Татьяна Ахметова - Озорные стихи (Устами народа-2) - 1997

Нащупавши елдак, купчиха
Мгновенно вспыхнула огнем
И прошептала нежно, тихо,
К нему склонясь: — Лука, пойдем!

И вот уже вдвоем с Лукою
Она и млеет и дрожит,
И страсть огнем ее палит,
И в жилах кровь бурлит рекою.

Снимает башмаки и платья,
Рвет в нетерпеньи пышный лиф
И, обе сиськи обнажив,
Зовет Луку в свои объятья.

Мудищев страшно разъярился,
Тряся огромною елдой,
Как смертоносной булавой,
Он на купчиху устремился.

Ее схватил он поперек
И бросил на кровать, с размаху,
Заворотил он ей рубаху
И хуй всадил промежду ног.

Но тут игра плохая вышла:
Как будто кто всадил ей дышло,
Купчиха начала кричать
И всех святых на помощь звать.

Она кричит — Лука не слышит,
Она сильней еще орет,
Лука как мех кузнечный дышит
И знай себе вдову ебет.

Услышав крики эти, сваха
Спустила петли у чулка
И шепчет, вся дрожа от страха:
— Ну, заебет ее Лука!

Но через миг, собравшись с духом,
С чулком и спицами в руках,
Летит на помощь легким пухом
И к ним вбегает впопыхах.

И что же зрит? Вдова стенает,
От боли выбившись из сил;
Лука же жопу заголил
И жертву еть все продолжает.

Матрена, сжалясь над вдовицей,
Спешит помочь в такой беде
И ну колоть вязальной спицей
Луку то в жопу, то в муде.

Лука, воспрянув львом свирепым,
Матрену на пол повалил
И длинным хуем, словно цепом,
Ей по башке замолотил.

Но тут Матрена изловчилась,
В муде Мудищеву вцепилась,
Остаток сил понапрягла
И два яйца оторвала.

Взревев, Лука успел старуху
Своей елдой убить, как муху,
В одно мгновенье наповал,
И сам безжизненно упал.

Наутро там нашли три тела:
Лежал Мудищев без яиц,
Матрена, распростершись ниц,
И труп вдовы окоченелый.

По всей деревне Катенька
За целочку слыла,
И в самом деле Катенька
Невинною была.

В деревне той все девушки
Давно перееблись,
Нигде не встретишь целочки —
Любой скажи: ложись!

Терешка был хват-молодец
И парень хоть куда.
Знакома между пиздами
Была его елда:

Под нею девка всякая
Обдрищется сейчас
И не дает уж более,
Испробовав в тот раз.

«Кобылу еть приходится! —
Терентий говорил. —
А еть порой так хочется,
Что просто нету сил!»

Однажды наша Катенька
Шла к речке за водой.
Терешка из-под кустика
Кричит: — Катя, постой!

Игрушка есть хорошая,
Из Питера привез!
Ты ею, раскрасавица,
Утрешь всем девкам нос!

Остановилась Катенька —
Терешка был пригож!
Что, мол, кричишь, Терентьюшка?
Отсель не разберешь!

— А вот, купил я а Питере,
Гляди, каков пузырь!
Его надуть, так годен он
Для междуножных дыр!

Достал тут из-за пазухи
Резиновый он хуй:
— Смотри-кась, надувается!
Его меж ног просуй!

Как только там зачешется —
Просунь его слегка, —
И вот тебе, Катюшенька,
Не надо мужика.

Спасибо скажешь, Катенька,
Узнавши в ефтом скус.
А коли не пондравится —
И это не конфуз:

У нас побольше сыщется —
Потешу им тебя!
Поверь ты мне, Катюшенька,
Ведь говорю любя!

Сказав «спасибо», Катенька
Помчалась за водой.
Наполнив ведра, с радостью
Спешит скорей домой.

С подарком же Терешкиным
Несется за сарай
И ну в пизду игрушку ту
Втыкать, вскричав: «Ай-ай!»

Ой, больно! Знать, Терентий-то
Не ту игрушку дал!
Пойду к нему — другую он,
Получше, обещал.

Терешка наш у мостика
Катюшу стережет.
И видит: раскрасневшись вся,
Она к нему идет.

— Тереша, знать, не эту ты
Игрушку подарил,
А между ляжек чешется,
Так хочется — нет сил?

