Народные сказки - Сказки народов Восточной Европы и Кавказа

— Гм! — понял Токай, что в дураках остался. — А ну-ка, говорите, кто вас научил так отвечать?

— Мы сами додумались.

— Нет! — кричит Токай. — Врете! Кто научил?

— Дочь лесника, Пейма-ханум, научила.

Велел тогда Токай принести три доски для молотьбы {2} 2 В старину в аулах для молотьбы употребляли доски с вбитыми в них кремневыми зубьями. .

— Ступайте к Пейма-ханум и передайте мой наказ. Пусть выделает эти овчины, скроит и сошьет мне из них шубу.

Увидела Пейма-ханум доски, спрашивает:

— Что это вы такое принесли, люди добрые?

А людям стыдно исполнять глупый приказ.

Переглянулись они:

— Токай сказал: «Это овчины». Велел тебе их выделать, скроить и сшить для него шубу.

Засмеялась Пейма-ханум:

— Хорошо! Отнесите овчины в мой амбар и не откажитесь, прошу моего хлеба-соли отведать.

Пока они угощались, взяла Пейма-ханум большой мешок, насыпала в него речной гальки, накрепко завязала.

— Вот, — сказала она, — здесь коконы шелкопряда. Пусть совьет мне из них Токай крепкие нитки. А то шубу я уже скроила, а шить нечем.

И остался опять Токай в дураках.

Пошла вскоре Пейма-ханум со своим отцом в лес за дровами. Поручил ей отец срубить у дороги сухой дуб, а сам отправился на охоту.

А в это время проезжал лесом со своим батраком на паре лихих коней старшина Токай. Видит: рубит красивая девушка у дороги сухой дуб.

Токай велел остановить коней и спрашивает:

— Ты кто будешь?

— Я дочь лесника Пейма-ханум, — отвечала девушка.

— Наконец-то я тебя встретил! — обрадовался Токай. — А ну-ка, ну-ка, если ты такая умная, ответь: сколько раз ударила ты по этому дереву топором и сколько отлетело щепок?

— Я простая девушка, — скромно ответила Пейма-ханум. — Я могу и не знать… А вот ты старшина! Умней тебя, говорят, нет никого в округе… Скажи, сколько шагов сделали твои лошади, как выехал ты из дому, и сколько раз обернулись колеса?

— Гони! — крикнул Токай батраку. — Не будем тратить время на пустые разговоры!..

Так и остался старшина трижды в дураках.

Перевод Л. Чевычеловой.

ил в старину один крестьянин. Было у него три сына. Старшие сыновья с малых лет во всем помогали отцу, и выросли из них добрые работники. Хотел отец и младшего приучить к работе, да жена все не давала.

— Мал еще. Пусть порезвится! — А сама сынку младшему, ненаглядному, то калачик испечет, то пирожок подсунет.

И вырос младший сын бездельником-лентяем, только есть да спать любил.

Терпел крестьянин, терпел, наконец позвал сына и говорит:

— Не пора ли за дело приниматься? Хочешь быть кожевником?

— Нет, не хочу, — отвечает сын. — Всю жизнь кожи дубить да мять — руки до костей разъест.

— Ну, будь портным.

— Что ты, отец! Век над жилетами да камзолами гнуть спину — этак и горб вырастет.

— Ладно, сынок. Я тебя не неволю. А вот что ты скажешь про кузнечное дело? Сильней и крепче доброго кузнеца никого не сыщешь.

— Что ж, — отвечает сын. — В кузнецы я, пожалуй, пойду.

Отец отыскал самого искусного кузнеца в округе, заплатил ему вперед за ученье и отвез сына в кузницу.

— Ну, сынок, смотри, как добрые люди работают, и сам выучишься.

А мать тайком притащила из дому на тележке кровать с периной и подушками и сказала:

— Ты, сынок, у меня привык на мягком спать. Устанешь от трудов, полежи на перинке, что я тебе сама сшила, приклони голову на подушку, что я тебе сама мягким пухом набила.

Ну, отправились отец с матерью домой, а сынок остался у кузнеца.

Он поставил свою кровать в угол кузницы, разлегся на ней и стал смотреть, как кузнец с учениками бьют молотом по наковальне.

— Что смотришь? — спрашивает кузнец. — Бери молот в руки.

— А зачем? — отвечает сын крестьянина. — Отец сказал: смотри, как люди работают, — сам научишься.

Покачал головой кузнец и принялся за свое дело.

Лежит младший сынок на мягкой кровати, только вправо-влево поворачивается, глаз не спускает с кузнеца.

Не выдержал кузнец, опять говорит:

— Да что ты все валяешься! Бока отлежишь.

— Нет, не отлежу, — отвечает сын крестьянина, — перина-то мягкая. У меня голова от вашего грохота болит, а мне матушка велела: устанешь, сынок, отдохни, приклони голову на пуховую подушку.

Кузнец и вовсе махнул рукой на него. Что с ним, лентяем, разговаривать! Так шли дни за днями, месяцы за месяцами.

От чужой работы руки не болят. Вот младший сын и говорит себе:

«Не велика премудрость. Раз стукнешь по наковальне, другой ударишь молотом — и делу конец. Этак и я сумею что хочешь сковать, не хуже самого хозяина!»

Вот и миновали три года.

Пришел крестьянин за сыном.

— Ну как, выучился мой парень кузнечному ремеслу? — спрашивает крестьянин у кузнеца.

— Кто его знает! — отвечает кузнец. — Смотреть смотрел, а чему научился — нам не показывал.

— А ты, сынок, что скажешь?

— А что говорить, дойдет до дела, верно, не сплошаю.

Обрадовался отец. Приспособил старый сарай под кузницу, припас всякого инструмента и говорит:

— Ну, сынок, теперь покажи свое искусство, скуй мне новый сошник на соху.

Пошел молодой кузнец в сарай. И отец — за ним, вместе со старшими сыновьями. Молодой кузнец приставил одного брата угли разжигать, другого — мехи раздувать, сам засучил рукава и взял большой молот в руки. А как накалилось железо, такой стук пошел по кузнице, что хоть уши затыкай.

Ковал, ковал молодой кузнец, все руки себе отмахал, да видит — не выковать ему сошника. Вот он и говорит:

— А зачем тебе, отец, новый сошник? Ведь и старый еще годится. Лучше скую тебе острый топор.

— Ладно, сынок, — отвечает крестьянин, — выкуй топор. Мой-то совсем притупился.

Стал молодой кузнец ковать. Бил, бил молотом, видит — и топор не выходит.

— Эх, отец! — говорит он опять. — Неохота мне ковать топор. Грубая это работа. А вот скую я тебе дюжину гвоздей, тонких, как игла у матушки.

— Что же, — отвечает крестьянин, — и гвозди нужны в хозяйстве.

Опять принялся кузнец за дело. Стучал, стучал, ковал, ковал, а ничего не выковал. Все железо перевел, только маленький кусочек остался.

Тут и отец увидел, что ничему-то его сын не выучился. Взял он этот кусочек железа и бросил его в чан с водой. Железо как зашипит — пш! пш!

— Слышишь, сынок, — сказал отец, — что из твоего ученья-то вышло. Один пшик получился. Только вот что я тебе скажу: не было в нашем роду лодырей и не будет. Ступай из дому куда глаза глядят и, пока не выучишься хоть какому-нибудь ремеслу, назад не возвращайся.

Опустил младший сын голову и пошел прочь из родного дома. Вышел за околицу, сел на пень и задумался: «Как теперь быть? Что делать?» Думал он, думал и решил идти с повинной головой назад к кузнецу.