Народные сказки - Саамские сказки

Тут-то собачка зарычала и бросилась на Талахке:

— Р-рр-рр... Г-а-в! Г-а-в! Г-а-в!

Отстояла собачка Иванушку, попятилась Талахке, схватила седьмую девчонку и убежала из сеней.

Собачка их обоих выгнала вон, а Талахке ту девочку запихала в мешок, перебросила через плечо и пошла к себе домой.

Тала жил один. Жил, жил, и стало ему скучно. Он пошел в люди, нашел девицу, украл ее, домой принес и в свою вежу посадил. Ну, и стали они жить.

Жили, жили, и вздумал Тала на охоту ходить. Один раз он вернулся с охоты и принес «сальну бабу»,— то ли это была тюлениха толстая-претолстая, то ли жирная, сальная баба... Кто знает? А только Тала ее разделал, словно дикого оленя, и внес в вежу.

— Ты,— говорит,— молода, поди,— говорит,— принеси воды. Я достал «сальну бабу», будем мясо варить и жарить.

Молодая идет за водой, а сама себе говорит:

— Как такое мясо есть? Я не буду этакое мясо есть,— и сказала:— Убегу...

Взяла чурку, одела ее в свою шубку, чурку поставила около колодца и ведро сюда же сунула, будто она воду черпает.

Ну, а сама побежала, домой, к людям побежала.

Талушка сидит, ждет, когда молодая воду принесет! В двери глянет — молодая все еще воду черпает. Вышел он на улицу, к колодцу подошел. Ан то не его молодушка воду берёт, а то чурка в шубке сидит.

Тут-то Талушка своему богу взмолился:

— Ох, давай же мне, боже, снегу, чтобы по колено снегу было!

Ну, бог ему снегу дал. Подвалило снегу. Тала на лыжи встал и побежал самой скорой ходой за своей молодухой.

Ну, молодая-то бежит, до того бежит, что грудь распахнулась и пар идет. А Тала ее догоняет, вот-вот схватит! Об одном только просит, чтобы снегу поболее навалило.

И навалило снегу до самого пупа. Теперь молодой идти не ходко. Видит она, что Тала совсем уже близко от нее. Она из последних сил бежит, не сдается.

Ну, однако, Тала догнал молодушку, схватил ее, перекинул через плечо и принес домой в свою вежушку.

Принес. Вернул домой.

— Ну, теперь,— говорит,— я тебе больше никогда не поверю. Буду сам за водой ходить!

Ну, и стали жить. Тала сам за водой ходит. Один день ходил, другой день за водой ходил. Три дня сам за водой ходил.

Тала ведь медведь, мужик он, ну где же Тале за водой ходить? Где это видано? Стала молодая за водой ходить.

Ну, и жили они так, поживали. Больше молода не бегала, и век так живут.

Ну, и сказка вся.

Жили муж с женой. Не старые были люди. И родилось у них два мальчика. Одному положили имя Рыдласт, а другого назвали Оллий. Мальчики росли хорошо, жили дружно. Однажды отец-мати пошли в лес на охоту. Заблудились они в лесу и не вернулись домой.

Мальчики ждали, ждали отца с матерью и не могли дождаться. Оказались они в пустыне — никого кругом нет: ни родных, ни соседей и никакого другого народа.

Говорит Рыдласт:

— Пойдем, Оллий, искать народ, надо нам каких-нибудь людей найти?

Оллий согласен.

— Снасть пропала, хлеба нету, сети прогнили — чем будем рыбу ловить? Чем будем жить? Пойдем, Рыдласт, пойдем искать народ!

Надели они свои одежды меховые, чтобы не замерзнуть, и пошли.

Ходили они, бродили по лесам, по варанам, бегали по лужайкам, гонялись за куропатками, питались травами и ягодами. С одной доеной горки перебегали на другую, более высокую, все высматривалп, где бы дорогу ааметнть, где вьется дымок, где вежа стоит? Где народ живет? Из боровых темных лесов выходили на кустарники, на овера, на речки выходили, а все в лесу пусто — нет никакого жилья.

