Питер Джеймс - Миллиардер

– Работать, Дэнни, работать. Ты агент одной из лучших разведок мира. Вступая в наши ряды, ты взял на себя обязательство усердно трудиться на благо Израиля двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Сколько времени ты провел в этой больнице, Дэнни? Восемь дней. Больше недели. А знаешь, кто еще здесь лежит? В других палатах, в других отделениях?

Бенхакер молча покачал головой.

– Парламентский заместитель министра обороны, два сирийских министра и ирландец, работающий на Организацию освобождения Палестины. Всех за последние несколько недель подобрали на том же шоссе, что и тебя. Я здесь только полчаса и уже все это выяснил. Ты же провел в больнице восемь дней, и что можешь предъявить? Ничего.

– Вы, в отличие от меня, не прикованы к постели, – буркнул Бенхакер.

– Знаешь, кому известно все, что происходит в медицинском учреждении? Медсестрам. Они всегда в курсе дела. Причем готовы поделиться сплетнями с любым больным, которому сочувствуют. Еще бы – лежит бедняга, скучает, надо его развлечь. А тебя, мой друг, жалеет вся больница. Достаточно только задать пару вопросов, и тебе сами все расскажут. А ты, надо думать, за все восемь дней ни разу не попытался завести разговор с медсестрами?

Не дожидаясь ответа, Эфраим встал и продолжил:

– Хочешь и дальше оставаться на службе, советую оторвать задницу от кровати, и побыстрее.

Широким шагом Эфраим покинул палату, потом отделение. Спустился по лестнице и вышел на улицу, где его ждало такси. Улыбаясь своим мыслям, Эфраим сел в машину. Стратегия сработала. Пять минут назад Бенхакер был вялым, унылым овощем. Теперь же Эфраиму удалось как следует разозлить его и раззадорить. Назло Эфраиму Бенхакер захочет как можно быстрее продемонстрировать, что тот рано списал своего агента со счетов. А для этого Бенхакер должен поскорее поправиться и выписаться из больницы. Улыбка Эфраима стала еще шире. Чем скорее это произойдет, тем раньше Бенхакера отзовут из Англии.

Эфраим заселился в номер отеля «Интерконтиненталь» на Олд-Парк-Лейн, оставил там сумку, спустился в фойе и, найдя платный телефон-автомат, набрал номер посольства Израиля. Договорился встретиться с руководителем британских агентов МОССАДа во второй половине дня. Затем попросил портье вызвать такси до Патни. Сел в машину, но, не успели отъехать, сказал водителю, что передумал, и велел ехать в Сити, на Минсинг-Лейн, дом номер 88. На двенадцать тридцать у него был назначен обед с сэром Монти Эллеком.

Откинувшись на спинку сиденья, Эфраим открыл окно, чтобы впустить в машину свежий воздух. На работе сейчас сплошной стресс, нужно хоть немного расслабиться. Эфраим подумал о ядерных минах, которые обнаружили в рыбацкой лодке в Персидском заливе. К счастью, оманцы сделали все возможное, чтобы замолчать инцидент, и это им удалось. Конечно, разведки США и других стран слышали о произошедшем. Ходили слухи, что в деле каким-то образом замешан Израиль. Эфраим знал, что все эти разговоры – полная чушь, однако убедить в этом начальство оказалось непросто. Премьер-министр устроил Эфраиму крайне неприятный допрос, причем, несмотря на все старания генерала, он, похоже, по-прежнему сомневался в непричастности к данному делу Израиля в целом и Эфраима лично. Еще больше дополнительной работы пришлось проделать после второй атаки на «Осирак» – нужно было проследить за реакцией на этот обстрел в разных странах мира.

Эфраим уже достиг того возраста, когда многие государственные мужи уходили на покой. Но чем прикажете заниматься на пенсии? Чем-нибудь мирным, вроде садоводства? Только не в Израиле. Для мирных занятий нужна стабильная обстановка. Какой смысл разбивать сады на земле, которую вот-вот могут отнять?

Эфраим вышел из лифта на восьмом этаже здания на Минсинг-Лейн. Его сразу провели в кабинет председателя правления, исполнительного директора и фактически единоличного владельца «Глобалэкс». Маленький литовец и здоровенный израильтянин по-дружески обнялись.

– Ты, смотрю, все так же бодр и свеж, Исси! – воскликнул Эллек.

– А ты так и излучаешь успешность, Монти.

– Присаживайся, не стесняйся. – Эллек усадил Эфраима в украшенное резьбой кресло и направился к шкафу, где держал алкоголь. – Что будем пить? Твой любимый виски «Чивас» со льдом?

– Только смотри, много не наливай.

– Так рад тебя видеть, что не могу удержаться.

Дружба их началась давно – летом 1944 года в Германии, в концентрационном лагере Аушвиц. Нацистский солдат смеялся над Эллеком, называя жирной еврейской свиньей и тыча ему в живот штыком. Тогда они рыли общую могилу для нескольких сотен своих собратьев по несчастью, к которым, возможно, присоединятся сами, когда работа будет закончена. В остальном место было безлюдное. Вокруг, кроме них, никого. Эллек отвечал солдату оскорблением на оскорбление, и тот приходил все в большую ярость. Эфраим понимал, что солдат в любой момент готов спустить курок. Как к нему подкрадываются, нацист так и не услышал. Еще бы, уж у Эфраима выучка была получше. Прежде чем нацист успел заметить его тень, Эфраим нанес молниеносный удар, разрывающий трахею.

Эфраим с Эллеком бросились бежать и укрылись в лесу. Оба понимали, что далеко уйти все равно не успеют, поэтому стали искать надежное укрытие. Под корнями массивного старого дуба заметили углубление, немного разрыв которое оба смогли протиснуться внутрь. Следующие пять месяцев Эфраим и Эллек прятались, забившись в эту нору и слушая, как переговариваются проходящие мимо солдаты. Иногда шаги раздавались прямо у них над головами. По ночам выходили искать пропитание, подбирая все, от ягод до мертвых животных – правда, мясо приходилось есть сырым. Даже будь у них спички, костер Эфраим и Эллек развести не решились бы. К счастью, неподалеку от их убе жища протекал ручей, поэтому с водой проблем не было. Только через два месяца после капитуляции Германии беглецы осмелились покинуть лес, да и то лишь потому, что Эллек заболел двусторонней пневмонией, и ночью Эфраим отправился на ближайшую ферму просить помощи. Там ему сказали, что война уже два месяца как закончилась.

Только когда порции камбалы на гриле были наполовину съедены, Эфраим и Эллек перешли к разговору о делах. Они сидели за угловым столиком ресторана «Ле Пульбо». Эллек взял бокал «Монраше» семьдесят первого года, отпил большой глоток, а потом сразу отправил в рот кусочек камбалы. Сделал еще один глоток, позволяя королю белых бургундских вин и принцу рыбьего царства встретиться на высшем уровне. Надув толстые сальные щеки, Эллек проглотил все разом.

– Ну, как все прошло? – наконец спросил Эфраим.

Эллек напряженно огляделся по сторонам, потом подался вперед.