Евгения Дубцова - Зову Тебя

– Оксана! Катя!

– Мама! – мать с бабушкой обнялись и принялись лить слезы. Мне было от этого не по себе. Я отвернулась от них.

– Катюша, какая ты большая стала! – бабушка решила обнять и меня. Я попятилась, но была схвачена ею и прижата к груди. От бабушки пахло молоком и еще каким-то сладковатым цветочным ароматом. – Пошли в дом, – засуетилась она. Мы послушно последовали за ней.

– Ты не бойся, Оксана. Светы нет и не будет. Она на лето к подруге уехала.

– Мама.

– Не перебивай. Живи здесь, сколько тебе нужно. Это твой дом, а я твоя мать.

Бабушка отвела нас в спальню.

– Вот, располагайтесь, – сказала она.

Комната была небольшая. Стояла одна не очень широкая кровать, старый телевизор, коричневый облупившийся и два стула. На окошке – розовые занавески.

Я уселась на кровать, мама стала распаковывать чемодан. Бабушка суетилась рядом. Она то и дело бегала из комнаты на кухню, где что-то готовила, а из кухни обратно в комнату.

– Ох, и на вас посмотреть охота, и пироги уже поставила, – причитала бабушка.

– Как я люблю твои пирожки, мама.

– Небось, уж и забыла, какие они на вкус? А я сегодня чуть свет встала, тесто замесила, пока оно подошло, начинку заварганила. Первая партия уже готовится.

Вскоре мама закончила раскладывать вещи, а бабушка печь пироги. Пахло ягодой и капустой. Мы втроем сидели за столом и уплетали пирожки. Золотистое хрустящее снаружи и мягкое сочное внутри тесто таяло во рту. Разговор под такую вкуснятину шел охотно. Мама с бабушкой без умолку трещали, то и дело впутывая и меня в свой разговор.

Вскоре к нам на пироги заглянула соседка, а по совместительству лучшая подруга детства моей мамы, тетя Марина с дочкой Анютой.

Тетя Марина излучала здоровье и силу. Крупная, толстощекая, с красноватым лицом. Копна рыжих кудрявых волос была небрежно заколота на затылке. Широкая и радушная улыбка делала ее родной и близкой. Дочка тети Марины отличалась от своей матери. Девочка была худенькой, маленькой, только волосы такого же светло-рыжего цвета говорили о родстве. Эта дюймовочка застенчиво стояла позади матери и исподволь внимательно изучала меня.

– Маринка, сколько лет! – мама была рада встрече с давней подругой, – ты совсем не изменилась. А кто это там? – мама перевела взгляд на девочку. – Твоя?

– Моя. Ты-то как поживаешь, Ксюха? Смотрю, хорошеешь и цветешь! Ну просто артистка!

– Садись, Маринка! Анют проходи не стесняйся! Пирожков берите, пока горячие, – засуетилась бабушка.

Тетя Марина и ее дочка охотно сели с нами за стол. Аня села рядом со мной. Наши мамы наперебой трещали. Им было что обсудить, а мы ушли в спальню. Я стала показывать Ане кукол, которых привезла с собой.

– Ты внучка бабы Маши?

– Да.

– А я думала, у нее только Верка.

– Что за Верка?

– Дочка тети Светы.

– А! – я знала, что у тетки родилась дочка, но понятия не имела, как ее звали. Я никогда не видела ее.– А какая она, эта Верка?

– Обычная. Ей скоро четыре будет. Пухлая такая, смешная. Все время орет да орет. Моя мама называет ее горлопайкой.

– Я ее никогда не видела.

– Я знаю. Я подслушиваю, что говорят взрослые. Я все знаю о тебе и маме твоей, папе и тете Свете.

– Что же ты знаешь?

– Секрет.

– Скажи мне-то.

– Ну, говорят, что твоя мама и тетя Света твоего отца не поделили. Говорят, что у тебя с Веркой один отец.

– Что? Как так? – хотя я и так все знала, поскольку тоже любила подслушивать взрослые разговоры, но услышать это от другого человека…

Дни у моей бабушки проходили быстро. Не шли, а бежали. Здесь, в этом деревенском доме, мне было спокойно. Бабушка оказалась веселой и заботливой. Она ничего не позволяла нам с мамой делать.

Мы с мамой часто ходили в гости к ее старым друзьям, купаться на речку. А вечерами любили все втроем сидеть на веранде и пить чай со сладостями. Бабушка и мама вспоминали былые времена, смеялись. Потом, уморенная днем, я засыпала под колыбельные песни сверчков. Это были, наверно, самые счастливые дни в моей жизни. Я нашла верную подругу, Анюту. Та просто не отходила от меня ни на шаг. Однажды она так не хотела разлучаться со мной, что отпросила меня у мамы с ночевкой.

Вечером я собрала своих кукол и пошла к Ане. Та жила в соседнем доме. Мы играли допоздна, а потом легли спать. Сквозь сон я внезапно услышала голоса, но не открывала глаза, так хотелось спать. Однако крик становился сильнее. Вдруг я почувствовала запах горелого. Я вскочила.

На улице кричали люди. Раздавался треск, яркий свет метался по темным стенам. Что это? Меня затрясло от страха. Я подбежала к окну. Это пылал дом моей бабушки.

– Мама! – закричала я. Я выпрыгнула в открытое окошко и побежала к горящему дому. Вокруг толпились люди. Все орали, бегали с ведрами, пытались затушить огонь.

Я подошла совсем близко к огню.

– Мама! Мама! – звала я. Кто-то схватил меня и оттащил подальше. Я отбивалась, что было сил, а сил у меня в тот момент было невероятно много, но чьи-то руки держали меня крепко. Не помню, как оказалась уже на руках у тети Марины, которая унесла меня к себе. Я залезла на кровать и накрылась с головой одеялом. Меня колотило. Я задыхалась. Тетя Марина сорвала с меня одеяло и сунула в рот стакан с горькой жидкостью.

– Пей, – приказала она. Я послушалась. Вскоре мои веки отяжелели, и я провалилась в пустоту.

Мама и бабушка сгорели той ночью. Расследование показало, что это был поджог. Кто-то облил дом бензином. Виновных же так и не нашли.

После пожара в моей жизни появилась и прочно в ней обосновалась тетя Света и ее Верка. Этот момент я помню смутно. Еще некоторое время после похорон я жила у тети Марины, а потом тетка забрала меня.

Тетка вместе с Веркой поселилась в квартире моих родителей. Теперь она стала хозяйкой в этом доме. Я ненавидела свою тетку. Она изменила мою и без того несладкую жизнь в совсем уж плохую сторону. Тетя Света была из тех людей, которые жили в свое удовольствие, собственное желание было для нее куда важнее потребностей других людей. Тетка очень любила погулять, покутить с каким-нибудь мужичком. В моем доме теперь было в порядке вещей встретить поутру полуголого полупьяного мужика.

Тетка поселилась в маминой спальне, Верка в моей комнате, а меня переселили в кладовку. Думаю, не стоит упоминать о том, что теперь меня не сильно баловали. Вещи мне покупали редко, да и те были поношенными. Я превратилась в крысенка из коморки. Надо мной часто подшучивали сверстники.

Мою жизнь скрашивала только школьная учительница, Татьяна Николаевна. Она была моим классным руководителем. Это была добрая женщина, которая, наверно, одна на всем белом свете жалела меня. У нее самой было два сына, видимо, ей хотелось иметь еще дочку. Моя вторая мама оберегала и пеклась обо мне, как могла. Частенько она баловала меня какими-то вкусностями.