Геннадий Ангелов - Звёздный «Кентавр». Шаг назад

– Запомнишь?

– Постараюсь, здесь нет ничего сложного.

Повторив про себя формулу, я тут же набрал её на экране планшета, и показал Трегубову.

– Молодец, – похвалил подполковник, – мне нравятся такие как ты солдаты. Что ж, если готов, тогда идём, времени у нас не так уж и много. Сейчас переоденешься в одежду того времени и на объект.

На складе выбор одежды был не большой, я примерил кроссовки известной в прошлом фирмы Adidas, футболку, джинсы и светлую из хлопка ветровку. Одежда была удобной и практичной. Трегубов наблюдал и вносил поправки.

– Не застёгивайся, воротник куртки подними, когда будешь там.

– А почему джинсы с дырками? – спросил я в недоумении.

– Тогда так носили, модно было среди молодёжи. Сигареты возьми и зажигалку.

– Я не курю.

– Неважно, сержант, куришь ты или нет. Положи в карман, пускай лежат. Если кто-то попросит закурить, угостишь человека, заодно познакомишься, для получения нужной информации. Уяснил?

– Так точно!

– Деньги возьми, и положи в карманы брюк. Здесь двадцать тысяч рублей. Тебе должно хватить. Вот твой паспорт, – и он протянул мне не большую красную книжечку с гербом России.

– В нём твои данные и адрес, по которому ты якобы прописан. На случай если, к примеру, задержит милиция. Сам в конфликты не вступай, веди себя скромно и культурно. Ни кому не говори, кем ты являешься на самом деле, кроме профессора. С ним ты можешь быть предельно откровенным. Хотя если и расскажешь кому-то о себе, всё равно никто не поверит, и ещё могут в психушку определить.

Подполковник хихикнул и закурил.

– Стоп. Дай ещё подумаем, – сказал он. – Всё или нет? Формулу помнишь?

Напиши ещё раз, для лучшего усвоения.

Он протянул планшет, на котором я быстро написал формулу.

– Ага, тогда вперёд, сержант Суворов, нас ждут великие дела.

Мы вышли из склада и направились в конец части, туда, где когда-то был вырыт котлован. В это трудно поверить, но тот был полностью изолирован от внешнего мира. Его накрыли сверху и обшили по бокам, чтобы попасть внутрь, необходимо было пройти специальную проверку. Возле двери я остановился и замер, и тут же оказался в лучах мощных прожекторов. От яркого света зажмурил глаза и вдохнул, как можно глубже. Вся процедура заняла чуть больше минуты. После, автоматически дверь открылась, и я увидел хорошо освещённую лестницу, которая вела вниз.

– Спускайся, – услышал я громкий голос Трегубова. – Я сейчас приду.

Держась за железные перилла, я аккуратно шёл по ровным и гладким ступенькам. Спустившись на приличную глубину под землю, оказался в хорошо освещённом месте. Комната была длинной метров пятьдесят, и шириной не меньше десяти. Посередине стоял сложной конструкции круглый бункер, внутри которого располагались алюминиевые зеркала. Их форму описать довольно сложно, спиралями они закручивались к потолку, и были выгнуты. В центре зеркального сооружения стояло обычное офисное кресло. С потолка лился мягкий, чуть голубоватый свет. Двое парней в синих халатах сидели за столом перед мониторами и что – то записывали. Мне показалось, что их абсолютно не волнует человек, только цифры и сухие отчёты. Стены помещения выложены светло-коричневой плиткой с различными узорами, и больше никого и ничего.

– Ну, как? – услышал я за спиной голос Трегубова. – Вот это и есть так называемая машина времени. Что тебе нужно сделать. Войдёшь внутрь, усаживайся удобно в кресло, и смотри в центр зеркал. Вот адрес, год, про который ты должен всё время думать. Сконцентрируйся, и ни о чём не переживай. Я запущу установку, и через несколько минут ты окажешься в прошлом. Готов? Тогда иди и удачи тебе, солдат.

Трегубов в последние минуты вёл себя странно. Было, что-то в его поведении неприятное и отталкивающее. Я пропустил мимо ушей, ссылаясь на то, что это обычные переживания, не больше. Оказавшись внутри бункера с алюминиевыми зеркалами, я спокойно сидел в кресле, и смотрел на своё расплывчатое отражение, думая о девяностых годах.

Всеволод, он же Крыса, как его любил называть Трегубов, планировал вернуться в прошлое и найти профессора Царёва. Смуглое лицо, с трёхдневной щетиной Всеволода, делало его похожим на метиса. Не большие тёмные глаза хранили секреты, которые их владелец старательно скрывал от других людей. Нависшие, густые брови, делали выражение лица мрачным и суровым. Нос с характерной горбинкой, после неудачного падения с лестницы в детстве, русые волосы, вечно растрёпанные, и природная сутулость, не вызывали восторга у женщин. Медлительная походка и неповоротливость, только усиливали общее негативное впечатление. Одевался Всеволод неряшливо, и на работу приходил в не глаженых рубашках и помятых брюках, чем вызывал недовольство коллег. Но учитывая ясность ума и природную находчивость, даже в очень затруднительных положениях, ему многое прощали.

Цель и настоящие мотивы Крысы, оставались загадкой для Трегубова. Всеволод хотел помешать Царёву в его разработках, и полноправно владеть загадочными зеркалами. Для этого он был готов пойти даже на физическое уничтожение профессора. О последствиях Всеволод не задумывался, он считал, что в данном случае цель оправдывает средства. Перебрав кучу литературы и документальный видеоматериал о девяностых годах, Всеволод, ждал со дня на день Трегубова, чтобы воплотить преступный замысел в жизнь. Трегубов медлил и не появлялся. Всеволод, названивая к нему на работу и домой, не мог его найти. Беспокойство вызывало и то, что Трегубов из-за передозировки, мог запросто уйти в свет иной, и тогда…Последствия для Всеволода могли стать плачевными. Если только такое случится, тогда следственные органы могут выйти и на него. От одних этих мыслей, бросало то в жар, то в холод. Зная методы работы полиции, он понимал, что не выдержит допросов и расколется, и тогда в лучшем случае тюрьма, в худшем физическое уничтожение. Трегубов становился непредсказуем, и с ним нужно было заканчивать. Всеволод уже думал над тем, как устроить несчастный случай в доме Трегубова, или же на дороге. «Случайная» автомобильная авария могла раз и навсегда поставить точку. Всеволод устыдился своим коварным мыслям, которые с каждым днём было труднее и труднее скрывать от знакомых и друзей. Их у него было не много, и то в основном только те, кто проверен не только годами дружбы, но и временами безденежья. Это сейчас он мог себе позволить всё, что душа пожелает, но лет пять, шесть назад, он был беден как церковная крыса. Друзья помогали, кто чем мог, однако находились и такие, кто отворачивался от неудачника и при встрече воротил нос. Всеволод стоически переносил трудности и смотрел на жизнь философски. Одному человеку не много нужно на каждый день. Ел он мало и предпочитал вегетарианство. Спасала работа, в которой он находил успокоение для души, и спрятанные глубоко амбиции ждали своего звёздного часа. И этот час наступил, и Всеволод наслаждался им сполна. Меняя каждый день женщин, будто перчатки, он радовался словно трёхлетний ребёнок новой игрушке. Девушки не задерживались у Всеволода ещё и потому, что практически каждая видела в нём выгодную партию для брака. Тут был слепой расчёт, и ничего больше. В любовь он не верил, и считал её выдумкой писателей фантастов. Насмехаясь над человеческими принципами и моралью, он думал, что держит Бога за бороду, в переносном смысле конечно.