Феи Динь Динь - Патронус Алекс

— А почему волшебники продолжают держать деньги в Гринготтсе, если гоблины столь ненадёжны? Если верить истории магии, они постоянно восстания устраивают.

— Гоблинская валюта привычна, никак не зависит от магловской экономики, и она позволяет держать гоблинов под контролем. В тысяча семьсот двадцать девятом как раз поднимался вопрос о смене валюты, но тогда пришлось бы решать, что делать с гоблинами. Без главного сдерживающего фактора они станут неуправляемыми. Ну и гоблины тогда сами предложили отказаться от артефактов. Маги понадеялись, что этого достаточно, и ухватились за возникшую возможность. Кстати восстаний с тех пор не было.

— А что гоблины вообще хотят? — осторожно спросил я. Осторожно потому, что у них могут оказаться те же проблемы, что и у оборотней. Мне же при Римусе эти темы поднимать не хотелось.

— Прав им хотелось равных с магами, — о том же подумала Гермиона.

— В последний раз — может быть, — дипломатично согласился Люпин.

— Ну как же, — вскочила Гермиона. — Ведь во всех восстаниях они требовали волшебные палочки.

— А лишились гоблины права на волшебные палочки после войны в девятьсот восемьдесят первом году. До маго-гоблинской войны была большая маго-магловская война, и маги проиграли. Гоблины же сочли, что обязательства, взятые на себя магами в связи с мирным договором их не касаются, и чтоб не провоцировать следующую войну с маглами, маги прижали гоблинов. Это оказалось тогда проще.

— Нам этого не рассказывали, — потерянно сказала девочка.

— Рассказывали, только другими словами и не упоминали о проигрыше магов в войне с маглами.

— Ну ещё бы!

— Такая информация обычно хранится в древних семьях. Мне это рассказывал Джеймс, — после этих слов все смущённо замолчали.

— Гарри, получается, из древней семьи? — тихо спросила Гермиона, она, вооружившись любопытством, поборола смущение. — И родители Джеймса не возражали против свадьбы с маглорожденной ведьмой? Они придерживались либеральных взглядов?

— Ничуть, — ответил Римус, мысленно находясь где-то в счастливом прошлом. — Ничуть на оба вопроса. Ни Чарльз, ни Дорея никогда не отличались излишним либерализмом. И хотя Джеймса они определённо избаловали, интересы рода всегда стояли на первом месте. Лили была очень сильной маглорожденной ведьмой и ценным призом для любого древнего рода. Уже на первом курсе она пользовалась невербальной беспалочковой магией. Мистер Поттер провёл несколько многоходовых интриг и пару дуэлей, чтобы главы родов запретили своим отпрыском к ней подходить. А то, что сам Джеймс в ультимативной форме ещё на четвёртом курсе сказал, что ни на ком другом не женится, лишь счастливая случайность, по мнению Чарльза Поттера, позволившая ему раньше других включится в борьбу.

— Какие у вас там страсти, оказывается, — пробормотала миссис Грейнджер, с беспокойством глядя на дочь. Мало ли, четвёртый курс не за горами. Вдруг за такую красавицу и умницу уже интриги и дуэли начались. И Гарри этот ещё. Надо же, из древнего рода.

— А беспалочковая невербальная магия — это как? Это вроде детских выбросов? — чуть уязвлённым тоном спросила Гермиона.

— А что мама умела? — зачарованно спросил я, ловя слова как падающие звёзды.

— Летать, двигать предметы, это на первом курсе, потом по мелочи. И в отличии от детских выбросов, абсолютно подконтрольно.

— Летать? — потрясённо-потрясённым тоном спросили мы с Герми.

— Ну как, летать, она просто прыгала с чего-нибудь высокого и парила. Только вы не вздумайте тренироваться, — на это предупреждение мы ничего не ответили, мысленно находясь за пределами реальности. От видения летящей рыжей девочки меня отвлёк вопрос мистера Грейнджера.

— Если у магов есть маховики времени, почему они не меняют прошлое по своему усмотрению? — пришлось вернуться к реальности и объяснить принципы самозащиты мироздания.

— Мысль, конечно, интересная, но если мироздание защищает себя от смены истории, то оно так же может защититься от перенаселения. А если все так будут вытаскивать погибших близких, то перенаселение случится в ближайшее время.

— Ну, положим, всех не получится, и дело даже не в цене золота. Просто нужно очень подробно знать, где стоял человек и каким образом, при каких обстоятельствах умер.

— Это не так уж сильно сокращает список спасённых, но дело даже не в этом, мирозданию может просто не понравиться нарушение естественного хода вещей. Впрочем, это не значит, что не стоит пробовать, — интересные у Гермионы родители.

Гермиона

Гермиона не могла бы выразить словами, как она рада, что урок всё-таки состоялся. И был таким же интересным, как и все уроки профессора Люпина. Обнаружив столь… разную аудиторию, профессор рассказал, какие опасности магического характера могут подстерегать в большом мире маглов, но совершенно безвредны для мага, даже новорождённого, и наоборот. После чего научил заклинаниям по выявлению подобных опасностей. Правда, в относительно небольшом радиусе. И защитным чарам по заданной теме. Но даже когда гости ушли, договорившись о следующем уроке, Гермиона не могла поверить, что всё прошло хорошо и папины слова не имели никаких последствий.

— Папа, зачем было обвинять мистера Люпина в несовершенстве школьной программы? Он и так был лучшим учителем ЗОТИ из всех, кто у нас был.

— Да, ты говорила про проклятие…

— А вдруг он бы ушёл и не стал нас учить? — чуть не плакала девочка. — А Гарри перестал бы со мной разговаривать.

— С чего бы взрослому человеку вести себя так по-детски? — осторожно спросила мама, с ужасом вспоминая шнурок для волос и ценные призы для древних родов. Не решаясь уточнить смысл последней фразы.

Гермиона же взахлёб начала рассказывать об оборотнях и проблемах, с которыми они сталкиваются при попытке жить как нормальные маги. Она уже жалела, что не объяснила всё как есть раньше. Но до этого урока, до того, как Гарри начал обсуждать свои планы магического характера с её — Гермиониными — родителями. Так, как будто это в порядке вещей, Девочке казалось неправильным нагружать людей проблемами, на решение которых они не могут повлиять.

— Дискриминация, особенно когда речь идёт о больных людях, это гадко. Но профессор взрослый, разумный человек. И твой Гарри, как видишь, ничуть не обиделся, — прозондировал почву папа.

— Ну да, не обиделся, он весь напрягся, как перед боем.

— То есть, то что Гарри — твой, ты не споришь? — грустно спросила мама.

— Мам, ты о чём? Мы с Гарри друзья, уже три года как. Мне вообще другой мальчик нравится. Если верить книгам по психологии и нашим поведенческим реакциям.

— Каким таким реакциям? — родители посмотрели на свою дочку с лёгким ужасом. В красках представив возможные реакции.