Татьяна Ахметова - Я невинность потерял в борделе

В этой бездне,
В счастье, в горе,
Сотни, тысячи, рубли! —
Потонули, словно в море,
Словно в море корабли.
Ассигнациями, в пачках,
Или — скромные дары
Не достигли в сладкой качке
Дна
Бездонной сей дыры.

Ах, раздвинь-ка, друг мой, ножки:
Штопор — вот он! Пробку прочь!
По нехоженой дорожке
Будем мы ходить всю ночь.
И не спирт, не самогонка —
Пусть шампанское шипит,
Отодвинет страх в сторонку
И разбудит аппетит.

Аппетит! Аппетит! —
В пропасть девочка летит…

Разгорелись ярко щеки,
Грудь напружила соски.
Оба мы — голубооки,
Нет ни горя, ни тоски!
Только слышен вздох твой тяжкий,
Поцелуев влажный звук.
Мне в бока вдавились ляжки,
Сладок плен ослабших рук.

Аппетит! Аппетит! —
В бездну целочка летит…

Сказал профессор:
«Вы найдите позу,
Чтобы не так, одно: лицом к лицу.
Любовь в однообразии, — как проза,
Как тусклый свет — венчальному кольцу.

Избито целовать, простите, в губы,
Избито целовать, простите,
В грудь.
По-старому любить сегодня — грубо:
Уж лучше так, без бабы, как-нибудь!»

И я вскочил,
И поднялась обида —
От ярости как будто бы ослеп.
И крикнул я:
«А, может быть, избито
Ртом воду пить и есть насущный хлеб?!»

Псевдообщества гримасы:
Лесбиянки, «педарасы»,
Онанисты с малых лет
И продажных дев минет —
Вот неполный вам букет.
И на всех Гермофродит
Смрадной жопою глядит —
Кто от них нас оградит?..
Не от чувства,
Не от силы
Гнилью лезет из могилы
Эта погань — некрофилы,
Будто выползни, кишат:
«Просвещать» нас всех спешат.
Словно трупные микробы —
Чтоб вы сдохли все в утробе
С породившей вас страны,
Где цари — от Сатаны

