает до самого конца.

Что ж, его сторонников в этом зале тоже достаточно. Ты смотришь на мальчишку, занимающего трон, пытаясь отыскать в нем черты его ужасного деда, разглядеть в его взгляде отсвет той кровавой бойни, тех сражений, пожаров и казней. Ты ничего не находишь. Спокойны его глаза, чист и светел взгляд.

«Может ли так быть, что дед ему совсем ничего не рассказывал? – думаешь ты. – Или он лгал внуку? Искажал факты? Валил вину на короля Линнира?»

«Но разве можно спрятать столько пролитой крови? Перетолковать? Объяснить по-другому? Обвинить других?»

«Или этот… все знает? – Ты вновь бросаешь беглый взгляд на короля Ремера. – Знает – и спокоен».

«Быть может, он и сам способен залить кровью дворцовый пол? И даже не утратить при этом невозмутимости. Быть может…»

Ты смотришь на юного короля. Его легкая улыбка кажется тебе зловещей. Ты думаешь о том, что где-то уже встречал такой вот взгляд… совсем недавно встречал. Но кто мог смотреть на тебя подобным образом? Кто?

«Он же не на меня конкретно смотрит, – думаешь ты. – Он смотрит на нас на всех. Вообще на всех».

И все-таки почему его взгляд кажется таким памятным, таким знакомым?

Ты вдруг понимаешь почему. Вспоминаешь. Именно так смотрел на тебя порой твой двойник. Хести. Тот, кого ты должен был убить. Тот, кого ты отпустил живым, нарушив клятву.

У короля другое лицо и другие глаза, но взгляд… этого не может быть, но это так. Взгляд – тот же самый.

«Так не потому ли ты должен был убить своего двойника, что он и король – похожи? Не было ли это своеобразной «магической репетицией»? Не подобрал ли маг всех двойников специально, основываясь на некоем внутреннем сходстве с этим мальчишкой? Не на этом ли основывал он «повышение удачи заговора»? Убить кого-то, похожего на того, кого придется убивать потом? Не чертами лица, а какой-то внутренней сутью, чем-то неуловимым похожего? Сделать уже сделанное? И что случится теперь, когда ты не выполнил приказ? Как это отразится на ходе заговора?»

«Но разве можно было поступить по-другому? И разве не глупо со стороны отца – сначала воспитывать как рыцаря, а потом потребовать совершить бесчестный поступок?»

Ты так и не подружился со своим двойником, наверное, ты не знаешь, каков он, как человек, не знаешь и не узнаешь, но то, на что ради него пошла Роуни…

Но как же так?

Как может быть, что взгляд юного короля, потомка кровавого узурпатора, столь похож на взгляд человека, ради которого Роуни решилась пожертвовать жизнью, а ты не исполнил свой долг и солгал отцу?

Ты стоишь и смотришь, смотришь на короля, на этого мерзавца, посмевшего украсть чужой взгляд, надеть его, как свой собственный, стоишь и смотришь, пока вдруг не понимаешь с испугом, что и его величество на тебя смотрит. На сей раз – конкретно на тебя.