— Другую дам я, Катенька!
Пойдем со мной в кусты!
Хоша она заветная,
Но нравишься мне ты,

И вот тебе, друг-Катенька,
Ее я подарю!
Ложись скорее на спину
И расставляй дыру!

Недолго думав, парень наш
Свой хуй в пизду всадил.
Вся помертвела Катенька,
И вырваться нет сил.

Катюшу отмахал он тут,
Пожалуй, раз с пяток.
Наебшись, вынул хуй он свой,
Обтерши о листок.

Глядит: Катюша мертвая
(Заеб до смерти, знать!),
А на траве под жопою
Говна, чай, с фонтов пять!

Поник своей головушкой
Преступник молодой,
И отошел от Катеньки,
И скрылся за горой.

По всей деревне Катенька
За «елочку слыла,
Но все же смерть приятную
От хуя приняла!

Жил-был сельский поп Вавило,
Уж давненько это было,
Не припомню, право, где,
Ну… у матери в пизде.
Жил он сытно и привольно,
Выпить был он не дурак,
Было лишь ему то больно,
Что плохой имел елдак.
Так, хуишко очень скверный,
Очень маленький, мизерный;
Ни залупа не стоит,
Как сморчок во мху торчит
Попадья его Ненила,
Как его ни шевелила,
Чтобы он ее уеб —
Ничего не может поп.
Долго с ним она вожжалась
И к знахаркам обращалась,
Чтоб подняли хуй попа —
Не выходит ни кляпа.
Попадья была красива,
Молода и похотлива
И пошла по всем давать,
Словом, сделалася блядь..
Кто уж, кто ее ни еб:
Сельский лавочник, холоп,
Целовальник толсторожий,
И проезжий, и прохожий,
И учитель, и батрак —
Все совали свой елдак
Но всего ей было мало,
Все чего-то не хватало.
Захотела попадья
Архирейского хуя.
Долго думала и мнила,
Наконец и порешила:
К Архипастырю сходить
И Владыке доложить,
Что с таким-де неуклюжим
Жить она не может мужем,
Что ей лучше в монастырь,
А не то, так и в Сибирь.
Собралась на богомолье,
Захватила хлеба с солью
И отправилась пешком
В архирейский летний дом.
Встретил там ее кутейник,
Молодой еще келейник,
И за три полтины ей
Посулил, что Архирей
Примет сам ее отлично
И прошенье примет лично,
Что хотя он и суров,
Но лишь только для попов.
Вот в прихожую поставил
И в компании оставил
Эконома-старика,
Двух просвирен и дьяка.
Все со страхом стали рядом,
Сам наверх пошел с докладом,
И из задних из дверей
Вскоре вышел Архирей.
Взор блестящ, движенья строги;
Попадья — бух прямо в ноги:
— Помоги, Владыко, мне!
Но могу наедине
Я тебе поведать горе, —
Говорит с тоской во взоре.
И повел ее аскет
В отдаленный кабинет.
Попадья довольно смело
Говорит ему, в чем дело,
Что ее поп лет уж пять
Не ебет; к тому ж опять
Хуй его-де не годится,
А она должна томиться
Жаждой страсти в цвете лет.
Был суровый ей ответ:
— Верно, муж твой сильно болен
Иль тобою не доволен,
Может быть, твоя пизда
Не годится никуда?
— Нет, помилуйте. Владыка!
Она вовсе не велика,
Настоящий королек…
Не угодно ли разок ? —
Тут тихохонько Ненила
Архирею хуй вздрочила,
Кверху юбку подняла,
Под него сама легла,
Толстой жопой завиляла,
Как артистка подъебала,
И зашелся Архирей
Раз четырнадцать над ней.
— Хороша пизда, не спорю;
Твоему помочь я горю
И готов и очень рад, —
Говорит святой прелат. —
Все доподлинно узнаю
И внушу я негодяю,
Что таких, как ты, не еть —
Значит, вкуса не иметь,
Быть глупее идиота.
Мне ж когда придет охота,
Уебу тебя опять,
Приходи, ебена мать! —
И довольная Ненила
Тем, что святости вкусила,
Архирея уебла,
Весело домой пошла.
На другой день духовенство
Звал Его Преосвященство
Для решенья разных дел.
Между прочим повелел,
Чтоб дознанье учинили
О попе одном, Вавиле,
Досконально: точно ль он
Еть способности лишен?
И об этом донесенье
Сообщить без замедденья.