Карина Сарсенова - Хранители пути 2. Сердце ангела

Два взгляда на одно и то же Мироздание…

Мысли влетели в его дремоту бесшумным роем мотыльков-однодневок – хрупких, недолговечных, неуловимых… И тут же рассеялись, вспугнутые новым взрывом безудержно живого веселья.

Солнечный свет струился по её пухлой ладной фигурке. Протягивая к окну руку, эта сплетённая из солнечных лучей земная фея держала что-то в раскрытой ладони.

– Посмотри. – Уловив его пробуждение, она бросила в сторону игривый взгляд. – До чего смешная белка! Не понимает, это же стекло!

Продолжая хохотать, она манила беспомощно тыкающегося в окно пушистого зверька желанным лакомством.

– Софья… – Самое важное из всех слов – человеческое имя – выплыло из пространства вне фокуса его сознания. Обернувшись, женщина с радостным возгласом подбежала к кровати. – Ты проснулся, любимый… – Покрывая горячими поцелуями его лицо, она дышала сладким ванильным ароматом.

– Ты моя драгоценность! – Поглаживая роскошные светлые локоны, рассыпавшиеся по её покатым плечам, он наслаждался разлившейся внутри сердца неизбывной нежностью. И тут же, почувствовав её чужеродность, неожиданно сильно сжал прильнувшую к нему белую руку.

– Ай! – Чуть отстранившись, женщина с изумлением вглядывалась в его глаза. – Ты что? Больно ведь!

– А… Прости… Не знаю, что на меня нашло… – Воспользовавшись образовавшейся паузой, он аккуратно вывернулся из обнимающих его рук и поднялся с постели. Пушистый ворс ласково защекотал голые ступни. Растерянно оглянувшись, он встретился взглядом с молчаливо созерцавшей его растрёпанной красавицей.

– Франц, что с тобой? Нездоровится? Я приглашу доктора!

Вскочив на ноги, женщина побежала к темнеющей в дальнем конце комнаты широкой двери.

– Не стоит. – Поймав её за руку, он осторожно привлёк незнакомую Софью к себе. Равнодушие, царствовавшее в его душе, мгновенно низвергло в глубины подсознания волну поднимающейся из них горячей страсти.

«Да что же это такое, чёрт побери?» – мысленно пробормотал он, сбитый с толку своими противоречивыми эмоциями. Чувство, что он давно и близко знаком с тревожно глядевшей на него женщиной, и одновременно полное её незнание рвали на части сознание, заводя в тупик.

Выпустив руку знакомой незнакомки, он с удовольствием прошёлся по ласкающему ноги ковровому шёлку к тускло мерцающему зеркалу на дальней стене. Что-то неудержимо его влекло к этому закованному в роскошную раму куску отражающего реальность стекла…

Через десять секунд перепуганная красавица, стоя на коленях возле распростёртого на полу мужского тела, пронзительно кричала, зовя на помощь.

– Ты думал, что всё будет так же легко, как пообещал тебе твой пернатый друг с куриными мозгами? – Голос, исходивший отовсюду из обступившей его тьмы, был невероятно, немыслимо неприятен. Словно гниющая плоть всего мира вдруг обрела способность говорить… – Ты не справился один раз и провалишь всё снова! Никто не сможет остановить меня и предотвратить неминуемое. Никто – ни твои жалкие покровители, ни тем более ты, ничтожное отродье человечества! Никчёмность, не сумевшая проявить себя нигде! Но если хочешь доставить этому миру побольше страданий и привести его к заслуженному концу – тогда действуй! Ибо ни на что другое, кроме самораспада и уничтожения окружающей действительности, ты не способен! А я буду сопровождать тебя повсюду и свидетельствовать твой заслуженный позор! И, клянусь твоей бесполезной душой, ты ещё не раз пожалеешь, что встал у меня на пути!

Тьма отпустила его столь же внезапно, как и окружила. Открыв глаза, он судорожно вздохнул. Вонь исчезла, сменившись знакомым ароматом свежих булочек. Склонившаяся над ним бледная красавица смотрела из пелены застывших в её взгляде слёз.

А в них, в этих прозрачных каплях душевной влаги, квинтэссенции человеческого страдания, он созерцал отражение улыбки, больше похожей на хищный оскал.

Ледяные иглы жгучей боли впились под враз онемевшую кожу.

Автоматически он встряхнул крыльями, чтобы сбросить адское наваждение. Но обжигающие иглы не исчезли, продолжая буравить его тело.

Бросив взгляд через плечо, он увидел лишь кусок смятой белой простыни.

Какие, к чёрту, крылья могут быть у него, обычного человека? Но откуда тогда взялась эта уверенность, пусть и секундная, однако поражающая своей несгибаемостью, в том, что крылья у него есть? Или когда-то были… А если их нет, почему же его донимает ноющая ломота над прижатыми к постели лопатками?

– Ничего страшного, жить будет. – Весёлый мужской голос ярким солнечным лучом заплясал в воскресшем сознании. Простоволосая женщина, с трудом сдерживая рвущуюся наружу боль, чуть заметно кивнула.

Он последовал за лучом нежданного света и увидел низенького полнокровного бодрячка, собирающего в увесистый чемоданчик медицинские инструменты. Почувствовав его взгляд, мужчина поднял голову и приветливо улыбнулся.

– Ваше высочество, не смею вас больше задерживать. Проблемка ваша такая мизерная, что её вовсе нет. Вам не следует слишком резко вставать с постели. Проснулись, полежите маленько. Все мы знаем, вы человек очень деятельный, но, во имя страны, коей вы скоро должны будете управлять, поберегите себя!

Закинув в чемодан последнюю железку, врач поклонился и жизнерадостным колобком выкатился из комнаты.

– Похоже, он один не боится меня и даже любит! – Закончив фразу, он тут же осознал её чужеродность.

– А почему он должен меня бояться? Меня и так все любят! – мгновенно возразил он своему внутреннему оппоненту, неведомо каким образом, но имеющему отчетливый внешний голос.

– Что я несу? – почти тотчас согласился тот, и он сразу понял, что это был обманный маневр. – И правда, я дурак. Врачишка наверняка сербский шпион.

– Какой шпион? – Сбитый с толку, он, тем не менее, продолжал отстаивать свою точку зрения, лишь в ней находя безопасное чувство единения с самим собой. – У меня очень сильная разведка. Все вражеские проникновения под контролем.

– Врач – шпион. Его надо уничтожить, – не унимался невидимый оппонент.

– Нет! Он мой подданный. Честный подданный.

– Софья!

– Софья!

Два возгласа, почти одновременно вырвавшиеся из одного горла, как ни странно, ничуть не напугали обладательницу этого имени. Накрыв лоб мятущегося на кровати мужчины полной мягкой ладонью, она примирительно промолвила:

– Франц, дорогой, успокойся. Всё хорошо. Ты же знаешь, эти последствия туберкулеза, который покалечил твою душу, не смертельны. Приступ надо просто пережить, полежать. Ты сможешь. Ты очень сильный человек.

– Я сильный. – Два голоса в одном ответе сплелись так тесно, что ей показалось, будто приступ прошёл.