Колин Маккалоу - Путь Моргана

Океан буквально кишел китами. Как зачарованные каторжники часами простаивали на палубе, пытаясь сосчитать их. Казалось, океан вымостили огромными валунами, извергающими фонтаны. Среди гигантских морских животных преобладали кашалоты. Попадались и новые разновидности морских свиней – очень крупные и тупорылые. Некоторые матросы называли их косатками и часто вели споры о том, что такое косатка. В этих водах акулы достигали таких размеров, что иногда нападали на мелких китов, выскакивая из воды, сжимая голову кита челюстями и утаскивая его на дно кровавой воронки. Лисьи акулы пользовались в качестве оружия длинным острым хвостовым плавником. Одной памятной лунной ночью, бродя по палубе без сна, Ричард стал свидетелем битвы титанов: кита и какого-то чудовища, с виду напоминавшего каракатицу, которое обвило кита щупальцами. Кит нырнул, увлекая противника за собой в глубину. Кто знает, что еще могло таиться в толще воды, где водились левиафаны длиной восемьдесят футов и акулы, достигающие тридцати?

Поговаривали, будто губернатор Филлип намерен разделить флотилию, выбрать два или три судна и двинуться вперед с максимальной скоростью, оставив медлительные корабли позади. «Шарлотта» и «Леди Пенрин» тащились безнадежно медленно, как и грузовые суда, да и «Сириус» никак не мог прибавить ходу. Штурманы испробовали все способы поиска благоприятного ветра, в том числе расставили суда под разными углами, но тщетно.

После двух недель, проведенных в море, флотилии наконец улыбнулась удача – задул свежий бриз, и она поплыла на юго-запад со скоростью восемь узлов в час. Но вскоре поднялись гигантские волны, и «Леди Пенрин», везущая драгоценных лошадей Филлипа, сначала легла на бок, так что мачты нависли над самой водой, а потом мощная волна захлестнула ее с кормы и прокатилась по всей палубе. Судно набрало столько воды, что всем пассажирам пришлось взяться за помпы и ведра. Но ни лошади, ни коровы не пострадали.

А ветер вскоре утих. Вынужденный подчиниться обстоятельствам, губернатор Филлип решил разделить флотилию. Он перебрался на «Запас» и велел следовать за ним «Александеру», «Скарборо» и «Дружбе», а капитану Хантеру с «Сириуса» поручил командование остальными семью судами. «Запас» несколько опережал три других корабля, а лейтенант Джон Шортленд следил за тем, чтобы «Александер», «Скарборо» и «Дружба» не теряли друг друга из виду.

Решение губернатора встретило суровую критику. Многие офицеры, пехотинцы и врачи считали, что если уж Филлип собирался разделить флотилию, то должен был сделать это после выхода из гавани Рио-де-Жанейро. Разумеется, ничего подобного Филлип не допустил бы, размышлял Ричард, подслушавший ссору Джонстоуна и Шарпа, которым пришлось потесниться, чтобы освободить одну каюту для Шортленда. Филлип напоминал наседку, которая не в силах пожертвовать ни одним из своих цыплят. По-видимому, беспокойство одолевало его. Три выбранных им судна везли преимущественно каторжников-мужчин, способных приступить к работе в Ботани-Бей сразу же, не заботясь об удобствах женщин и детей. По оценкам Филлипа, первый отряд судов должен был достигнуть гавани на две недели раньше второго.

Каторжников, знающих толк в садоводстве, скотоводстве и плотницком ремесле, а их было немного, перевезли на «Скарборо» и «Запас», хотя на «Александере» свободного места оставалось больше. Никому не хотелось размещать ценных работников на Корабле смерти. Зато ют «Александера» теперь был перенаселен. Сюда переместились лейтенант Шортленд с «Фишберна», прихватив весь свой скарб, агент подрядчика Закери Кларк, каюту которого на «Скарборо» занял майор Росс, и лейтенант Джеймс Ферзер, квартирмейстер пехотинцев (еще один ирландец!). Разумеется, Уильям Эстон Лонг наотрез отказался уступить вновь прибывшим свое жилье.

– Я чуть не помер со смеху, – рассказывал Донован Ричарду, наблюдая с палубы, как шлюпки курсируют от одного судна к другому. – Наши двое лейтенантов-шотландцев возненавидели новичка-ирландца, Кларк сразу начал отстаивать свои права, а Шортленд вовсе не радовался тому, что попал на корабль, где ему следовало находиться с самого начала. Юный Шортленд поселился вместе с папой, а Балмен пришел в ярость, поскольку из большой каюты вышвырнули всю его обширную коллекцию. К счастью, на наше с мистером Боунзом жилье на полубаке никто не посягнул.

– А что сказали наши гости, когда Уоллес ночью опять завыл на луну?

– Это еще полбеды! Софи, которая храпит, как пьяный матрос, устроилась возле койки Закери Кларка, а тот побоялся прогнать ее!

Флотилия разделилась утром двадцать пятого ноября посреди спокойного океана, при небольшом ветре. После того как все вещи были перевезены, губернатор Филлип покинул «Сириус» в шлюпке, провожаемый троекратным «ура» всех, кто столпился на борту. Гребцы налегли на весла, направляя шлюпку к «Запасу». По словам Донована, это было отличное и легкое парусное судно, способное выдержать любой шторм, корабль с оснасткой брига.

К половине первого «Запас» скрылся из виду, а три корабля во главе с «Александером» (их уже успели окрестить рысаками) двинулись следом по проложенному им курсу. Всеобщее удивление вызвало одно событие: едва Филлип поднялся на борт «Запаса», налетел свежий попутный ветер, и Хантер решил не отставать от рысаков. Поэтому весь день семь медлительных судов находились в пределах видимости и лишь к вечеру вершины их мачт скрылись за горизонтом. При такой погоде «Запас» легко скользил по волнам, к ночи он вырвался вперед, а «Александер», «Скарборо» и «Дружба» продолжали плыть наравне, на расстоянии вытянутого троса или двухсот ярдов.

Но через два дня им вновь пришлось то и дело менять паруса и ждать ветра.

– По-моему, таких ветров, как осты, не существует в природе, – заявил Уилл Коннелли Стивену Доновану, который как раз сменился с вахты и решил наловить рыбы на ужин.

Донован негромко рассмеялся.

– Мы отыщем их, Уилл, и отомстим. Видишь вон тех бурых птиц?

– Похожих на стрижей?

– Да, это предвестники сильных, ровных ветров. И день выдался масленым, на редкость масленым.

– Масленый день? Что это значит? – спросил Тэффи Эдмундс, который вместе с Биллом Уайтингом ухаживал за овцами. То, что выбор пал на этих двоих, развеселило всех обитателей тюрьмы, но ничуть не огорчило самих овцеводов – впрочем, они были слишком умны, чтобы признаваться, что выросли на ферме.

– День ясный, верно? – усмехаясь, спросил Донован.

– Да, пожалуй. На небе ни облачка, ветер утих.

– А небо не голубое, Тэффи, и море тоже. Мы, моряки, называем такие дни маслеными, потому что и небо и море словно покрыты тонкой пленкой жира, выглядят тусклыми, без проблеска. К полудню в небе появятся редкие белые облачка, похожие на листы бумаги. Они совсем невелики, потому что их разгоняет ветер, но он дует слишком высоко. Завтра утром начнется шквал. Укрепите на полках свои вещи и приготовьтесь к тому, что люки придется задраить. Через несколько часов вы поймете, что такое настоящий ост. – Донован издал торжествующей клич: – Клюет! – И он вытащил из воды рыбину, похожую на треску, которая вскоре запрыгала по палубе.