Джеймс Роллинс - Последний оракул

Рев мотоциклетных двигателей позади них постепенно ослабевал, пока наконец не превратился в отдаленное ворчание. Даже убийцы на мотоциклах завязли в нескончаемой пробке. И все же Грей старался не высовываться.

Ковальски нагнал его и, проскочив под носом у лошади, впряженной в телегу, сообщил:

– Теперь некоторые из них гонятся за нами пешком.

Грей оглянулся. Три черных мотоцикла еле-еле тащились, однако их пассажиры спрыгнули с сидений и теперь проталкивались через толпу. Двое бежали по тротуару, а третий – по проезжей части.

Три источника опасности превратились в шесть…

– Не нравится мне такой расклад, – пробормотал Грей.

Он быстро разработал план и сказал Ковальски, что тот должен делать и где они встретятся.

– Я пойду по верхней дороге, а ты – по нижней.

Великан стоял, пригнувшись и прячась перед капотом грузовика. С брезгливой миной он поглядел на кучи конского, ослиного и верблюжьего навоза, тут и там валявшиеся на асфальте, и спросил:

– А почему именно мне идти по нижней дороге?

– Потому что я одет в белое.

С сомнением покачав головой, Ковальски пригнулся еще ниже и, все так же согнувшись, побежал обратно к отелю.

Грей, придерживая панаму, запрыгнул на багажник стоявшего перед ним такси, оттуда перебрался на крышу и в два прыжка оказался на капоте. Оттуда он перескочил на багажник следующей машины, затем – на ее крышу, на капот и так далее. Он бежал вперед, перепрыгивая с крыши на крышу частных авто, такси, фургонов. Вслед ему летели проклятия, водители грозили кулаками, но в пробке, где машины стояли, упершись друг в друга бамперами, путешествие по их крышам являлось самым быстрым способом передвижения.

Грей оглянулся и посмотрел через плечо. Как он и надеялся, охотники заметили его, и, чтобы не потерять из виду, те из них, кто вел пешее преследование, тоже побежали по «верхней дороге». Они настигали его с трех разных направлений, но постоянные прыжки с одной машины на другую не позволяли им вести прицельную стрельбу.

Помогая себе тростью Мастерсона сохранять равновесие, Грей скакал по крышам автомобилей туда, где бурлил шумный праздник. Он должен был отвести троих преследователей подальше от мотоциклов.

Разделяй и властвуй.

Балансируя на крыше одного из фургонов, Грей посмотрел на людское море, колыхавшееся под ним. Вот только сейчас в водах этого моря плавало несколько акул. Ковальски видно не было, зато Грей увидел дело его рук. Передний мотоцикл медленно двигался параллельно грузовику. Когда он поравнялся с капотом тяжелой машины, тело мотоциклиста вдруг дернулось вверх и, извиваясь, зависло в воздухе. Грей услышал далекое «бах-бах-бах», словно эхо праздничного фейерверка.

Мотоциклист и его железный конь утонули в бурлящем море людей и автомобилей.

Ковальски оставался невидим. Поскольку глаза охотников были прикованы к Грею, перелетающему с машины на машину, гиганту не составляло труда затаиться, а затем одной рукой поднять в воздух проезжавшего мимо наемника, а второй – прижать к его ребрам трофейный М-4 и трижды выстрелить – бесшумно и хладнокровно.

Но это была не единственная акула, бороздившая воды людского моря.

Грей предоставил гиганту выполнять его кровавую работу, а сам продолжал свой путь по крышам машин по направлению к праздничной неразберихе и сумятице. Праздник пел, танцевал, вопил, смеялся, ликовал. Выли трубы, звенели цимбалы. Это был Джанмаштами – День явления Кришны.

Грей уже видел цепочки людей, исполняющих раса-лила, традиционный танец манипури, повествующий о безоблачных детских годах Кришны и его играх с девочками-пастушками гопи. Там и сям молодые люди выстраивали живые пирамиды, пытаясь дотянуться до глиняных горшков, подвешенных высоко над землей. Эти горшки, называемые дахи-ханди, были наполнены творогом и маслом, а сам обычай воспроизводил детские шалости маленького Кришны. Именно таким способом он и его друзья-проказники воровали съестное у соседей.

Грей услышал традиционные выкрики, которыми зрители поддерживали соревнующихся:

– Говинда! Говинда!

Так звучало еще одно из имен Кришны.

Поскольку впереди движение было перекрыто и водителей заставляли сворачивать на боковые улочки, там, где начиналось празднование, заканчивалась «верхняя дорога» Грея. Он спрыгнул с капота последнего такси и нырнул в толпу. Приземлившись в гуще ликующих горожан, Грей снял панаму, белый пиджак и, избавившись таким образом от маскировки под Мастерсона, растворился в скопище людей. Сжимая в одной руке трость, а другой придерживая в боковом кармане пистолет, он стал пробираться через человеческую массу – туда, где заканчивалось столпотворение и по периметру площади тянулись магазины и ларьки с едой, возле каждого из которых выстроилась приличная очередь проголодавшихся горожан.

Грей и Ковальски договорились встретиться на северо-западном углу площади. Отправляться в форт, не убедившись в том, что они окончательно избавились от преследователей, было опасно.

Грей добежал до здания с опущенной до земли пожарной лестницей. Балконы дома были заполнены зеваками, наблюдающими за праздником. Грей стал взбираться по лестнице на второй этаж. С такой высоты было проще оглядеть площадь и определить местонахождение напарника. Оказавшись на балконе, он заметил одного из охотников, который, подобно ему, спрыгнул с капота машины и исчез в гуще людей. Двое его подельников проделали то же самое чуть раньше. Всех троих можно было без труда определить в толпе благодаря их черным мотоциклетным шлемам.

Один из наемников нагнулся и поднял с земли грязную, затоптанную ногами белую панаму, а затем со злостью отшвырнул ее в сторону.

Грей надеялся, что, убедившись в бесплодности своих поисков, они ретируются, но не тут-то было.

Из толпы вынырнул Ковальски. Его пиджак превратился в измятую тряпку, руки были пусты, а щека кровоточила. Но самое худшее заключалось в его росте. Великан был на полторы головы выше любого из собравшихся на площади. Приставив ладонь козырьком к глазам, он огляделся и стал прокладывать себе путь сквозь беснующееся людское море. Только на этот раз Ковальски был в нем не единственной акулой.

Один из людей в шлемах заметил гиганта и указал на него, после чего охотники двинулись в его направлении с трех разных сторон.

Дело оборачивалось скверно.

Грей повернулся, но, к своему разочарованию, увидел, что на балкон набилось еще больше любопытных. Зеваки гроздьями висели даже на лестнице. Ему нипочем не добраться до центра площади вовремя.

Приняв молниеносное решение, он перебросил свое тело через перила балкона и повис на его краю. От балкона через всю площадь тянулась толстая белая веревка, к которой и были подвешены те самые горшки дахи-ханди. Грей зацепился за веревку рукояткой трости, повис на ней и, с силой оттолкнувшись ногами от балкона, заскользил над толпой.