И вдруг с одной горки заметили: дым над лесом курится. Побежали они на тот дымок и вышли прямо к веже. Тихонько подобрались и двери открыли.

В веже сидела женщина и качала дитя в люльке; завидела она мальчиков и спросила их:

«— Вы куда, детки, отправились?

— Мы пришли к тебе жить. Наши отец-мати умерли, возьми нас к себе.

Взяла она их жить, напоила их, накормила, спать уложила, утром встала и спрашивает:

— Ну, а что вы можете делать?

— Мы все можем,— отвечают они храбро.

Рыдласт говорит, что он умеет куропаток добывать, Оллий может и тесто месить, и детей качать.

— Вот какие хорошие работнички мне достались,— сказала хозяйка,— ну, делай каждый что знает, все будет хорошо.

А сама пошла в лес за дровами.

Ребята задомовничали.

Оллий растопил печку, придвинул к ней дежку с тестом, люльку с дитем поместил поближе к дежке и к печке, чтобы было тепло. И за тестом он смотрит, и люльку качает; все дела идут хорошо! Рыдласт вернулся, принес куропаток, и даже еще живых. Он сказал:

— Она велела маленькую мыть!

— Мыть так мыть,— сказал фллий, принес воды и поставил ее кипятиться.

— А как мы будем маленькую мыть?— спрашивает Рыдласт.

Ну, Олий все знает, он это дело сделает просто:

— Положи мыло в кипяток, а потом будем мыть!

— Мыть так мыть,— сказал Оллий и засучил один рукав.

Положили они в котел мыло. Вода закипела — мыло начало вариться.

— Варится мыло?— спрашивает Оллий.

— Варится, ух как хорошо варится! А пузыри-то какие! Красивые — смотри-ка!

— Готово ли мыло?— кричит Оллий.

— Мыло готово, кипит, все сварилось.

— Подавай маленькую! — приказывает Оллий.

Тут квашня запыхтела, тесто через край полезло.

— Смотри, тесто бежит! — кричит Рыдласт.

— Ничего, не убежит,— отвечает Оллий,— поспеем и мыть и тесто месить,— и засучил другой рукав.

— Мыть так мыть.— И Оллий взял маленькую в левую руку, а та заплакала. Оллий на.пузыри загляделся, правую руку отдернул да локтем квашню с тестом столкнул, маленькую уронил. Квашня задела котел, кипяток вылился в огонь, в пепел. Загремело, зашипело, забулькало... В темноте дым красный поднялся, куропатки всполошились, по всей веже запорхали. Тесто по полу плывет и кругом маленькую облепило, ей стало тепло—она замолчала и глаза закрыла.

Рыдласт и Оллий испугались, думали, что они маленькой сделали плохо. Рыдласт посмотрел на дитятку, а у ней и глазки закрыты.

— Нийди йяммий! — вскричал он.— Девчонка-то померла!

— Бежим!

— Бежим!

Выскочили они из вежи и припустились бежать куда глаза глядят.

Вернулась мать с дровами. Ахнула, когда увидела, что натворили ребята. Она к маленькой,— та спит себе в тесте.

Вот она вынула девочку из теста, в доме все в порядок привела, куропаток сварила и стала поджидать мальчиков; ну, а мальчишек-то и след простыл.

На память об этих мальчишках она назвала свою дочку «Девочка из хлеба» — Лейпенийди.

Мальчики ходили, ходили по земле родимой, кружили и по лесам и вокруг озер, а не могли найти народу, не нашли они живых людей.

А пришла им под ноги высокая земля. Чем больше они идут по ней, тем выше вздымается эта земля. И таково-то земля была высока, что перевалили они ее, и поднялись тут ветры со свистом, подняло ребят на воздух и опустило глубоко в земле; высокая земля заслонила им солнце.