Владимир Сухинин - Разрушитель божественных замыслов

– Не забывай, с тебя еще кормежка, как договаривались, – напомнил ему я. А то мало ли что, может, память отшибло или забудет от радости.

– Студент, ты теперь мне как брат, как отец и мать, вместе взятые! – Он полез обниматься и зарыдал.

Я похлопывал его легонько по спине, успокаивая, и приговаривал:

– Ну что ты. Успокойся, все уже хорошо закончилось. Все плохое позади.

– Правда, студент? – всхлипывая, спросил бедняга, попавший в переделку благодаря своей жадности.

– Студент, почеши спинку! – прозвучало на берегу, и снабженец, взвизгнув как испуганный поросенок, подхватившись, припустил на всех парах от реки подальше.

– Быстро взяла мясо и ушла под воду, три луны тут не появляешься! – приказал я. – Увижу или услышу тебя, заставлю съесть свой собственный хвост.

Ответом было только почти мгновенное «бульк» и круги на воде.

Я подошел к спокойно сидящему Луминьяну.

– Здравствуйте, мастер, рад вас видеть. – И присел рядом.

Магистр окинул меня взглядом, более пристально посмотрел на Фому, снова посмотрел на меня и улыбнулся.

– Рад видеть тебя живым и здоровым, Ирридар. Я вижу, ты, вернувшись, заскучал.

Он смотрел дружелюбно, но с еле заметной иронией, во взгляде и в голосе явно чувствовался легкий укор и снисходительное осуждение взрослого человека поведения недоросля.

– Чего это сразу заскучал? – стал защищаться я. – Просто было время искупаться, хорошая погода, теплая вода, и только.

– Да, и только! – все так же улыбаясь, повторил за мной магистр. У вангорцев и лигирийцев не принято купаться в реках, да и орки не купаются.

– А я нехеец, – отрезал я, – и я люблю купаться.

Луминьян пожал плечами:

– Наверное, у вас в горах нет речных демонов, реки у вас мелкие да бурные, откуда им там взяться.

Он не оставлял тему моего купания, а я понимал, как сильно прокололся. На Сивилле действительно не принято купаться в открытых водоемах. И то, что сделал я, было воспринято с большим интересом. Но тут я вспомнил, что нехейцы воды не боятся и даже прячутся от дикарей под водой, дыша через тростниковые трубочки.

– Нехейцы не боятся воды, – ответил я, – но и не любят купаться, в горных реках вода холодная, это вы правильно сказали. Но я отличаюсь от них, у меня свои тараканы в голове, – продолжал я, пытаясь как-то объяснить особенности своего поведения.

Луминьян оторопело открыл глаза и даже немного отодвинулся.

– Что у тебя в голове? – переспросил он и стал внимательно рассматривать мою голову.

Я усмехнулся.

– Не надо искать там тараканов. – И добавил: – Так говорят, если человек ведет себя не так, как другие. Я же вообще странный нехеец, владею магией и умею торговаться, любопытен и бываю безрассуден. Потому у нас говорят: «У него свои тараканы в голове», – если человек необычный.

Луминьян пришел в себя и снова заулыбался.

– Это точно, ты человек необычный. – Он посмотрел на невозмутимо сидевшего Фому. – У тебя даже погонщик лорха ученик Сарги Улу.

Это был удар, к которому я был не готов, но ни один мускул на моем лице не дрогнул. Я тоже посмотрел на безразлично сидящего Фому:

– Это свидетель Худжгарха.

Магистр по-новому взглянул на орка.

– Теперь многое прояснилось, – успокоенно проговорил он. Правда, несколько медленнее, чем обычно, что-то обдумывая и потом вслух высказывая свои мысли: – Тебя спасли свидетели, которые не видели сакральности в твоей смерти. Для них это была пустая, противная Отцу казнь. Теперь они должны доставить тебя целым и невредимым в королевство. Свидетели набрали силу и посадили тебя рядом с ханом. Вот откуда твое положение при великом хане. А тот затеял свою интригу и втянул тебя в разборки с вождями, показал нам тебя по левую руку от себя и выторговал дополнительные условия. Ты действительно необычный нехеец. По всем мыслимым и немыслимым законам, по логике и даже без нее ты должен был умереть раз двадцать, не меньше. – Он осмотрел меня с головы до ног. – Но вот ты же живой и невредимый, приобрел слугу – снежного эльфара, извозчика – шамана и подругу – водяную ведьму. Даже богаче стал. – Он посмотрел на сундуки. – Кстати, спасибо, что не забыл про меня.

