Джеймс Роллинс - Последний оракул

Пока тянулся первый час ожидания, Юрий заметил на прикроватной тумбочке стопку листов. Уголок одного из них привлек его внимание тем, что на нем были следы от черного маркера. Сразу же поняв, что это Сашины рисунки, Юрий взял их и перебрал. Большинство из них ничего ему не говорили, но на последнем Юрий увидел знакомое лицо. От удивления он застыл в кресле.

Это был их узник, которого держали в Челябинске-88.

Юрий держал картинку горизонтально. Макбрайд ничего не знал о пленении американца. Ему об этом не рассказывали. И все же Юрий, по-видимому, слишком долго смотрел на портрет.

– Это мой муж, – пояснила Кэт со своего места. – Его нарисовала Саша. Полагаю, она видела его фотографию в моем бумажнике.

Юрий медленно кивнул и положил рисунок обратно в стопку.

«Ее муж?..»

– Интересно, зачем ей это могло понадобиться? – спросила Кэт, глядя на Юрия более пристально, нежели раньше. – Я имею в виду – рисовать этот портрет?

Юрий снова перевел взгляд на девочку. Его сердце учащенно билось, в глазах все плыло. Именно рисунок Саши спас жизнь этому человеку, а вот теперь здесь находилась его жена. Ни при каких обстоятельствах это не могло быть простым совпадением. Что же стояло за всем этим?

– Ответьте же, доктор Раев, – не отступала женщина.

От необходимости отвечать его спасло трепетание маленьких ресниц. Глаза Саши – голубые, влажные, бездонные – открылись. Юрий подался ближе. Женщина встала.

Саша все так же находилась в сумеречном состоянии, ее взгляд смотрел в никуда. Но ее лицо в форме сердечка повернулось к Юрию.

– Дядя Пепе?..

Вновь это имя.

Вся кровь в теле Юрия словно заледенела, и он мысленно вновь перенесся в темный проход промерзшей церкви, к ребенку перед каменным алтарем, сжимающему тряпичную куклу и глядящему на него такими же голубыми глазами.

Теперь он снова услышал те же слова, то же обвинение.

«Дядя Пепе…»

Ласковое имя доктора Менгеле, Мясника из Освенцима.

Он взял руку Саши и легонько постучал по датчику кровяного давления.

«Нет, – пообещал он. – Никогда больше».

Его глаза затуманили слезы.

Ее маленькие пальчики ответили ему слабым пожатием, а веки дрогнули.

– Папа… Папа Юрий?..

– Да, – прошептал он. – Я здесь, малышка. Я не оставлю тебя.

Когда девочка снова засыпала, ее губы шевелились, рука расслабилась и выскользнула из его ладони.

– Марта… Марте страшно…

22 часа 50 минут

Южноуральские горы

Тело было все еще теплым, но кровь уже остыла.

Убийство свершилось около часа назад.

Лейтенант Борсаков поднял руку с бока мертвого тигра, протянул ее к голове животного и ощупал его уши – сначала одно, затем второе. Оба целые, а значит, это был Аркадий.

Он встал.

В другой руке Борсаков сжимал пистолет Ярыгина. Он держал его на изготовку и мечтал о том, чтобы оружие было заряжено чем-нибудь помощнее девятимиллиметровых патронов. Он искал Захара, но никаких признаков большой кошки не было.

Позади него, догорая, дымилась изба.

Впечатленный ловкостью, с которой был осуществлен побег, Борсаков вернулся к аэролодке. Водитель и двое других солдат, вооруженные автоматами, оставались на борту и страховали его. Луч света от носового прожектора суденышка, предназначенного плавать по болотам, простирался далеко вперед. Водитель завел двигатель, и огромный вентилятор на корме лодки стал медленно набирать обороты.

Борсаков забрался в лодку и махнул рукой в сторону темного болота. Двигатель взвыл, вентилятор закрутился как безумный, и лодка понесла их прочь от тлеющего пепелища охотничьей избы. Охота была бы проще, если бы в их распоряжении имелись инфракрасные бинокли или очки ночного видения. Однако Борсаков обнаружил, что накануне кто-то пробрался в хранилище и испортил все эти устройства, которых у них было и без того немного.

Этим злоумышленником мог быть либо американец, либо дети.

Они знали, что за ними будут охотиться.

– Не должны ли мы доложить об этом генерал-майору Мартовой? – спросил его заместитель и потянулся к рации.

Борсаков отрицательно качнул головой.

Генерал-майор не любила неудач.

Аэролодка летела по болоту.

Он доложит ей, когда американец умрет.

Они удалялись от берега, а Борсаков все смотрел на островок, тлеющие руины и мертвого тигра. Он думал об американце и о том, что тот натворил.

Кем был этот человек? И где он обзавелся такими навыками?

18 часов 02 минуты

Вашингтон, округ Колумбия

Трент Макбрайд поднес к уху трубку. Хозяева этого бункера разрешили ему воспользоваться настенным телефоном и наверняка проследили его звонок в офис Мэпплторпа. Трент не питал иллюзий относительно того, что разговор может быть приватным. Кто-то наверняка будет его прослушивать. Однако это не могло воспрепятствовать ему позвонить и отчитаться хотя бы в самых расплывчатых чертах.

Обменявшись с Мэпплторпом несколькими малозначащими фразами, Трент сказал:

– Похоже, девочка может выжить.

Если бы она умерла, они зашли бы в тупик.

– Очень хорошо, – ответил Мэпплторп. Последовала короткая, но многозначительная пауза, после которой он продолжал: – Как скоро это станет известно точно?

Трент взглянул на часы, подсчитал, сколько времени ему понадобится, и ответил:

– Наверняка мы будем знать через шесть часов.

Это будет полночь.

Потребуется скоординировать усилия, но в итоге у них будет все.

Мэпплторп зарычал от удовольствия.

– В таком случае это действительно отличная новость.

6 сентября, 23 часа 04 минуты

Пенджаб, Индия

– Дальше ходу нет, – заявил Абхи Бханджи.

Грей не стал спорить. Их внедорожник находился в грязи по самые оси. Уставший до предела, с нервами, натянутыми как струны, он вывел машину на более каменистое место.

На протяжении последних двух часов низкие тучи беспрестанно поливали землю дождем. Казалось невозможным, что в облаках может содержаться такое количество воды. Выбравшись из манговых рощ, они проехали уже тридцать миль. Теперь машина двигалась по столь же заросшей лесами местности, но она стала уж совсем непроходимой. Покатые холмы уступили место крутым и каменистым, с вкраплениями скал. Из-за дождя реки набухли, вздыбились и бешено неслись по окружающему пространству. Казалось, весь мир пропитался водой.

«Здесь никто не селится, – сказал человек. – Плохое место для земледелия».

Это было явным преуменьшением.

– Мы уже недалеко, – заверил Абхи после того, как Грей затормозил. – Осталось меньше километра. Но отсюда придется идти пешком.