Колин Маккалоу - Путь Моргана

– Отличный выбор, сэр, – похвалил Ричард, а потом изобразил испуг. – А если рядовой Уигфолл не сможет держать пилу прямо и мне придется поставить его на дно ямы? Каторжнику не годится осыпать свободного пехотинца дождем опилок…

– Пусть надевает шляпу, – без обиняков отозвался Кинг и удалился.

К счастью, рядовой Уильям Уигфолл был дюжим парнем, довольно флегматичным и покладистым. Он родился в Шеффилде, среди жителей крохотного поселения у него не было друзей.

– Все мои друзья остались в Порт-Джексоне, – объяснил он Ричарду. – Сказать по правде, я рад переменам, тем более что на лесопилке я сумею подзаработать, чтобы пораньше выйти в отставку. Моя мечта – купить акр хорошей земли и маленький коттедж где-нибудь близ Шеффилда. А если я устроюсь матросом на какое-нибудь судно, то доберусь до родины, не тратя денег.

– Вы не против, если я встану на край ямы? – спросил Ричард. – У меня отличный глазомер, мне не терпится узнать, подведет ли он меня, когда мы начнем пилить. И потом, работать на дне ямы легче, чем вверху. К сожалению, вам придется обойтись без шляпы, чтобы встать вплотную к бревну. Но вы можете держать голову опущенной, чтобы опилки не попадали в глаза.

Глазомер не подвел Ричарда в отличие от Уигфолла, который не обладал им вовсе. Работа была тяжкой, как и предполагал Ричард, но в лице Уигфолла он обрел великолепного напарника, способного с силой тащить пилу вниз. «В Порт-Джексоне, на тамошнем скудном пайке я не выдержал бы ни дня на лесопилке. А здесь нам дают рыбу, иногда – черепах, и вдоволь зеленых овощей, не говоря уже о мягком хлебе, поэтому я могу пилить, не теряя лишних сил. В свои сорок лет я выгляжу более крепким, чем лейтенант Кинг в свои двадцать с небольшим».

В канун сочельника комендант распорядился заколоть огромную свинью для каторжников, и в этот пасмурный и ветреный день они искренне радовались, видя, как мясо шипит над огнем, как трескается кожа, как выступают на ней пузыри. Все мужчины и женщины получили двойную порцию мяса с картофелем и полпинты рома, чтобы запить еду. Ричард отведал мяса впервые с тех пор, как покинул «Герб бочара», и нашел его вкус бесподобным и восхитительным, как и вкус картофеля. «Боже милостивый, – молился он той ночью, лежа на мягком матрасе, – как я благодарен тебе! Только лишения учат наслаждаться маленькими праздниками».

Следующие несколько дней шел дождь, ветер был слишком сильным, чтобы продолжать работу под открытым небом, но пильщики под навесами пилили бревна на доски и брусья. В доме лейтенанта Кинга продолжался ремонт, Стивен Донован получил собственный дом рядом с резиденцией коменданта, а пильщикам разрешили распилить несколько бревен на доски для строительства своих жилищ. Хотя у Ричарда уже был свой дом, он не отказался помочь товарищам.

Первый день нового, тысяча семьсот восемьдесят девятого года выдался ясным и тихим; каторжники проработали только полдня, а потом их отпустили по домам и выдали по четверти пинты рома. Подчиненные лейтенанта Кинга уже научились ненавязчиво втолковывать ему, что если они закончат одно дело, то потом смогут всецело посвятить себя новому.

На восьмой день тысяча семьсот восемьдесят девятого года Энн Иннет родила Кингу крепкого и здорового сына. Поскольку никто из обитателей острова не отличался набожностью, Кинг сам окрестил мальчика, назвав его Норфолком.

– Норфолк Кинг – это звучит красиво, – заметил Стивен, сидя рядом с Ричардом на пляже Черепашьего залива. – Я рад за лейтенанта. Ему нужна семья, хотя его карьере вряд ли поможет женитьба на мистрис Иннет. Более заботливого отца трудно вообразить. Хотелось бы знать, что будет с ним, когда придет время покинуть остров и вернуться в Англию. Как он поступит с любимым, но незаконнорожденным сыном, не говоря уже о его матери? Кинг успел привязаться к Энн.

– Он сам разрешит эту задачу, – невозмутимо откликнулся Ричард. – Более взбалмошного офицера не сыщешь во всем флоте, но ему не занимать ни благородства, ни чувства ответственности. Когда он с чем-нибудь не может справиться – к примеру, с распорядком, – он готов взорваться. Как в случае с Мэри Гэмбл.

Мэри Гэмбл разгневала лейтенанта, швырнув топор в хряка и серьезно ранив его. Чуть не лишившись драгоценного животного и придя в ярость, Кинг отказался выслушивать отчаянные мольбы Мэри. Она пыталась оправдаться тем, что хряк напал на нее и ей пришлось защищаться. Лейтенант, не успевший остыть, назначил ей неимоверно суровое наказание – двенадцать дюжин плетей. Но, едва успокоившись, он пришел в ужас: неужели он и вправду приказал раздеть женщину на виду у таких мужчин, как Дайер, и отвесить ей сто сорок четыре удара плетью, пусть даже самой мягкой из плетей? О Господи, он просто не мог так поступить! А если хряк и вправду напал на нее? Топор действительно мог оказаться под рукой у Мэри, поскольку она очищала от коры поваленные деревья. Боже мой! Столько ударов плетью он никогда не назначал даже мужчине! Как же он влип! Поразмыслив, лейтенант вызвал Мэри к себе и величественным голосом объявил, что помиловал ее.

После этого случая несколько каторжников уверовали, что лейтенант Кинг глуп, мягкосердечен и слабоволен; самые смелые принялись строить дерзкие планы бунта, уверенные, что Кингу не хватит ни смелости, ни ума воспрепятствовать им или наложить суровое наказание.

Садовник Роберт Уэбб сразу же поспешил к лейтенанту.

– Сэр, на острове заговор.

– Заговор? – растерянно переспросил Кинг.

– Да, сэр. Несколько каторжников замышляют взять под стражу вас, мистера Донована, остальных свободных колонистов и всех пехотинцев. А потом они решили дождаться следующего корабля, захватить его и отплыть в Отахейт.

Лицо коменданта побелело, он недоверчиво уставился на Уэбба.

– Господи Боже! Кто это задумал, Роберт, кто?

– Насколько мне известно, сэр, трое каторжников с «Золотой рощи» и… – он замялся, сглотнул и сморгнул слезы, – несколько старожилов.

– Быстро же они поддались дурному влиянию, – с горечью заметил Кинг. – Если они готовы поднять бунт вскоре после прибытия новых каторжников, что же будет, когда его превосходительство пришлет сюда сотню колонистов? – Он провел ладонью по лбу, стирая обильный пот. – Как прискорбно слышать это! Несколько старожилов… Зачем они сделали это? Полагаю, в их числе Ной Мортимер и этот болван Чарли Маклеллан. – Он распрямил плечи и выпятил подбородок. – Но как ты узнал об этом?

– Мне рассказала моя подруга, Бет Хендерсон. Уильям Фрэнсис по секрету сообщил ей о заговоре и спросил, соглашусь ли я поддержать его. Она пообещала уговорить меня, а потом рассказала мне все.

Пот заливал глаза Кинга; в здешних широтах форма морского офицера превращалась в орудие пытки, а лейтенант был обречен носить ее изо дня в день.