Антон Леонов - Закат Фэнтея

– Как думаешь, – Катор взглянул на Архибада, как всегда стоящего рядом, но чуть позади, – что будет ночью?

– Валкерк начнет сражение. – Уверенно произнес Архибад. – и постарается закончить его до утра.

– А заслон?

– Он либо уничтожит его, либо запрет в монастыре подавляющим количеством своих воинов, тем самым ослабив ударный кулак.

– Ты хочешь сказать…

– С вашего позволения, Ваше Величество, я хочу сказать, что если Лейгал выстоит до утра, и Фобиус придет вовремя, мы победим.

– А укрепления? Левый фланг обнажен. Валкерк легко обойдет нас, он не идиот, не упустит такую возможность.

– Не думаю. – Архибад постучал мясистым пальцем по крышке походной чернильницы на поясе. – Валкерк – не полководец, да и, насколько я знаю, талантов подобного рода у него в армии нет. Это орда, однако, недооценивать их нельзя. Нужно продолжать укреплять левый фланг. Хотя это уже не поможет.

– Что ты хочешь сказать?

– Валкерк не станет долго задерживаться у монастыря. Он не пропустит ночь, к полуночи будет здесь.

– Время? – Император ожег толпу адъютантов нетерпеливым взглядом.

Кто-то бросился в штабной шатер, к клепсидре 20 20 Клепсидра – водяные часы. , но самый рослый, его Катор приметил еще перед самым Советом, посмотрев на небо, отчеканил:

– Без четверти девять, Ваше Величество.

– Ты уверен? – Катор ткнул пальцем в небо. – Я не вижу там никаких делений. Как ты определил?

– Я обучен определять время по солнцу, Ваше Величество. – Адъютант вытянулся перед императором, не смея шевельнуться.

– Проверим. – Катор заметил другого адъютанта, возвращающегося из штабного шатра. – Как наказать тебя, если ты ошибся?

– Я не ошибся, Ваше Величество.

Император промолчал, парень ему нравился, учтив, но знает меру, не лизоблюд и не льстец, полон достоинства, но и дисциплина, по-видимому, для него не пустой звук. О таких говорят: «Меч его принадлежит императору, сердце – родине, но честь – никому». Однако если он ошибся, придется его наказать.

Подбежал адъютант.

– Время?

– Без четверти девять, Ваше Величество!

– Как твое имя? – Катор снова взглянул на здоровяка.

– Веард из рода Калиндов, Ваше Величество.

– Не отходи от меня, будь рядом. – С этими словами Катор вскочил в седло и поехал в сторону строящихся укреплений.

Адъютанты потянулись за ним, бросая на Веарда взгляды полные неприкрытой зависти. Вот так делается карьера. Парня заметили, теперь, без сомнения, его ждет блестящее будущее. Если доживет до утра.

Армия Светлой коалиции занимала позиции, еще было время, но Катор торопился. Торопил и Архибада. Начальник штаба, прохаживаясь под куполом шатра, уже заканчивал диктовать план диспозиции. Двое писарей усиленно скрипели перьями. А тентария Легайла уже подошла к монастырю. Солнечный диск клонился к закату, легкий теплый ветерок обдувал раскрасневшиеся лица солдат.

Он крепко сидел у основания могучей шеи чудовища, словно навсегда прирос к сияющей пурпурной зарей чешуе. Тяжелые взмахи крыльев мерно били воздух по сторонам, разгоняя жару, развевали, спутывали его волосы и трепали черноту плаща за спиной.

Он ни на что не обращал внимания, не видел ничего вокруг, его взгляд, казалось застывший, неживой, был устремлен вперед, к линии горизонта. Там, он отчетливо чувствовал, находится его брат. Эту силу нельзя было спутать ни с какой другой, особенно сейчас, на закате. Сейчас его время, пока его. Но скоро ночь. Урслан был один, все эти смертные из армии Светлой коалиции, букашки, не в счет. Скоро придет их последний час, а потом и Урслану конец.

Человек на огромном пурпурном драконе расхохотался в душе, но лицо его осталось непроницаемо, он давно разучился смеяться. Эти смертные встали на борьбу с ним, они вздумали противиться его воле, оспаривая его решение подчинить себе весь мир. Пусть так, они верят в свою победу, глупцы. Ему не было их жаль, он давно разучился жалеть. Но душа его хохотала, бесновалась и выла восторженно. Они отказались служить ему – Повелителю Тьмы и всего мира, ибо скоро Фэнтей погрузиться во тьму. Они бросили вызов. Но маленькие глупые букашки и помыслить не могли, что приготовил им его великий гениальный ум. Они не хотят служить ему при жизни, значит, они станут слугами после смерти. Все, даже самые упрямые и гордые!

Валкерк взмахнул посохом, прочертив по темнеющему небу пламенеющую полосу, глазницы черепа-навершия вспыхнули на мгновение жутким огнем, полным ненависти и смерти. Дракон послушно стал снижаться, словно заходя на вираж, стараясь приземлиться подальше от основной марширующей массы, прекрасно зная, что его вид способен привести в ужас не только безмозглых животных, но и многих воинов.

Валкерк оторвал взгляд от горизонта. Все ясно, просто, расставлено по своим местам, лишь один вопрос беспокоил Повелителя Тьмы – где другой его брат? Куда делся Фобиус? Он искал его и вчера и сегодня, но Фобиус поставил надежную защиту, не пробить, не обойти ее Валкерк не сумел. Правда, было у него одно предположение, которое стоило проверить, и поэтому он спускался вниз, туда, откуда только что получил сигнал. Прибыл его разведчик.

Точнее разведчица. Ее маленькая, не больше пяти шаклей высотой, тоненькая фигурка выделялась на фоне марширующей колонны гоборков 21 21 Гоборки – полукровки, чьи родители гоблины и орки. не только размерами, но и цветом, словно лист гаддаха 22 22 Гаддах – род лиственного дерева средней величины, считающегося ядовитым в силу большого содержания токсинов в его соке. Листья и кора имеют глубоко черный цвет. в пестрой яркости океана осенней листвы 23 23 Сравнение весьма подходящее, так как гоборки испокон веков и по сей день предпочитают носить одежду ярких цветов, с весьма пестрой гаммой. . Она появилась внезапно, просто шагнула из пустоты, и, качнувшись, бессильно повалилась на колени. Парочка игриво настроенных воинов, громко сопя и похрюкивая, что говорило об их крайней степени возбуждения, покинула строй и устремилась к ней. Помочь встать, а заодно и хлопнуть разок-другой по упругой попке, аппетитно очерченной под штанами из тончайшей черной кожи. Однако герои встали как вкопанные, подавившись очередным «хрюком», когда она откинула с головы капюшон, рассыпав по его резной пелерине белесые безжизненные волосы, тонкие и прозрачные, словно паутина, но достаточно густые. Однако не это остановило бывалых парней, уже готовых похрюкать от души. Она была эльфийкой, из копны волос торчали острые кончики ушей, и глаза имели миндалевидный разрез, но эльфийкой не простой. Черная, в цвет печной сажи, кожа, и зрачки, казалось в них вселились лучи заката, горящие двумя угольками, злобно, пугающе, беспощадно.