Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 1

– Не приметил. Что это у тебя на руках? Подсохшая кровь?

– Моя, – прорычал Корик, который уже вгрызся в свой плод.

Сапёр остановился, оглядел неровное кольцо солдат вокруг, наконец перевёл взгляд на капрала Битума, который только пожал плечами. Этого, видимо, хватило, потому что Спрут бросил последний круглый карибрал Улыбке.

Которая поймала его на клинок ножа.

Остальные, включая Спрута, смотрели, как она точными движениями разрезает кожуру.

Сапёр вздохнул:

– Пойду-ка я найду нашего сержанта.

– Хорошая мысль, – одобрил Флакон.

– Ты бы выпускал Союз иногда погулять, – заметил Спрут. – Ножки размять. Мазок и Может нашли себе нового скорпиона – никогда таких не видел. И требуют реванша.

– Скорпионы не могут «размять» ножки, – возразил Флакон.

– Это я фигурально.

– А-а.

– Ладно, – буркнул Спрут и пошёл прочь.

Улыбка умудрилась снять всю кожуру с плода одним цельным куском, который навесом бросила в сторону Корика. Тот смотрел себе под ноги и подпрыгнул на месте, заметив краем глаза движение.

Девушка фыркнула:

– Это тебе. Можешь добавить в свою коллекцию амулетов.

Сэтиец-полукровка отложил карибрал и медленно поднялся, затем поморщился и бросил на Флакона гневный взгляд:

– Я думал, ты её исцелил!

– Верно думал. Но ныть всё равно будет.

– «Ныть»? Да я еле стою.

– Потом полегчает.

– Она ведь побежит, – заметил Битум. – Забавно будет смотреть, как ты за ней ковыляешь, Корик.

Здоровяк сдался.

– Я человек терпеливый, – заявил он, усаживаясь обратно.

– О-о-о, – протянула Улыбка, – я вся уже взопрела от нетерпения.

Флакон поднялся на ноги.

– Пойду прогуляюсь, – сообщил он. – Не убивайте никого, пока не вернусь.

– Как раз, – заметил Битум, – если кого-то убьют, от твоего целительства будет мало толку.

– Я не про целительство. Посмотреть же хочется.

Они выехали на север, чтобы скрыться из виду разбившей лагерь армии, перевалили невысокую гряду холмов и очутились на плоской, пыльной равнине. В двух сотнях шагов вдали виднелся низкий бугорок, украшенный тремя гульдиндхами. Оказавшись в тени широких, плотных листьев, они принялись распаковывать припасы, в том числе – кувшин алчбинского эля, который неизвестно как сумел раздобыть Скрипач, – а затем уселись ждать прибытия Высшего мага.

Калам заметил, что прежняя непоколебимая весёлость Скрипача ослабла. Больше седины в рыжеватой бороде, некая отрешённость во взгляде бледно-голубых глаз. Нечего скрывать, с тех пор, как всю славу имперского возмездия умыкнули у них из-под носа в ночь перед решающей битвой, в Четырнадцатой армии было полно обиженных, озлобленных солдат, да и долгий тяжёлый марш сказывался. Всем этим можно было бы объяснить состояние Скрипача, но Калама так просто не проведёшь.

Что бы там ни пелось в таннойской песне, Вал и остальные были мертвы. Стали призраками в ином мире. Впрочем, Быстрый Бен рассказал им, что официальные рапорты были не совсем точны. Молоток, Хватка, Мураш, Дымка, Штырь, Перл… они выжили и теперь нежились на перинках в Даруджистане. Вместе с капитаном, Ганосом Параном. Добрые вести, и они помогли. Но самую малость.

Скрипач и Вал были близки, как братья. Вместе их было не остановить. Вдвоём они выдумывали такое… чаще опасное, чем забавное. Они были такой же легендой, как и сами «Мостожоги». Тогда, на берегу озера Азур, они приняли роковое решение: расстались. Для всех нас роковое, выходит.

