Анна Московкина - Правила боя. Исток

Могильник – вот что встречало путников первым в селе Мыльняки, славившемся двумя промыслами: мыловарением и заводом мясных коров. Буренки лежали в выкопанной траншее, некоторые будто живые, некоторые начавшие разлагаться. Некоторые – судя по черным следам в траншее – уже сгоревшие в очистительном пламени.

– Значит, он все-таки поехал сюда, – тихо произнес Филипп.

– Кто?

– Тот колдун, о котором говорил смотрящий.

Айрин с трудом отвела взгляд от теленка, по глазницам которого ползали мухи.

– Мы опоздали, да?

– Лошадей придется отпустить, нечего им в селе делать.

Дальше шли пешком. Пеструшка попыталась увязаться за хозяйкой, но парень отпугнул ее заклинанием, выставив отвращающий барьер в версте от забора.

Теперь ни одна тварь его не пересечет, пока он не снимет заклятия. Или не умрет.

Ворота стояли нараспашку, на улицах – пусто как ночью. И везде воронье: на заборах, плетнях, деревьях, крышах домов.

– Эй! Вы кто? – Грязный, вымазанный в навозе мужик со всклоченной бородой направил в сторону пришельцев вилы.

– Колдуны, милсдарь хороший, смотрящий в помощь отрядил.

– С чегой-т такая доброта? Аж три штуки, или боятся, что и до них коровья смерть дойдет?

– А как не бояться! Да и вам подмога нужна! Верно? – Мужик подошел к ним ближе, он был на полголовы ниже долговязого Филиппа и в два раза шире, будто гном.

– Деньги у нас нет, мы и тому колдуну так сказали!

– Ушел? – усмехнулся молодой чародей, знал – этот заказ оплатит вся округа Береговниц.

– Не ушел. Вон идите в большой коровник, там он с оставшейся скотиной.

Село доселе бед не знало. Домики были старые, скатанные еще прадедами местных жителей, но справные и ухоженные. Ставни изукрашены резьбой, как и карниз, и трехступенчатые крылечки. Дранка на крышах свежая, сочащаяся смолой на летнем солнце. У колодца – тоже не обиженного умелым резчиком, стояла новая дубовая бадья. А вот коровник выстроили недавно. Общий, один на все село, и тоже строили с какой-то небывалой любовью, но любовь коров не спасла.

Колдун сидел на пороге и курил длинную деревянную трубку. В вороных волосах, связанных на макушке узлом, блестели нити ранней седины. Ранней потому, что на бледном осунувшемся лице совсем не было морщин.

– Филипп? – удивился колдун.

– И тебе не хворать. Что же ты смотрящему отказал?

– Торопился. – Он еще раз затянулся.

– Хм? Так почему ты еще не в Инессе?

– Лошадь занесла, – отшутился колдун усмехаясь. Он вытряхнул трубку и убрал в кожаный чехол. – Видишь как? Ученицу взял? Не рано?

Сверкнули холодные белесые глаза.

– Это моя сестра. Айрин.

– Похожа. Пусть уходит.

– Что? – удивилась девушка.

– Ты человек, тебе здесь нечего делать, – пожал плечами мужчина, встал, поддернул рукава грязной рубашки и ушел в коровник. Айрин непонимающе уставилась на брата.

– Не обращай внимания. – Фил сбросил сумку на скамью и тоже закатал рукава. – Пойдем.

Полумрак в коровнике разбивали лучи вечернего солнца, струящиеся из окон под крышей.

Пахло смертью. Колдун стоял напротив сонной буренки и будто вел с ней безмолвную беседу. Филипп перелез через жерди загона и обошел корову по кругу. Пощупал язву на боку. Ладонь его слабо светилась – заклятием предохраняя от заразы.

– Она должна уйти, – спокойно повторил колдун, но Айрин уже перемахнула через ограду и подошла к ним.

– Это чума?

– Да, – хором ответили мужчины.

Бело-рыжий теленок боднул девушку под коленки, а стоило протянуть ладонь, умильно уткнулся в нее носом. Тонкая девичья рука погладила безрогую голову, почесала торчащее рыжее ушко.

– Сейчас она начнет сюсюкать и рыдать над столь милой тварюшкой. – Колдун демонстративно обращался только к брату. – А его придется убить, как и все стадо.

– Но он не похож на больного. – У теленка были ясные глаза. Он схватил губами палец девушки и начал сосать.

– Даже если он здоров, никто не рискнет оставлять животное, пережившее мор, слишком велика вероятность, что болезнь затаилась.

– Какое было поголовье? – Филипп отошел от коровы.

– Двести голов. Осталось тридцать. Я уже убил пятьдесят, которым нельзя помочь. Этим можно, но староста просил умертвить всех и зачистить коровник.

– И вы послушаетесь? – Лицо девушки раскраснелось, на щеках проступил лихорадочный румянец.

– Да. Обычная просьба.

– Режешь? – Филипп кивнул на нож, висящий на поясе у колдуна.

– Нет, магией. Проще и безболезненней.

– Но он совершенно здоровый, и вон та коровка тоже!

– Айрин, иди позови мужиков! – оборвал Филипп.

Мужики сидели за коровником и тихо опустошали глиняный кувшин с варенухой.

– Что теперь будет… – вздохнул патлатый, встретивший путников у ворот.

– Что будет, то будет, – буркнул светловолосый крепыш. – Хошь, на сторону иди, хошь, с нами мыкайся.

– Прогневали мы богов. Навлекли на себя беду.

– Ты и навлек! Кто кричал, что по зиме наши колбасы у самого государя на столе лежать будут?

– А ты будто противился, все мага мечтал позвать, чтобы тот свеженькие перенес аж до Вирицы! Вон тебе три мага, любого бери. И на колбасу хоть всех пускай! Только долго ли мы проживем после той колбасы?

– Ну! Хватит, вспетушились, аки юнцы! – хлопнул ладонью по столу седой мужик.

– Вас в коровник зовут, – тихо проговорила Айрин, пресекая спор, но мужичье продолжило пререкаться, не обращая на чужачку внимания. Девушка поджала губы и, подойдя ближе, прикрыла ладонью кружку патлатого, из которой тот собирался отпить.

– Ты кто? – воззрился на нее патлатый.

– Вас зовут в коровник, – повторила Айрин.

– Ща придем. Иди себе, девка, не мешай.

– Напиваться?

– А ты трупы потаскай, я посмотрю, что ты запоешь.

– Трупы? – повторила она одними губами, резко развернулась и помчалась в коровник. Мужики проводили ее мутными взглядами.

В воротах коровника стояла растрепанная девчушка с зареванным лицом.

– Не дам! – крикнула она.

– Я же просил запереть всех баб! – выругался черноволосый. Филипп подошел к девушке и попытался взять за руку, но та подалась назад. – Эту тоже надо бы запереть!

– Я тебе не баба, колдун, – прошипела Айрин.

– А я тебе не колдун, девка.

– Они хотят убить их! – пожаловалась девчушка, ища поддержки.

– Я знаю, – буркнула Айрин. Трудно убедить кого-то, когда сам не веришь своим словам.

– А я их доила, по именам всех знала! – Девчушка разрыдалась, закрыв лицо руками. Айрин погладила ее по голове, исподлобья глядя на колдуна.

– Ты мог бы хотя бы попытаться объяснить, что по-другому нельзя.

– Ей? – Бледные обветренные губы опять скривила ухмылка.

– Не дам. Ромашка, моя… – подвывала селянка, уткнувшись в плечо нежданной союзницы, та машинально продолжала ее гладить.