Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 2

Потом сел на пятки.

– Хай? – спросил он с вынужденной вежливостью.

И сразу же Бунтаро забормотал что-то, жалко извиняясь. За что и почему, Блэкторн до конца не понял. Он уловил отдельные слова, среди них много раз «саке», но, вне всяких сомнений, это были извинения и смиренная просьба о прощении. Бунтаро все говорил и говорил. Потом умолк и опять опустил голову в пыль.

К этому времени ослепившая Блэкторна ярость уже прошла.

– Сиката га най, – хрипло произнес он, что могло означать: «Ничем не могу помочь», или «Что тут поделаешь?», или «А что вы могли сделать?». Капитан все еще не знал, как расценивать извинение. Не часть ли это ритуала, предваряющего поединок? – Сиката га най. Хаккири вакарану га симпай сурукото-га най? (Чем тут поможешь? Я не совсем понял, что к чему, но не беспокойтесь.)

Бунтаро поднял глаза и снова сел.

– Аригато-аригато, Андзин-сан. Домо гомэн насаи.

– Сиката га най, – повторил Блэкторн и, когда стало ясно, что извинение было искренним, возблагодарил Бога за то, что обошлось без дуэли. Он знал, что не имеет никаких прав, что вел себя как безумец и что единственный способ с честью выйти из положения – придерживаться чужих правил. А значит, иметь дело с Торанагой.

«Но почему вдруг извинения? – пытал он себя. – Подумай. Ты должен научиться думать как они».

Тут его осенило. «Должно быть, потому, что я – хатамото, а Бунтаро – мой гость. Он нарушил мое ва , гармонию моего дома, оскорбил меня. Следовательно, он не прав и должен извиняться, что бы ни затаил в душе. Он вынужден принести извинения как самурай самураю, гость хозяину…

Постой-ка! Вспомни: их обычаи дозволяют напиваться, это не считается большим грехом, они полагают, что пьяный не несет ответа за свои действия. Не забывай, что, нагрузившись до беспамятства, ты еще не теряешь лица. Вспомни, как легко на корабле Марико и Торанага отнеслись к тому, что ты отключился. Они изумлялись, но не брезговали, как водится у нас.

А разве ты не виноват? Разве не ты начал эту попойку? Не ты бросил вызов?»

– Да, – сказал он вслух.

– Нан дэс ка, Андзин-сан? – спросил Бунтаро, глядя на него налитыми кровью глазами.

– Нани мо. Ватаси но касицу дэс. (Ничего. Это была моя вина.)

Бунтаро покачал головой, отрицая: нет, это была только его вина. И снова извинился с поклоном.

– Саке, – бросил Блэкторн, чтобы покончить с этим, и пожал плечами: – Сиката га най. Саке!

Бунтаро поклонился и снова поблагодарил его. Блэкторн встал, вернув поклон. Бунтаро с телохранителем поднялись вслед за ним. Оба поклонились еще раз, и он снова ответил на поклон.

Наконец Бунтаро повернулся и, шатаясь, побрел прочь. Блэкторн не трогался с места, пока тот не удалился на расстояние полета стрелы, и долго ломал голову над тем, действительно ли самурай упился вдрызг, как представлялось со стороны. Потом пошел домой.

Фудзико была на веранде, приветливая и улыбающаяся, как всегда. «О чем она на самом деле думает?» – спросил он себя, здороваясь с ней и выслушивая утренние приветствия.

Дверь в комнату Марико была закрыта. Возле нее стояла служанка.

– Марико-сан?

– Да, Андзин-сан?

Он подождал, но дверь не открывалась.

– У вас все хорошо?

– Да, благодарю вас. – Блэкторн услышал, как она прочищает горло, потом снова раздался ее слабый голос: – Фудзико послала сообщить Ябу-сан и господину Торанаге, что я сегодня нездорова и не смогу переводить.

– Вам лучше бы показаться лекарю.

– О, спасибо, хватит с меня и Суво. Я послала за ним. Я… Я только немного вывихнула бедро. У меня, правда, все хорошо, вам не стоит беспокоиться.

– Слушайте, я немного разбираюсь в искусстве врачевания. Вы не кашляете кровью?

– О нет. Я просто поскользнулась и ударилась щекой. Я действительно совсем здорова.

После паузы он произнес:

– Бунтаро извинился.

– Да, Фудзико видела от ворот. Я покорно благодарю вас за то, что вы приняли его извинения. Андзин-сан, я так сожалею, что мы побеспокоили вас… Это непростительно, что ваш покой… Пожалуйста, примите мои извинения тоже. Мне не следовало быть такой несдержанной. Это очень невежливо. Ссора произошла по моей вине. Пожалуйста, примите мои извинения.

– За то, что вас избили?

– За то, что я не ослушалась мужа, не помогла ему спокойно уснуть, подвела его и моего господина.

– Вы уверены, что я ничем не могу вам помочь?

– Нет-нет, благодарю вас, Андзин-сан. Завтра все пройдет.

Но Блэкторн не видел ее целых восемь дней.

– Я пригласил тебя поохотиться, Нага-сан, а не повторять доводы, которые я уже слышал, – сказал Торанага.

– Прошу вас, отец, в последний раз: положите конец этой подготовке, запретите употребление ружей, казните чужеземца, объявите опыт неудавшимся и покончите с этим мерзким делом.

– Нет. И это мое последнее слово. – Сидевший на перчатке Торанаги сокол, чья голова скрывалась под колпачком, беспокойно задвигался при непривычно грозных звуках хозяйского голоса и встревоженно вскрикнул. Охотники прятались в кустах, загонщики и охрана находились за пределами слышимости. День был жаркий, влажный и облачный.

Нага вскинул голову:

– Очень хорошо. Но все же мой долг напомнить вам, что здесь вы в опасности, и попросить снова, со всей подобающей вежливостью, уже в последний раз, сегодня же уехать из Андзиро.

– Нет. Также в последний раз.

– Тогда возьмите мою голову.

– Она и так принадлежит мне.

– Тогда возьмите ее сегодня, сейчас или позвольте мне покончить с жизнью, раз вы не следуете добрым советам.

– Научись терпению, щенок!

– Как я могу быть терпеливым, видя, что вы губите себя? Мой долг указать вам на это. Вы здесь охотитесь, теряете попусту время, а ваши враги между тем ополчились на вас всем скопом. Завтра встретятся регенты. Четыре пятых всех даймё либо уже в Осаке, либо на пути туда. Вы единственный из важных правителей отказались приехать. Теперь вам предъявят обвинение в измене. И ничто уже не спасет вас. Самое меньшее, вы должны были оставаться дома, в Эдо, окруженный верными вам войсками. Здесь мы не сможем защитить вас. У нас едва ли наберется тысяча человек, а разве Ябу не собрал под свои знамена всех воинов Идзу? У него уже более восьми тысяч человек в пределах двадцати ри отсюда, еще шесть тысяч прикрывают границы. Вы знаете, наши шпионы доносят, что к северу отсюда он держит суда, готовые потопить вас, если вы попытаетесь спастись на галере! Вы опять его пленник, разве вы не видите этого? Один почтовый голубь от Исидо – и Ябу погубит вас когда захочет. Разве вы не понимаете, что он готовит измену?

– Уверен, что он подумывает об этом. Я бы на его месте думал, а ты?