Дин Сухов - Лхакарчун

Взяв себя в руки, я отогнал от себя набегающую волну воспоминаний из далекого детства, и тяжело вздохнув, решительно толкнул ладонью стилизованную стальную дверку ворот. Войдя во дворик и пройдя по узкой каменной дорожке до дома, я позвонил в дверь.

«Совсем старик плох, даже открыть мне не может. А куда же подевалась его верная африканская горничная? Хм, она ведь шага от него не отходила»? – Подумал я с недоумением, продолжая жать на кнопку звонка.

Наконец дверь отворилась и на пороге возникла пышная фигура уже знакомой мне по детству пожилой горничной отца. Окинув меня с ног до головы равнодушным взглядом, она недовольно буркнула:

– Ну и кто вам нужен, молодой господин?

– Сара, неужели ты не узнаешь меня? Я сын сэра Стинсона, Стэнли! Ну, давай вспоминай, пудинг йоркширский, – скривился я в легкой усмешке, хитро посматривая на грузную чернокожую Сару.

– Ох, Стэнли, да неужели это ты?! Да, твой отец говорил мне, что сегодня должен был приехать его родной сын. Да, я это знаю, но я все никак не могу свыкнуться с мыслью, что наш маленький Стэнли уже большой мальчик. Прости, дорогой мой, выжившую из ума старую йоруба, прости. – всплеснув руками, Сара отошла в сторону, приглашая войти меня в дом.

– Ничего, ничего Сара, бывает. Я тоже очень рад тебя видеть, и скажу тебе честно, что в отличие от меня ты совсем не изменилась, – приветливо улыбнулся я расчувствовавшейся горничной. – Кстати, а где мой отец, Сара? Как он себя чувствует?

Сара внезапно потупилась и нехотя выдавила:

– Ваш отец еще всех нас переживет.

– Ты этому, не рада, что ли? – с подозрением посмотрел я на смущенную горничную.

– Вы знаете, как я отношусь к сэру Дрюону, молодой господин. Просто мне сегодня не очень нравится его сумасбродная посетительница.

– Что за посетительница, позволь узнать? – переобувая обувь, заинтересовано спросил я.

– Проходите в гостиную и сами все увидите. Прошу вас, сэр Стэнли, а я пока пойду, приготовлю что-нибудь вам покушать. – тяжело приваливаясь на левый бок, Сара удалилась на кухню, а я тем временем пошел здороваться со своим больным отцом.

Из-за закрытых дверей гостиной доносились звуки классической музыки. Звучала симфония № 40 Моцарта, часть первая Molto Alegro в сонатной форме исполнения. Я не особенный любитель классической музыки, но зато мой родной отец слыл ярым почитателем творчества Моцарта, Вагнера и Стравинского и поэтому, я прекрасно помню на слух многое из произведений этих «могучих перцев». Кроме звуков музыки из комнаты доносились громкие голоса. Точнее два голоса и их неровный тембр говорил о затянувшемся споре двух людей. Уверенный женский голос настаивал и напротив тихий мужской старался охладить яростный напор невидимой спорщицы. Я распахнул двери гостиной как раз в тот момент, когда только начала играть вторая часть симфонии № 40 Andante. Сразу же голоса в гостиной замолкли и на меня воззрился изумленно-восхищенный взгляд отца и заносчивый, непринужденный взгляд незнакомой мне дамы средних лет. Одеты они тоже были довольно контрастно в тон своего разговора. Худой нескладный отец, облаченный в синий расшитый цветами сакуры японский халат и в коричневых тапочках на босу ногу, смотрелся просто не уместно на фоне своей блистательной собеседницы. Она была облачена в модный брючный костюм от Сен-Лорана и красные туфли на высоком каблуке. Рыжие вьющиеся волосы на ее голове были аккуратно уложены под стильным шелковым платком, увенчанным «лисьими» летними очками. А хорошо знакомый мне тонкий запах духов Эрнесто Бо марки «Chanel 5» я уловил уже с самого порога.

– Стэнли, сын мой как я рад тебя видеть! – сделал отчаянную попытку привстать с мягкого кресла отец. Не могу сказать, что мой отец сильно изменился с момента нашей последней встречи, но изможденность длительной сердечной болезнью у него была на лицо.

Я бросился к отцу на встречу и приобняв его за плечи осторожно вернул в кресло.

– Не вставай отец, сиди. Тебе же нельзя, наверное, пока двигаться, или это не так? – с заботой в голосе произнес я.

– Так, так, молодой Стинсон. Твой отец на той неделе перенес самый настоящий инфаркт и этим заставил нас изрядно поволноваться. – осматривая меня все с тем же самодовольным видом, низким грудным голосом ответила гостья.

– Стэнли, сынок как ты сильно изменился. Ну что же ты так, неужели для того чтобы встретиться со мной тебе нужна такая веская причина? – растроганно пробормотал отец, роняя из глаз слезы.

«Да, все – таки время берет свое! Никогда не видел, чтобы отец так сентиментальничал передо мной», – отметил я про себя.

– Что ж давай знакомиться, юный Стинсон, меня зовут Агни де Бусьон. – протянула мне изящную узкую кисть, увенчанную алмазным перстнем, гордая дама.

– Стэнли. – Я слегка пожал холодные холеные пальцы Агни и пристально посмотрел в ее изумрудно-зеленые глаза. Они были холодны и безжизненны, как мне показалось тогда. Но как говориться, первое впечатление всегда обманчиво и как показало будущее я в самом деле заблуждался на счет ее жизнелюбия и теплоты характера.

– Да, да Стэнли познакомься с моей почетной гостьей из Парижа. Она очень известная в Европе художница и иногда приезжает ко мне в гости. – сверкая влажными глазами, отозвался из кресла отец.

– Ну уж не настолько известная как например, Сальвадор Дали. Так, удачно продала десяток-другой картин и, пользуясь поддержкой влиятельных друзей, провела несколько выставок в Париже и Лондоне, – с ложной скромностью опустила длинные черные ресницы зеленоглазая Агни.

– Ну не скромничай чертовка, скажешь мне тоже, несколько выставок! Ее гениальные произведения с успехом выставлялись в Берне, Лозанне, Вене, Сант-Галлене, Гейдельберге, Чикаго, Балтиморе и даже в Советской Москве, а это что-то да значит, сын мой! – Восторженно взмахнул кистями рук мой «больной» отец и неожиданно потянулся за открытой бутылкой шампанского, стоящей в ведре со льдом на низком журнальном столике с резными ножками из тика.

– Что-то я не понял, неужели у тебя не постельный режим? – удивленно проследив за тем, как отец наливает себе полный фужер розового брюта, с негодованием выпалил я.

– Не кипятись сын, самое тяжелое уже позади и теперь мне уже намного лучше. А один, другой глоток «Dom Perignon Prestige Cuvee» мне пойдет только на пользу, тем более есть повод. – оправдывая себя, пожал плечами отец.

– Ну да, ну да, красиво жить не запретишь. – понимающе покачал я головой и присел на широкий диван, напротив отца и Агни де Бульон. – А что за повод для пьянки средь бела дня позвольте полюбопытствовать?

– Гениальная Агни воспроизвела на свет новый художественный шедевр, – с пафосом в голосе воскликнул отец и перевел восхищенный взор на свою давнюю знакомую. Кстати, я так пока и не понял, кем она ему являлась в настоящий момент! Ну, уж точно не больше чем любовница, любить такую даму, по – моему, было верхом безрассудства: от нее за версту разило развратом парижской богемой.