Ник Перумов - Орёл и Дракон

Держа чёрный меч на плече, Ракот Восставший вступил в деревушку – на горизонте уже виднелись острые шпили близкого города, судя по всему, немаленького. Обычно такие селения живут лучше других, торгуя на городских рынках, но сейчас Ракота встретила жуткая нищета. Измождённые куры рылись в мусоре, тощие свиньи, больше похожие на потерявших шерсть псов, уныло бродили вдоль единственной деревенской улицы; люди кое-как, вяло и равнодушно копошились в иссохших огородах, провожая Ракота безучастными взглядами, хотя воитель семи футов ростом, богатырской стати, не мог не вызвать интереса хотя бы у местных красавиц.

Возле деревенского колодца молча ждали своей очереди селяне с деревянными вёдрами. На Ракота лишь покосились – ну, пришёл, значит, пришёл, жди, пока мы наполним.

– Что за беда здесь приключилась, добрые люди? Война? Мор? Голод?

Всё та же привилегия Нового Бога – речь его понятна во всех уголках Упорядоченного.

Сгорбленные спины, пустые взгляды были ему ответом. Никто даже не повернулся; кто-то что-то буркнул неразборчиво, да и всё.

– Я бы хотел помочь, – проговорил Восставший. – Быть может, завёлся где-то злобный колдун? Может, правитель последние соки из вас выжимает?..

Старик, стоявший прямо перед Ракотом, только проворчал что-то, опять же, не поворачиваясь; но босой юноша, худой и загорелый почти до черноты, в простой холщовой рубахе и серых портах, устало поднял на Восставшего взгляд – в уголках глаз желтоватый гной.

– Уходи, чужеземец. Мы прокляты. Так сказали жрецы Истинного Бога…

– Ага! – усмехнулся Восставший. Это уже было кое-что. – «Истинного Бога», говоришь ты? Вы, значит, прокляты, а они, готов побиться о заклад, живут припеваючи, купаются в роскоши?..

– Нет, чужеземец, – покачал головой юноша. – Жрецы умирают первыми, они раздали все запасы, помогая тем, кто голодает. У нас-то ещё ничего, а вот в… – и он пустился в описания земель, названия которых, само собой, Ракоту ничего не говорили.

– Гм, – задумался Восставший. – Раздали все запасы, похвально. А что же боги? Они не помогают?

– Боги умирают… – прохрипел кто-то из очереди возле самого колодца. – Старые Боги, которым поклонялись раньше…

– А как же Бог Истинный?

– Служащие ему жрецы праведны, но самого его никто никогда не видел, – покачал головой юноша.

– Уж не Спасителем прозывается он? – нахмурился Ракот. Ответом ему стали лишь недоумевающие взгляды.

– Спасителем? Не, не Спасителем. У него нет имени. Он просто Истинный Бог…

– Ладно, – не стал спорить Ракот. – Но… колдуны или чародеи у вас есть? Пытаются ли как-то сладить с бедой? И, кстати, что это точно за беда? Ты так и не сказал мне, добрый человек.

– У нас, славный воин, – обернулся наконец к Восставшему старик, – всё вместе. И мор, и глад, и война. Земля не родит, люди болеют. Дети мрут, у скота падёж. Шайки бродят… грабят, последнее отбирают. А колдуны… что колдуны, такие же люди, им тоже страшно. Мы-то, старики, своё отжили, нам и так в домовину скоро, а вот детей жалко…

– А в городе, – указал Ракот, – колдуны есть?

– Есть, как не быть, – вздохнул старик. – Целое кодло у них там. Совет какой-то, иль гильдия, иль ещё как…

– Цех, – вставил юноша. – Цех Чародейский.

– А как его сыскать? Может, дорогу кто-то покажет?

– Да чего ж её показывать? – пожал плечами юноша. – Прям на главной площади, где рынок, рядом с ратушей. На ратуше две башни, а на Цехе три. Вот где три, туда и надо, да только пустое дело ты затеял, воитель…

– А вы уже все помереть готовы? – громыхнул Ракот гневно. – Разве люди могут так просто сдаваться?

– Мы не сдавались! – Что-то похожее на гнев скользнуло и во взгляде его собеседника. – Колдуны искали, жрецы искали… думали, зло какое завелось… искали-искали, так ничего и не нашли…

– А давно у вас так?

– Давно, – вздохнул старик. – Уж третий годок маемся…

Третий год, подумал Ракот. Что-то, выходит, случилось тут три местных года назад, и не только в этом мирке, но и в его окрестностях.

Три года – это если время здесь течёт так же, как и в «основном» Упорядоченном. Однако оно вполне может идти и быстрее; а он, Ракот, пробиваясь сквозь тенёта тощей Межреальности, вполне мог утратить его счёт.

– И никакого «зла», верно?

– Верно, – согласились сразу несколько мужиков. – Искали-искали, и жрецы, и король, и рыцари евоные… да всё попусту.

– Грят, мир сам помирает, – прошамкал старичок. – Последние, грят, деньки настали…

– Это мы ещё посмотрим. – Ракот поудобнее переложил чёрный меч. – Значит, Цех на главной площади?.. Что ж, спасибо, добрые люди. И погодите отчаиваться!..

– Постой, чужеземец! А ты-то сам кто? Говоришь гладко, по-нашему, словно вырос тут! – наконец решился юноша.

– Кто я? – Ракот расправил плечи, гордо вскинул голову. – Ракот. Ракот, рекомый Восставшим.

Недоумённые взгляды, пожимания плечами.

– Понятно, – вздохнул Владыка Мрака. – Я воин. Из… издалека. Постараюсь помочь, добрые люди. И – не отчаивайтесь!..

…Легко сказать – «не отчаивайтесь», да трудно сделать. Ракот миновал городские ворота – стены потрескались, створки не закрываются, перекосились, петли покрыла ржавчина. Стражу нёс всего один немолодой ветеран, уныло ссутулившийся на бочке. Пошлины за вход никто не собирал, да и у немногочисленных прохожих, судя по их виду, уже давно не случалось гроша за душой.

На Ракота стражник воззрился было, но потом только махнул рукой, что-то пробурчав себе под нос и отвернувшись.

Восставший шагал узкими пыльными улочками, где все дома выглядели так, словно хозяева побросали их годы и годы назад. Штукатурка потрескалась, ставни отвалились, окна где выбиты, где затянуты паутиной – и уныло бредут куда-то жители, уставясь себе под ноги.

Рыночная площадь когда-то, наверное, была богатой и праздничной, с обширным торжищем – от всего этого остались лишь длинные ряды, сейчас почти совершенно пустые, с покосившимися прилавками, упавшими пологами и считаными продавцами и покупателями.

Ракот только покачал головой. И направился прямиком к Цеху – над которым, в полном соответствии с описанием, вздымались три башни.

Здесь были высокие арчатые двери, украшенные тонкой резьбой, – свившиеся в клубок драконы, выдыхавшие пламя. Восставший ощутил, что ещё совсем недавно эта резьба выглядела живой – искусные чары создавали полную иллюзию рвущегося на волю драконьего огня.

Теперь же заклятие утратило силу, и остались только слабые алые отблески на отполированном металле.

Здесь никакой стражи не стояло даже для виду.

Внутри всё говорило о былых славе и роскоши: мраморные полы, выложенные причудливыми магическими символами всех цветов радуги; статуи в нишах, изображавшие почтенных седобородых магов и весьма вольно одетых чародеек (хотя их скорее следовало бы назвать раздетыми). Под высоким потолком – дивная люстра из самоцветов и хрусталя, сверкающая даже под слоем пыли.