А у меня в голове будто щелкнул выключатель.

– Мастер, вы из тайной стражи, ведь так?

– А что, сразу догадаться было трудно? – вопросом на вопрос ответил он. – Я же говорил тебе, что знаком с Грондом.

– Я тоже с ним знаком, и о чем это говорит? – скептически отозвался я. – А потом магистр артефакторики и служба безопасности… как-то мало это вяжется между собой.

– Ты прав, – продолжая улыбаться, согласился он, – какая же это тайная служба, если бы все так было очевидно. Лучше скажи мне, что ты делал у хана?

– Хана отравили. Я был его врачом.

Скрывать факт лечения великого хана не имело смысла, это обязательно всплывет, и могут последовать новые вопросы. Как лечил? От чего лечил? Почему не сообщил?

– Сам пришел и предложил помощь. Потом вместе отбивались от напавших орков и лесных эльфаров, пока не появился Худжгарх. Еще он посадил меня по левую руку от себя на Совете вождей, потом выгнал. – Я выложил информацию на одном дыхании и, вздохнув, сказал: – Вот и все.

Луминьян кивал в такт моим словам, словно соглашаясь с ними или с тем, что он уже знал.

– Худжгарха тоже видел? – поинтересовался он.

– Видел, – неохотно ответил я.

– И какой он?

– Такой, как вам, мастер, и рассказали.

– Я не о том. Что ты о нем знаешь? Это новое явление в степи, появившееся из сказок, и надо знать, опасно оно или нет. Вот я о чем.

– Это вы у него спросите, – скривившись, указал я на застывшего словно Будда Фому.

Луминьян поморщился.

– Говорил я уже со свидетелями, ничего не добился, одна мистика. Шестирукий, трехголовый, в облаке тьмы, дух замученного человека. Пришел мстить оркам. Я сначала подумал, это твой дух восстал, очень на тебя похоже. Шумный, неукротимый. Но я ошибся. – Он вздохнул, даже как будто с сожалением, что я, оказавшись живым, разрушил стройную картину, которую он мысленно воссоздал. – Но ты на место Худжгарха точно бы подошел, – огорченно промолвил Луминьян.

Фома ожил и уставился на меня. Потом криво усмехнулся и ушел к нашему лорху.

– А как речного демона приручил? – не отставал с расспросами магистр, он с любопытством посматривал на меня, и видно было, что от разговора испытывал удовольствие.

– За сиськи подергал, – с тихим смешком ответил я. – Хотите, вам ее подарю?

– Зачем? – Маг немного испугался.

– Для научных опытов.

– Эх, молодежь! – осуждающе прошамкал Луминьян. – Одной сиську полизал, другую подергал… – И, не закончив нравоучение, залез в свой возок.

Я остался один.

Наступил вечер. Приглашенные члены посольства потянулись на холм, где располагалась ставка. Я подождал, когда они уйдут, переоделся и двинулся следом за ними. Часовых прошел беспрепятственно, воины даже отсалютовали мне копьями, такую честь воздают муразам и приближенным великого хана. На вершине холма убрали все лишнее, расстелили ковры и расставили невысокие длинные столы, как я раньше их обозвал – дастарханы, покрытые разноцветной тканью из неизменной конопли. Из нее они делают ткани, веревки и любимое средство шаманов, воскурив которое они улетают в мир духов. Я специально не стал переться к ханскому столу, а спросил уже знакомого мне служку, где сидят Гремучие Змеи. Он показал рукой, хотя, осматриваясь, я сам уже увидел Ленею в окружении орков. Под их прищуренными, недоброжелательными взглядами спокойно прошел к месту, где они сидели, и уселся напротив.