Не забыть вовек, девчонки:
Страшно, жутко, просто — ой!
До колен мешок-мошонка,
Член с железной головой,
Словно скалка, как полено —
Тож достанет до колена.
Как сказать? Пупка повыше:
Аж под самый… аж под дых,
(Смело хватит на двоих!) —
Тяжко дергается, дышит.
И глядит, как из тулупа,
Из торчащей волос ни.
Не войдет в стакан залупа,
Так разбухла… О, нишкни!
Я дрожу: сейчас вонзится,
Вот сейчас войдет в меня.
Спермой брызгает, слезится,
Глазом смотрит на меня,
Красно-бур, как у коня.
По «губам» скользнул, Верзила,
Как принять — понять его?..
Боль ужасная пронзила
И — не помню ничего.
Как очнулась — нет, не помню:
Простынь, кровь, болят «края».
Надо мною — мой, мой «скромный»:
«Ах ты, клюковка моя!»-
Говорит слова и гладит,
И просительно глядит.
Повернул меня и сзади
Шерудит опять, «Бандит».
Я молчу: к чему рядиться?
Принимай таким, как есть!
Вот прошел по ягодицам,
Снова начал нагло лезть.
Полегоньку, помаленьку…
Сжав рукой меня за грудь,
Он задрал мою коленку —
Ах, девчонки! Ой, умру!..
Но — красив: души не чаю!
Отвечаю, как могу:
Жопой медленно качаю —
Впер «телячую ногу»!
И пошла, пошла работа,
То — впопад, то — невпопад!
Уж в горячих струйках пота
Мой лобок и грудь, и зад.
И — живей, плотней, теснее,
Все: свершилось — весь вошел!..
Я от радости немею:
Неужели я умею? —
Хорошо, бля, хорошо!..
Он горячим храпом дышит
И целует в завиток,
Стонов он моих не слышит…
Вдруг пронзил какой-то Ток —
Дайте мне воды глоток:
Пересохли грудь и горло,
И во рту дыханье сперло!..
Не забуду это в жизни
И приму, как божий дар:
Он такой струею брызнул,
Он нанес струей удар!..
Ну, натешился, мой милый?
Полежи, налейся силой!
Да, отвел дружочек душу,
Размета-а-лся: ночь «гонял»!
Хоть устал, меня обнял
И рукой пизденку сжал.
Я Его коснулась — «уши»
Над зарубкою торчат,
Как у мартовских зайчат.
Ах ты, думаю, святоша,
Кобел и на, в душу мать!
Распахал ты энтой «сошкой»
Не одну поляну, блядь!
Этим «плугом» не одну
Поднял, подлый, «целину»!..
Но — зачем слова мозолить?
Он заснул, я «умерла»…
Было… Было… Эх ты, доля!
Словно саженька бела:
Ты была да подвела —
Мил-дружочка проспала…
Так я вырвалась на волю
Из-под мамкина крыла.
Так цвели мои цветочки.
После — ягодки пошли.
Час приспел — сынок и дочка,
А дружочка «замели» —
Я осталась на мели.
Он дошел до славы громкой:
Для меня, «Красы-души»,
Он старался ловко «Фомкой» —
Брал «кубы», срывал куши.
«Куб» не то, что подлый кукиш,
«Куб» — свобода: пей, гуляй,
Заголяй, хуи валяй
Да к стене их приставляй!
А на кукиш — хрен ли купишь?..
В общем, сладко мне, девице,
С ним недолго ложилось:
Сколь веревочке не виться…
И откуда что взялось?
Раз пошли опять на «дело»,
Вроде — все пучком, срослось.
Пуля-дура, бля, задела:
Догнала и — началось!..
Вот такая драма вышла!
Тут «коси» иль не «коси» —
В результате, знамо, «Вышка»,
Крышка, все! Хоть хуй соси!..
Так я сделалась вдовою
В двадцать лет… Ебёна мать!
Ночью вспомню — и завою:
Лучше б мне не быть живою,
Чем — холодная кровать.
Чем холодная постелька,
Та, в которой старики:
Не расстегнуты бретельки,
На пиздёнке нет руки.
Грудь ладонью не накрыта,
Не волнует тайный дух.
И кровать, как гроб-корыто,
Словно ты уже зарыта,
Но не в прах, а в легкий пух…

Причитает:

Краса и гордость всех мужчин,
Куда же ты ушел?
С тобою — радость без причин,
С тобою хорошо.
С тобою счастье и покой
Всегда было найти.
Зачем же ты ушел, Такой:
Размер — до тридцати?!
Добро бы там какой старик,
А то в расцвете лет!
Рыдайте, женщины, на крик:
«Убивца» больше нет!
Ты был мечтой, ты разжигал
Желания всех жен.
Ты выжить всем нам помогал,
Легендой окружен.
Ты снился каждой в жарких снах,
Хуина из хуёв,
Ты прогонял ненужный страх
В тьме половых боев!
Не опадая, в тыщу ватт,
Мог наколяться ты.
Но — нет тебя… Кто виноват? —
Тут не одни менты:
«Шестерки», «суки», «стукачи»,
«Шныри» и «подсадные утки», —
Что днем фискалят и в ночи,
И с ними — плохи шутки!..
Не каждой выдержать дано
Такого «Бодуна»:
И не у всех такое «Дно» —
Нашлась лишь ты, Одна!..
За счастьем вечно ходит зло
С шипением своим:
Одним в любви — без «западло»,
И «западло» другим…
И — не брани ты нас сестра:
Былого не вернуть!
Твоя утрата — так остра,
Безрадостен твой путь…
Его оплакав, что скажу? —
Любите все хуи:
Любой в дыре расплавит «ржу»,
Любой, если стоит.
«Убивец» он, иль «Щекотун» —
Они все хороши:
Дойдут до самых тайных струн,
Отходят от души.
Отходят так, что ого-го
В полночную страду…
Вот взять, хотя бы, моего:
«Сердешный», видно, у него,
Да ну их всех — в пизду!
Мы все наёбывали мам —
Пошли, девчонки, по домам…