Людмила Безусенко - Лучшие застольные песни

Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой.
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;

Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришел я снова,
Что душа все так же счастью
И тебе служить готова;

Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь, — но только песня зреет. [29] Музыку к этому тексту писали и многие другие композиторы.

Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья,

Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебный изменений
Милого лица,

В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря! [30] Многие другие композиторы также использовали этот текст для переложения на музыку.

Сияла ночь. Луной был полон сад;
Сидели мы с тобой в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.

Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна — любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!..

Прошли года томительно и скучно.
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна — вся жизнь, что ты одна — любовь.

Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой! [31] Текст посвящен Татьяне Берс (в замужестве — Кузминской), свояченице Л. Толстого, ставшей прототипом Наташи Ростовой. День, когда А. Фет впервые увидел и услышал Берс, запомнился ему как один из самых прекрасных в его жизни. Однако суждено было пройти долгим одиннадцати годам, прежде чем пение юной Танечки Берс нашло отзвук в стихотворении «Сияла ночь…».

Я говорил при расставанье:
«В далеком и чужом краю
Я сохраню в воспоминанье
Святую молодость твою».

Я отгадал душой небрежной
Мою судьбу, — и предо мной
Твой образ милый, образ нежный,
С своей младенческой красой.

И не забыть мне лип старинных
В саду приветливом твоем,
Твоих ресниц и взоров длинных,
И глаз, играющих огнем.

Я тебе ничего не скажу,
Я тебя не встревожу ничуть
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть!

Целый день спят ночные цветы,
Но лишь солнце за рощей зайдет,
Открываются тихо мечты,
И я слышу, как сердце цветет…

И в больную усталую грудь
Веет влагой ночной… Я дрожу,
Я тебя не встревожу ничуть,
Я тебе ничего не скажу.

На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит!
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.

И подушка ее горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.

А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.

И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Все бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.

Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты ее, не буди…
На заре она сладко так спит!

Очаровательные глазки,
Очаровали вы меня!
В вас много жизни, много ласки,
В вас много страсти и огня.

С каким восторгом я встречаю
Твои прелестные глаза,
Но я в них часто замечаю —
Они не смотрят на меня.

Что значит долго не видаться —
Так можно скоро позабыть!
И сердцу с сердцем поменяться,
Потом другую полюбить.

Я опущусь на дно морское,
Я поднимусь на облака,
Я все отдам тебе земное,
Лишь только ты люби меня!

Да, я терпела муки ада,
И до сих пор еще терплю.
Мне ненавидеть тебя надо,
А я, безумная, люблю.

Я встретил Вас — и все былое
В ожившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…

Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас…

Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…

Как после вековой разлуки,
Гляжу на Вас как бы во сне.
И вот — слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…

Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь —
И то же в Вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!.. [32] «Золотым временем» Ф. Тютчев называл 1822 г., когда произошла его первая встреча с баронессой Крюденер в Мюнхене. Известна музыка и других композиторов.

Средь шумного бала случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.

Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.

Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.

В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь —
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь.

И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю…
Люблю ли тебя — я не знаю,
Но кажется мне, что люблю! [33] Стихотворение написано А. Толстым под впечатлением знакомства с С. А. Миллер (Бахметьевой) — его будущей женой. Упоминается А. Куприным в «Молохе». Музыку к этому тексту также писали Б. Шереметьев и А. Шефер.

Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
И о чем звените вы
В день веселый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?