Дэвид Нездешний - Бегство

После долгих исследований и разочаровывающих ошибок, я обнаружил, что серебрит курфила с небольшой примесью аксония может запечатлеть образ полученных им фаэтонов. Если направить на предмет яркий свет, а напротив него на мгновение вынуть из полного мрака пластинку из такого сплава, то на этой пластинке останется изображение предмета в искажённом свете! И проведя обратное отображение образа под воздействием света мы снова увидим изначальную картинку! Но это удобно лишь для художников, а для алхимика не более чем первый шаг на пути к величайшему открытию.

Продолжая внимательно наблюдать за волночками, я изучил множество любопытных особенностей их поведения. Узнал, что они способны огибать препятствия или отражаться от них, сочетаться между собой, усиливая или ослабляя друг друга в зависимости от прохождения гребня и дна, изгибаться попадая из воздуха в воду, и даже возбуждать новые волночки в различных веществах, проходя через них. Чем больше я понимал природу нашего зрения и слуха, тем очевиднее для меня становилась возможность создать нечто поистине удивительное!

Не буду утомлять вас скучными подробностями того, как я изучал работу человеческой гортани, прохождение мельчайших сотрясений в разных веществах и порождение ими новых волночек. Как днями и ночами проводил испытания, порою заводящие в тупик, а порой ведущие к весьма неожиданным последствиям. Как тщетно бился над попытками создать волну большой длины, не видимую глазом, но проходящую большие расстояния не затухая и огибая большинство препятствий. Спустя немалое время проб и ошибок я, наконец, научился всему, что было нужно для величайшего моего изобретения.

Немало времени ушло на поиск подходящих материалов, способных воспринять лишь волночки одних длин и пропускать все остальные без сторонних влияний. Не скажу, что это удалось мне легко. Многие кузнецы и ювелиры дивились моим необычным заказам, нередко выполняя их совсем не так, как мне хотелось. Но я знал, к чему стремлюсь, и со временем мои поиски увенчались успехом.

Подобрав нужные материалы, и опытным путём соорудив подходящие агрегаты, мне удалось собрать нечто подобное вот этой пирамиде, которую вы видите у меня на столе. Оставалось найти поверхность, способную перевести полученные волночки обратно в различимый глазу свет. Сперва я пробовал использовать медовую обманку, но ничего хорошего из этого не получилось. В любом кристалле есть много примесей, придающих ему неповторимую окраску, однако очень мешающих моей задумке. Порой посторонние частички столь мелки, что плохо различимы даже взглядом Иллюзии. Но, все-таки, препятствуют выталкиванию фаэтонов под ударом волночек, или искажают их поток, как я не старался этому воспрепятствовать. В конце концов, после тщательной очистки, измельчения и усиления серебром, мне удалось получить нечто подходящее для использования.

Тем временем наши незабвенные подвиги во времена Ледяной Войны вновь напомнили о себе. На великом празднике в честь полугросса лет победы над Повелителем Туманов и Льдов нас – семерых прославленных мастеров чар – чествовали вовсю. И прежде каждый день всяк человек оказывал нам почёт, а теперь и вовсе чуть ли не пятки лобызали. Мне даже смешно стало от этого чудаковатого преклонения перед нами. Но память о годах разрушения и гибели была слишком свежа, и выжившие не забыли своих спасителей и рассказывали потомкам, кому те обязаны рождением. Странно, что прочие храбрецы, отважно сражавшиеся с ордами врага до нашей победы, не стяжали такой славы и почёта. И мне, отчего-то, становилось от этого как-то не по себе. Наверное благодаря тому, я не попал в сети естественной при такой славе звездной болезни.

В тот памятный день произошли поворотные события в моей жизни. Черный Ястреб, наш старший товарищ, позаботился о нашем дальнейшем развитии. Велением Чудотворца четверых его сподвижников приняли в чародеи, Элеанор стал магистром, а я получил посох мистика.

«Я знаю, – говорил мне Черный Ястреб, – что ты способен на большее, нежели обычный мистик. Но наше учение запрещает признавать колдуна, пусть даже способнейшего, чародеем, минуя мистика. И нарушать сей порядок не дозволено даже мне, Чудотворцу. Когда такое могущество резким грузом падает на плечи, существует огромная опасность гибели личности. Всё должно осваиваться постепенно – тогда вместе с силой придёт и мудрость. Поэтому анналы нюдеев и предостерегают обрушивать на страждущих втрое большие знания, чем они способны усвоить. Но ты не отчаивайся! Попользуйся пока посохом мистика, освой возможности и чреватости этой сферы, поупражняйся, и при первом же серьёзном достижении ты заслуженно станешь чародеем!».

Отчаиваться?! Да вы что? Я так долго мечтал стать мистиком, и вот, наконец-то, держу в руках заветный посох! На такую удачу я уже и перестал рассчитывать. Похоже, повторялась та же история, когда меня держали в отдалении от посоха колдуна. Но, вспоминая об этом, я снова испытывал то чувство недостаточности. Человек всегда мечтает получить больше, чем имеет, а нюдей и подавно – ведь он заранее представляет ожидающее его могущество. Наверное, потому учение чародеев и запрещает одновременное признание двух прав, чтобы обретённая сила не ушла во зло.

И радость моя постепенно утихла, гораздо скорее, чем в прошлый раз. Передо мной замаячила возможность получить посох чародея. И я пытался им стать! День за днем я исследовал открывшуюся сферу, а после сидел и тщетно ломал голову над новыми изысками. Но ничего не мог придумать. Казалось, весь мир был уже досконально изучен, а человечество не нуждалось более ни в каком пособничестве чар. Даже открывшиеся возможности Мистики не помогали найти путей к заветному посоху.

Тогда же я, сам того не замечая, вновь углубился в алхимию, и почти совсем забросил чары. И хотя эти искусства тесно связаны, но все же имеют множество различий и противоречий друг другу.

Вскоре я сконструировал приспособление для общения на расстоянии. Конечно же – плод моих испытаний над фаэтонами! Первым образцом была небольшая пластина, встроенная в деревянную дощечку. К тыльной стороне пластинки присоединялся агрегат, устройство которого покажется вам довольно сложным. Не стану пытать вас скучными объяснениями, как превратить одни волны в другие, как возбудить и как выделить нужные. Главное – агрегат улавливал и выбирал те из них, которые были посланы другим похожим агрегатом. После чего отпечатывал на пластинку полученное изображение. С его же помощью я сумел заставить преодолевать огромные расстояния и голос и прочие звуки, на самом деле являющиеся незаметными сотрясениями воздуха. Естественно, пришлось заложить в агрегат и кое-что из арсенала Волшебства – иначе как заставить его работать. Но получилось на славу, и я тут же не замедлил провести более серьёзные испытания на больших расстояниях. Всё-таки, на словах-то оно работает, но надо бы проверить на деле, дабы не осрамиться перед Чудотворцем.