Виктор Ягольник - Полет за точку невозврата

По техническим причинам аэропорта города N вылет рейсов № 2392 и № 3787 задерживался на два дня. Экипажи этих рейсов в полном составе собрались в одном из номеров аэропортовской гостиницы. Посовещавшись, они решили общими усилиями закрепить в своей памяти рекомендованное «верхним» начальством наставление «Психофизиологические и психические особенности пилотов гражданской авиации, подвергшихся длительному воздействию экстремальных факторов чрезвычайной ситуации, и пути их коррекции».

Вот так-то! А почему бы и нет? Ну, а раз надо корректировать, так будем корректировать!

Через час на столе было все, что можно выпить и все, чем можно закусить. А чтобы часто не бегать в гастроном, первого было на столе больше, чем второго.

Разлили «горючку» по стопкам и мы дружной «стаей» окружили стол. Стоим. Минута тишины.

– Ну! Полетели!!! – сказал наш командир.

– Полетели!!! – согласился командир второго экипажа.

И мы дружно полетели!

Потом пили за милых дам, потом за наших командиров, а затем за знаки зодиака, начиная с козерогов.

В общем, все было в дыму, слышался смех, несвязанные речи и звон гитары. Возле стола пока еще стойкая четверка, придерживая друг друга за плечи, напевала:

Кто-то шушукался в углу и обнимался, кто просто сжимал стакан и глубокомысленно глядел в пространство, а кто-то уже храпел на диване в прихожей. Можно было считать, что все почти расслабились, хотя, до состояния: «…ты меня уважаешь…» или: «я бы в разведку с тобой пошел» еще не дошли. В единственном кресле, полуразвалясь, сидел второй пилот Сергей Малыгин. Он бренчал на гитаре и периодически с выкриком напевал.

– Слушай Серж, ты кроме этого еще что-нибудь можешь? – спросил бортинженер Костя.

– А шо! Могу! – и снова прокричал:

– Ладно, Серега, кончай страдать! Ведь ты же не женат! Давай просто выпьем, – перебил его снова Костя.

– Во! Это уже конструктивно! Слушай! Неужели я так противно пою?

– Да нет! Нормалек! Только очень громко.

К нам подошли двое из соседнего экипажа, и мы выпили еще две бутылки уже всей компанией. И тут Сережа снова как выдал:

Тут уж поднялся такой шум от удивленного «Ты че, Серж, совсем!» до вежливого «Заткнись!». Сергей полуприкрыв глаза, осмотрел всех и сказал:

– Но вы же ничего не заказываете! – а после паузы спросил:

– Ну, так что же хочуть леди и джентельмены услышать?

И тут каждый стал предлагать свое, а Лариса, наша стюардесса, которая давно положила глаз на Сергея, взяла его за руки и томно попросила.

– Сережа, для меня. Серенаду.

– Для тебя, что захочешь, – сказал Сергей и запел. И неплохо запел, учитывая выпитое. И вдруг почти в конце куплета он оборвал серенаду.

– Е-мое! Как здорово, что вы мне напомнили! Помните Светку Краевскую? Ну, стюардессу нашу! Она два года как уволилась и уехала в этот город. Она звала меня в гости, и даже адрес дала. Во, куда я сейчас пойду серенадить!

– Да ты че, Серж! Ты на ногах еле стоишь.

– А что ты сможешь в таком виде? Ха-ха-ха-ха!

– Да поздно уже!

– Все! Все! Больше ему не наливайте!

– А вдруг нарвешься на кулак в двери!

Что только ему не выкрикивали с хохотом и чувством, но Серега уже нацепил на лоб фуражку, взял со стола бутылку вина, а из графина вытащил букет цветов. И уже на пороге, глупо улыбаясь, прокричал «А-а-дье-е! Прифет!» и выскочил из номера.

Сергей сел в первое такси, стоявшее у подъезда гостиницы, и начал рыться в карманах. Водитель молча смотрел и ждал. Наконец Сергей выудил из карманов записную книжку и со словами «Счас, счас! Найду» – листал ее постранично.

– О! Вот! Нашел! Улица Гашека, 15.

– Только шеф, останови метрах в 100. Я к девушке с сюрпризом приехать хочу.

Водитель понимающе кивнул, нажал на газ и повез почти сразу заснувшего Сережу.

– Все! Все! Просыпайся! Приехали! – говорил водитель и тряс Сергея за плечи.

– А! А! Что? Приехали? Куда приехали? Да никуда я не пойду, я спать хочу, – промычал Сережа и откинулся досыпать.

– Так ты же сам просился на Гашека. Все про Светку какую-то бормотал.

– А? Светку! Точно, вспомнил. Выхожу шеф. Все! Сюприз будет полный! Ха-ха-ха-ха! Дальше я сам пойду.

Водитель улыбнулся, махнул рукой, развернулся и уехал. А Серега с бутылкой в одной руке и цветами в другой, шатаясь из стороны в сторону, пошел к дому 15. Впереди и несколько слева предательски чернел люк. Сразу видно было, что здесь поработали металлисты. Но Сергей не знал об этом, вернее он ничего не замечал. И когда в очередной раз его потянуло влево, нога наступила на предательски чернеющий круг.

Сначала раздался звон разбитой бутылки, потом послышались стандартные фразы о матери и близких родственниках, потом глухой всплеск. И только осколки стекла, разбросанные цветы и летная фуражка у люка напоминала о том, что здесь спикировал летчик.

Когда я ударился левым бедром о край люка, то понял, что не сплю, когда ударился правым плечом, а потом головой, то почти сразу протрезвел, но когда ударился костяшками ног о какие-то скобы и еще какие-то выступы, то понял, что куда-то падаю. После этого я плюхнулся во что-то жидкое и вонючее.

Окунувшись с головой, я почти сразу вынырнул, так как одной ногой ударился о дно. Я попытался встать, но ноги все время скользили и я падал в эту жидкую вонючку. В полумраке слегка блестели стенки то ли трубы, то ли желоба, а вокруг меня колыхалась жидкость с каким-то рвотным запахом. Нет! Это не сон и надо было как-то выбираться из этого дерьма. Представляю, что подумают обо мне, когда найдут мое тело. Как это пишут или говорят в таких случаях: «Погиб при исполнении…» или «Сгорел на работе…». Лучше было бы «Выходил последним из пылающей машины и не успел…» Но не так же: «Это был его последний полет в…»