Илья Крымов - Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1

© Илья Крымов, 2017

© Художественное оформление, «Издательство Альфа-книга», 2017

Папки с документами лежали передо мной в правильном порядке. Я прочитал и досконально изучил все их содержимое, каждый снимок, экспертное заключение, показания свидетелей и информаторов. Я проштудировал семь толстых томов дела и готовился вынести приговор, поставить точку.

Окинув зал взглядом сквозь прорези серебряной маски, я откинулся на спинку кресла и обратился к приставу:

– Введите подсудимых.

Два тощих желтоглазых субъекта в черных плащах ввели сквозь правую дверь троих людей и одного люпса, закованных в стальные цепи. Еще два таких же мрачных субъекта ввели на серебряной цепи тэнкриса, за которым семенил монах ордена Безголосых. Тэнкриса остановили поодаль, а низкорожденных подвели к судейской ложе.

Когда подсудимых ввели, от трибун, где сидели зрители, потянуло страхом, злобой и болью. Особенно сильно боль исторгали близкие и родственники жертв, а их там находилось больше полусотни душ, и это только те, кто смог приехать в Старкрар на время процесса. Одна немолодая женщина человеческого вида порывалась покинуть свое место и приблизиться к подсудимым, но сидевшие рядом люди удерживали ее.

– Подсудимые предстали перед вами, мой тан!

Я наклонился вперед, рассматривая их лица.

Женщина с черным каре, растрепанная, испуганная, измученная, такая тонкая и изящная, что трудно поверить в ее человеческое происхождение. До того как ее схватили и бросили в холодную камеру, она, должно быть, казалась невероятно красивой, изысканной, неземной…

– Феличе Анна Легуарди… – Она вздрогнула, услышав свое имя. – Симер Растерти, Морт Кович, Ноле Альпельт. Вы обвиняетесь в преступлениях против закона Мескийской империи. Вам инкриминируются следующие правонарушения: похищение, заточение в неволе, пытки, принуждение к занятию проституцией, работорговля, учреждение подпольных тотализаторов, многочисленные убийства. Ваша вина в глазах этого суда доказана. Вы признаете ее и раскаиваетесь?

Феличе Легуарди не могла ответить, она судорожно пыталась проглотить ком, который застрял в ее горле, слезы текли из карих глаз, потрескавшиеся губы дрожали. Ее спутники смотрели в мраморный пол – на черно-белый герб Мескии – и молчали, зная, что стены этого зала глухи к мольбам. Люпс глухо заворчал. Его волчья природа требовала сопротивления, драки, однако желтые глаза ташшаров-надзирателей пристально следили за ним, и люпс чувствовал потустороннюю опасность этих существ.

– Засим я, как Великий Дознаватель Мескийской империи, властью, данной мне Императором, приговариваю вас к пожизненной ссылке в Настронг без права на помилование. Глас возмездия имеет возражения?

– Никаких возражений, мой тан! – широко улыбнулся Элшир эл’Фэй, поправляя красную манжету своей черной мантии.

– Глас милосердия?

– Мой тан! – Альвейн эл’Драза поднялся со своего места и приблизился на несколько шагов, поддерживая полы белой мантии. – Могу лишь напомнить вам, что обвиняемая Легуарди беременна и должна родить через три месяца, и это… – молодой тан посмотрел на четверку преступников, – это очевидно. Я прошу вас о послаблении…

– О милосердии. Вы просите меня о милосердии.

– Да, мой тан! И…

– Я понял вас. Легуарди, встаньте с колен.

Она повиновалась с трудом.

– В связи с вашим положением и по ходатайству тана эл’Дразы суд намерен проявить милосердие. Вы будете обследованы докторами с целью установить вашу способность к рождению здорового ребенка. Если таковая подтвердится, до дня родов вы будете содержаться в госпитале под надзором и уходом. – Я сделал паузу, изучая ее меняющийся эмоциональный фон. – Но как только разрешитесь от бремени, ребенок будет определен на поступление в Схоллум Имперрус [1] Школа Жнецов ( тэнкр .). и продолжит свой путь как будущий служитель Имперры. Вы же разделите судьбу своих подельников.

Истерика началась сразу, и Феличе Легуарди упала на пол, захлебываясь рыданиями. Я дал ей робкую надежду и немедленно отнял, причинив боль еще более страшную.

– Я считаю это более чем высокой честью, – продолжил я, перекрывая раздражающие звуки, издаваемые этим извивающимся человеческим существом, – и актом истинного милосердия. Мы взрастим ваше чадо и превратим его в орудие священной воли Императора, мы сделаем из него или нее достойного и честного человека, которого никогда не смогла бы воспитать женщина вроде вас, госпожа Легуарди. Оттащите эти отбросы в сторону, выведите в центр главного подсудимого.

Их отвели на цепях к левой стене и приковали внутри большой клетки для подсудимых. Передо мной встал тэнкрис, мой сородич… хотя многие благородные таны предпочли бы побрататься с бездомной дворнягой, нежели признать мое родство.

– Лайотрадо эл’Шимар, вы умудрились пасть так низко, как не всякому под силу.

– Тан эл’Мориа! – радостно и нагло улыбнулся он, демонстрируя длинные клыки. – Могу лишь сказать, что я пал с тех высот, на которые вы, мой добрый друг, никогда не сможете взгромоздить свое мохнатое паучье брюшко!

Я посмотрел на трибуны и, распалив Голос, постарался вычленить эмоции нескольких тэнкрисов, совсем терявшиеся на фоне волн возмущения низкорожденных. Эти тэнкрисы, высокородные, среброглазые и беловолосые, облаченные в дорогие костюмы, сидели молча и безучастно взирали на судопроизводство, однако же их чувства бушевали. Они видели своего сородича в цепях и оковах, вынужденного беседовать со мной, глядя снизу вверх. Это задевало их гордыню.

– Тан эл’Шимар, вам инкриминируются те же преступления, что и вашим уже осужденным подельникам. Только ваша вина много крат тяжелее. Вы являлись организатором преступного сообщества, которое похищало или обманом отнимало свободу у подданных Мескии, вынуждало честных женщин торговать своими телами, занималось работорговлей. Помимо всего прочего, вы обвиняетесь в пытках…

– Неужели во всей Мескии теперь пытать можно только Жнецам?..

– Убийствах…

– Низкорожденные мрут как мухи по осени, таков их удел…

– Изнасилованиях…

– Они сами этого хотели! – театрально расхохотался он.

– Людоедстве.

Безумец закашлялся, видимо, подавившись слюной.

– Я – тэнкрис, – тихо вымолвил он, восстановив дыхание, – я – хищник, стоящий на вершине пищевой цепи. Кто смеет отнимать право на охоту, данное мне древностью моей крови?!