Калам толком не понимал, что это за Восхождение. Как этот духовидец благословил роту солдат; как потом разорвалась ткань реальности в Рараку. Его и ободряла и тревожила мысль о невидимых хранителях – призрак Вала спас жизнь Скрипачу… но где Скворец? Он-то вообще хоть где-то появлялся?

Та ночь в лагере Ша'ик была сущим кошмаром. Во тьме слишком многие руки обнажили клинки. И некоторых призраков убийца видел собственными глазами. Давно погибшие «Мостожоги» вернулись – мрачные, как похмелье, и уродливые, – точно как при жизни. Если ему когда-нибудь попадётся этот таннойский духовидец, про которого говорил Скрип…

Сапёр расхаживал туда-сюда в тени деревьев. Сидя на корточках, Калам Мехар присмотрелся к старому другу.

– Ладно, Скрип, давай, говори.

– Плохо всё, – пробормотал сапёр. – Даже не сочтёшь. Будто штормовые тучи собираются на горизонте – отовсюду.

– Теперь ясно, почему ты такой кислый.

Скрипач прищурился:

– Сам-то ты не многим лучше.

Убийца скривился:

– Жемчуг. Прячется, чтобы не попасться мне на глаза, но всё равно где-то рядом. Можно было бы ожидать, что эта пардийка… как бишь её?

– Лостара Йил.

– Ага, она. Можно было бы ожидать, что она уж выбьет его из седла.

– Эти двое играют в свою собственную игру, – заметил Скрипач, – и пусть их. Как ни крути, понятно, что он тут до сих пор потому, что Императрице нужен кто-то рядом с Тавор.

– Всегда у неё с этим проблемы, – со вздохом пробормотал Калам. – С доверием.

Затем он покосился на сапёра:

– Ты прошёл с Тавор весь путь от Арэна. Распознал её? Хоть примерно?

– Я же сержант, Калам.

– Вот именно.

Убийца ждал.

Скрипач поскрёб бороду, подёргал за ремешки свой помятый шлем, затем расстегнул и отбросил его в сторону. Снова принялся ходить туда-сюда, пиная ногами листву и ореховую скорлупу. Отмахнулся от кровного слепня, который завис перед самым лицом сапёра.

– Она из холодного железа, Калам. Но ещё не испытана. Сможет она думать в бою? Сможет принять командование в поспешном отступлении? Видит Худ, её любимый Кулак, этот старик, Гэмет, не мог. Это не слишком хорошо говорит о её способности выбирать.

– Она ведь его знала давно?

– И доверяла ему, да, так и было. Он просто измотался. Что-то я стал не таким великодушным, как прежде.

Калам ухмыльнулся, отвёл глаза:

– «Великодушный». Да, уж это точно Скрип. – Убийца указал на костяной палец, болтавшийся у пояса сапёра. – А с костями что?

– Да, здесь она не подкачала, не спорю. Может, Опонны подсобили.

– А может, и нет.

Скрипач пожал плечами. Его рука метнулась вперёд и сжала слепня. Сапёр раздавил его между ладоней – с явным удовлетворением.

Внешне постарел, верно, но такой же быстрый и злой, как прежде. Волна сухого, мёртвящего воздуха разметала листву по песку, затем послышался громкий хлопок и Быстрый Бен шагнул из Пути. И зашёлся кашлем.

Калам поднял кувшин с элем и принёс магу:

– Держи.

Чародей хлебнул, снова закашлялся, затем сплюнул:

– Нижние боги, этот Имперский Путь – просто ужас.

И снова хлебнул.

– Отправь меня туда, – попросил Скрипач, подходя ближе, – чтобы мне тоже дали выпить.

– Рад видеть, что настроение у тебя улучшилось, – заметил Быстрый Бен, передавая сапёру кувшин. – Скоро у нас будет компания… но не раньше, чем мы перекусим, конечно, – добавил он, приметив свёртки с едой. – Я такой голодный, что готов жрать кровных слепней.