Ольга Голотвина - Крылья распахнуть!

Мальчик аккуратно поставил кораблик на мокрую спину леската – и залюбовался.

Конечно, все было неправильно. Лескаты должны быть в трюме, а не под днищем корабля. И не такие маленькие, а огромные, выведенные специально для полетов, с большой мозолью на спине, чтоб не больно было тереться о доски. И с магическим талисманом, вживленным в эту мозоль, чтоб увеличилась подъемная сила.

Ну и пусть! Главное – живой пузырь держит его кораблик на лету!..

– Эй, паренек! – послышалось с берега. – Как пройти в Ульдамер?

Мальчик обернулся – и замер.

На прибрежных камнях стоял мужчина в бархатном коричневом камзоле, расшитом золотом, и таких же щегольских штанах. В сапогах с огромными отворотами. В темной широкополой шляпе с золотой тесьмой вокруг тульи и с золотыми кисточками. И со шпагой на боку.

Но не за эту роскошь уцепился мальчишеский взгляд.

Талию незнакомца в три ряда обвивал толстый шнур, свитый из разноцветных прядей.

Небоход! Настоящий небоход! Или капитан, или помощник, если корабль большой!

Но потрясение не лишило парнишку дара речи.

– Вы, сударь, вдоль берега пройдите вон туда. За кустами тропинка, как раз и выведет к дороге, а там и до городских ворот недалеко.

– Понял, – кивнул незнакомец. Но с места не сдвинулся, глядя за плечо мальчика. – Твой фрегат? Ладно сделан.

Мальчишка заулыбался на похвалу.

– А леската веревочкой привяжи, – посоветовал мужчина. – Не то нырнет – и размокнет твой кораблик.

– Не нырнет, – гордо сообщил мальчик. – Я ему приказал зависнуть.

– Вот даже как? Тебе повезло, малыш. С таким даром ты, когда подрастешь, сможешь стать погонщиком лескатов. Это достойное и уважаемое ремесло.

Мальчишка насупился. То ли не понравилось слово «малыш», то ли насмешливый тон небохода оскорбил его мечту – но ответил парнишка недружелюбно и с вызовом:

– Я буду капитаном!

– Вот даже как! – развеселился небоход. – Могу ли я поинтересоваться: как зовут моего собеседника с таким завидным будущим?

Мальчик вконец обиделся: трудно ли понять, что над тобой смеются? Но ответил сдержанно, даже чуточку торжественно:

– Дик Бенц!

– Дик… Бенц… – повторил незнакомец пренебрежительно, словно перебросил с ладони на ладонь два грязных, потертых медяка. – Увы, многоуважаемый сударь мой Бенц, не бывать вам в капитанах!

– Это еще почему?

– В небоходные академии принимают только дворян. А я сомневаюсь, что к имени Дик Бенц прилагается графский титул.

Мальчишка хотел ответить, но замер с открытым ртом. Это был удар! Дик сразу поверил в страшную правду сказанного.

А незнакомец продолжал, уже открыто издеваясь:

– Увы, не мной придумано, что всяким Бенцам не место на капитанском мостике. Ну, еще в «мокром трюме» кое-как… Лескаты пока не научились спрашивать у погонщиков и пастухов дворянские грамоты.

Чем вызывал у мужчины такое раздражение этот тощий, смуглый, похожий на галчонка Дик Бенц? Наверное, нахальством. Глядит на дворянина-небохода без почтения и без зависти. Вот перевел глазища на кораблик. На небо. Снова на кораблик.

А когда вновь посмотрел мужчине в лицо – не по-детски твердый взгляд сиял торжеством. Что-то измыслил, паршивец!

– Все равно буду капитаном, – сказал Дик Бенц гордо и убежденно. – А ты, пугало в бархате, еще придешь наниматься ко мне в команду!

– Я ж тебе уши надеру, поганец! – выдохнул небоход, растерявшись от такого обращения к своей персоне.

– И я тебя не возьму, – закончил тощий нахал свою мысль.

От этих дерзких, но, в общем-то, не самых оскорбительных на свете слов раздражение мужчины превратилось не в злобу даже, не в гнев, а во что-то более жуткое.

Словно незримая, беззвучная молния пронзила воздух меж собеседниками – и разом изменила одного из них.

Только что стоял на берегу широколицый молодой здоровяк с короткой темной бородкой и крючковатым носом, поддразнивая встреченного мальчугана. И вдруг вместо скучающего дворянина на камнях возник двуногий хищник. Убийца.

Мало кто из знакомых небохода знал о его безумии. Но сейчас, из-за пустяка, оно вырвалось наружу и взяло верх над душой.

Лицо то ли постарело, то ли вообще утратило возраст, стало похожим на маску. Глаза сверкнули багровым, как у зверя в полумраке. Губы чуть дрогнули: то, что мужчина собирался сделать, всегда доставляло ему удовольствие.

Пустынный берег. Уединенное место. Мальчишки не скоро хватятся – и никогда его не найдут…

Незнакомец – уже дважды незнакомец – нагнулся и поднял увесистый камень. В этом движении не было угрозы. Так садовник берется за лопату или кузнец – за молот.

Дик Бенц увидел перемену в мужчине и понял, что она сулит. Но не дрогнул, не заметался. Только ухмылка исчезла с загорелой физиономии. Дик стоял неподвижно, как мишень. Глядел не в лицо небоходу, обернувшемуся чудовищем, а на камень в его руке.

И лишь в миг, когда камень оторвался от ладони врага, Дик резко дернулся в сторону – и исчез под водой.

Камень пролетел там, где только что была голова мальчика, и бестолково плюхнулся в воду. Мужчина в холодной ярости подхватил другой камень, прицельно зашарил взглядом по волнам: где?!

А проворный паренек проплыл под водой до одной из скал, торчащих неподалеку над поверхностью. Как ящерка, взобрался на скользкий от водорослей гранитный бок скалы – и под его защитой победно заорал:

– Мазила косорукий! Медуза драная! Хоть леташ, а все равно дурак!

Небоход подбросил на ладони бесполезный камень. В глазах его стыла тоска хищника, упустившего дичь.

И ведь упустил! Даже если, строя из себя шута, поплыть к скале – не поймаешь верткого малька в этом крошеве скал и утесов, что торчат из-под воды. Здешние мальчишки наверняка облазили скалы и знают тут каждую трещинку и каждую пещерку, надводную и подводную…

Мужчина любил убивать. И сейчас, вдали от посторонних глаз, он мог получить свою потеху. Надо было всего-то пообещать беспородному щенку монетку за то, чтоб проводил до городских ворот. А когда звереныш полез бы на берег – свернуть ему шею.

Вместо этого он выставил себя болваном…

Мужчина представил, как под пальцами хрустнули детские шейные позвонки, охнул от досады и приказал себе успокоиться. Что упущено, то упущено. Второй попытки не будет. Безумие, ворча, как потревоженный зверь, уползло в темные тайники души.

А вот злость, обычная злость отпустила не сразу. Оглядевшись, небоход заметил на камнях холщовую рубаху, штаны и пару башмаков. Он замотал камень в одежду мальчишки, зашвырнул подальше в воду и крикнул:

– Без штанов домой пойдешь, дрянь! Чтоб не грубил старшим!

Двумя пинками отправил в воду башмаки и зашагал к кустам, за которыми скрывалась тропинка.