Фольклор - Марийские народные сказки

— Гляньте, какая глухомань кругом. В этом лесу можно здорово кого-нибудь напугать.

— А что ж, — поддерживает ее вторая. — Это было бы забавно. То-то побегут, то-то завопят!..

— Ага, — продолжает первая. — Все товары побросают. А мы их возьмем.

— Разбогатеем. Как сыр в масле будем кататься!

— Да что вы, бабы, — говорит мужчина. — Разве можно людей пугать?! А грабить — смертный грех!

Но не слушают его женщины. Смеются, скачут, радуясь выдумке, кричат, представляя, как людей пугать будут. Шубы наизнанку вывернули и мехом вверх надели, волосы свои длинные распустили и закрутили впереди узлом — вроде как это морда у зверя, сучки еловые в рукава вдели — как будто это когти громадные.

Хотел мужик образумить их, да куда там — не было еще в жизни такого случая, чтоб один мужчина переубедить двух женщин сумел. Они и его страшилищем нарядили.

Вот слышат: колокольчики звенят — купец едет. Засели под мостом. Поравнялся купец с засадой — ряженые выскочили, зарычали страшными голосами. Шарахнулись лошади, опрокинули воз, оборвали постромки и ускакали. Купец — за ними бежать. А все его товары шутникам достались. Спрятали они их под мост и снова ждут.

Вот едет ной на ярмарку. В руках кошель с деньгами — пересчитывает еще раз денежки-то. Выскочили ряженые, бросил поп от страха свой кошель и ну лошадей погонять — еще рад остался, что так дешево отделался.

Шел той дорогой древний старик. А был ои из тех старцев, что в те давние времена но дорогам ходили да людей уму-разуму учили — кудесник одним елевом. Вот подошел он к мосту, сбросил свою нищенскую суму, положил посох — решил отдохнуть и водицы испить. Тут и выскочили ряженые, зарычали страшными голосами.

Только не испугался старик. В своих скитаниях по белу свету он многое видел, а уж злых-то людей за любой личиной мог различить.

— Что ж это вы путников пугаете? — спрашивает старик.

А тс не отвечают, только еще пуще рычат.

— Ну, коль так, то вашим делам и наряд впору — носите его всю жизнь! — сказал старец и пошел своей дорогой.

И превратились ряженые в зверей. Вот так на свете медведи появились, только об этом редко кто знает. А уж медведи и вовсе сторонятся людей — стыдно им за те прошлые проделки.

или в одной деревеньке старик со старухой. И была у них собака. Днем на солнышке грелась, ночыо дом сторожила.

Вот состарилась собака, старуха и говорит старику:

— Старик, а старик, зачем нам такая собака? Не рычит, не лает, а все лежит на завалинке и дремлет. Сведи ее в лес.

Послушался старик и свел собаку в лес.

Бредет собака по лесу, жалобно воет, на судьбу свою жалуется. А навстречу дятел:

— Что ты так жалобно воешь?

— Горе пришло — вот и вою. Была я молода — стариков и старухин дом сторожила, за это свой хлеб получала, а сейчас состарилась. Прогнали меня хозяева. Как дальше жить — не знаю.

— Не печалься. Пойдем со мной, как-нибудь проживем вдвоем. Ты будешь птенцов моих охранять, а я еду добывать.

И стали они жить вместе. Собака дупло сторожит, а дятел по лесам да полям летает, провиант добывает. Да только тоскливо собаке в лесу, домой хочется. И говорит она дятлу:

— Дятел, дятел, выросли твои птенчики. Некого мне охранять. Как же мне теперь дальше жить?

— Не тужи, — отвечает дятел. — Что-нибудь придумаем. — Полетел дятел в деревню, сел на дом старика и старухи и ну стучать:

Испугались старик со старухой, залезли на печку и тулупом укрылись. А дятел не унимается:

Улетел дятел, а старуха и говорит старику:

— Беги, старик, скорее в лес, разыщи нашу собаку и домой приведи. Не то завтра прилетит дятел и заклюет нас.

С тех пор собака у стариков хорошо жила: вкусно ела и сладко пила.

днажды пошел Топор в лес. Топорищем поигрывает, обухом постукивает, лезвием поблескивает. Разыгрался Топор: с кочки на кочку прыгнет — сосенку затешет, в ложбинку сбежит — осину подрубит, на пригорок поднимется — ель свалит. Да еще и бахвалится:

— Я ваш хозяин. Захочу — погублю, захочу — помилую!

Росла в лесу маленькая стройная березка, такая красивая, что все окрестные деревья только ею и любовались. Увидел ее Топор, засмеялся:

— Ха-ха-ха! Что дрожишь, тонконогая? Вот стукну раз — и душа вон!

Испугалась березка, взмолилась:

— Не бей меня, Топор. Не губи. Я еще только жить начинаю. Обещал на мне жениться молодой весенний дождик…

— Лор-лор-лор! — грубо загоготал Топор. — Не бывать этому! — и одним махом срубил березку.

Качнулась березка, побежали по стволу слезы, как серебряные капельки, и упала она на землю.

Зароптали деревья, зашумели, закачали вершинами, стали жаловаться на Топор Калиновому Мосточку. Рассердился Калиновый Мосточек и говорит Топору:

— Почему ты деревья без нужды рубишь? Зачем красавицу-березку сгубил?

А Топор и слушать его не хочет. — Ты еще меня учишь, скрипучая развалина?! — говорит. — Вот я тебя! — и принялся рубить настил.

Прорубил дыру, упал в воду и утонул.

Поделом грубияну!

от построил Гусь дом и надумал жениться. Вышел на птичий двор и закричал:

— И-га-гата! И-га-га! Встречай, невеста, жениха!

Глядь, бежит к нему Утка. Коротконогая, широконосая, с ноги на ногу переваливается.

«Ну что же, — думает Гусь. — Хоть неказиста невеста с виду, да, верно, хозяйка хорошая». И взял ее в дом. Наступил вечер. Подошла Утка к Гусю и крякает:

— Ларт! Ларт! Стель! Стель! Лечь! Лечь!

— Га-га-га! — закричал Гусь. — Что это ты говоришь? Тебе стелить постель? Ах ты, лентяйка! Сама не можешь постелить?!

Вытянул Гусь свою длинную шею и ну клевать, и ну щипать Утку.

Испугалась Утка, побежала из дому, крича:

— Ларт! Сама гнездо совыо! Ларт! Сама постелю. С тех пор утки перестали крякать: «Стель, стель». ми гнезда выот, сами постель пухом устилают.

иница, синица, куда летишь?

— Коноплю клевать.

— Не клюй коноплю, хозяин поймает.

— Я на ель взлечу.

— Синица, синица, что на ели делать будешь?

— Шишки клевать.

— Не клюй шишки, подавишься.

— Я шелуху вниз плевать буду.

— Не плюй шелуху на землю, пойдешь и наколешься.