Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 2

Вместо этого он подогревал в соратниках воинственный дух, рассчитывая вывести врага из равновесия.

– Слушайте, самураи! Скоро вы – каждый из вас – сможете доказать вашу преданность, как доказывали ее ваши предки. Я сокрушу Исидо и всех изменников, прежде всего Икаву Дзуккую. А сейчас перед лицом всех вас я заявляю, что отдам все его земли, обе провинции – Суругу и Тотоми, – приносящие годовой доход триста тысяч коку, моему преданному вассалу господину Касиги Ябу, и подтверждаю его право и право его рода на владение этими землями и Идзу.

Грянули оглушительные приветствия. Ябу вспыхнул от восторга.

Оми молотил кулаком по полу, издавая радостные вопли.

«Теперь твоя награда будет безмерна, ибо, по обычаю, наследник Ябу получит все его земли!

Как убить Ябу, не дожидаясь войны?»

Тут на глаза ему попался Андзин-сан, который бурно выражал свое одобрение.

«Почему бы Андзин-сан не сделать это за тебя?» – пришло ему в голову, и он громко рассмеялся при этой нелепой мысли.

Бунтаро наклонился и похлопал его по плечу. Он был в хорошем настроении и посчитал смех Оми проявлением радости за Ябу.

– Скоро вы тоже получите столько земли, сколько заслуживаете, не так ли? – прокричал Бунтаро, перекрывая шум. – Вы тоже заслуживаете поощрения. Ваши советы и идеи очень ценны.

– Благодарю вас, Бунтаро-сан.

– Не беспокойтесь, мы пробьемся сквозь горы.

– Да. – Бунтаро был отчаянный рубака, и Оми знал, что они хорошо дополняют друг друга: сам он – смелый стратег, Бунтаро – бесстрашный в наступлении военачальник. Если кто-нибудь и сможет провести войска через горы, так это он.

Раздался еще один взрыв ликования – Торанага приказал принести саке, подводя итог совещанию.

Оми выпил свою чашку и наблюдал, как Блэкторн осушил свою. Чужеземец, облаченный в опрятное кимоно, правильно расположивший мечи, спокойно беседовал с Марико. «Ты сильно переменился, Андзин-сан, с того первого дня, – подумал Оми довольно. – Еще немало бредовых идей сидит в твоей голове, но ты уже стал почти цивилизованным».

– В чем дело, Оми-сан?

– Ничего, так, Бунтаро-сан…

– У вас такой вид, словно эта сунул вам свой зад под нос.

– Ничего такого – вовсе нет! Э, совсем наоборот. У меня рождается одна замечательная мысль. Выпьем! Эй, Цветок Персика, принеси еще саке, чашка господина Бунтаро пуста!

– Мне приказано узнать, свободна ли Кику-сан сегодня вечером, – объявила Марико.

– Ох, простите, госпожа Тода, так сразу и не скажешь, – произнесла Гёко, мама-сан, заискивающе. – Могу я спросить, желает ли уважаемый господин провести с госпожой Кику вечер, часть вечера или остаться с ней до утра, если она еще не занята?

Эта высокая изящная женщина, немногим старше пятидесяти, с обворожительной улыбкой, пила слишком много саке, имела расчетливое сердце и нюх, способный учуять серебряную монетку за пятьдесят ри.

Женщины сидели в отведенной Марико комнате, которая примыкала к личным покоям Торанаги и имела выход в маленький садик у первой, внутренней стены крепости. Опять шел дождь, капли его поблескивали в пламени свечей.

Марико вежливо ответила:

– Это решит сам господин. Но нельзя ли уже сейчас условиться и оговорить все до конца?

– Извините меня, пожалуйста, но я не знаю, насколько она занята сегодня. Кику-сан пользуется большим успехом, госпожа Тода. Вы понимаете меня?

– О да, конечно. Нам действительно очень повезло, что госпожа таких достоинств отыскалась здесь, в Андзиро. – Марико сделала акцент на слове «Андзиро».

Она послала за Гёко, вместо того чтобы нанести ей визит, хотя могла бы поступить иначе. И когда та явилась – потянув время ради утверждения своего достоинства, но не настолько, чтобы показаться грубой, – Марико обрадовалась случаю вступить в борьбу с достойным противником.

– Чайный домик сильно поврежден? – осведомилась она.

– Нет. К счастью, чайная посуда и одежда не пострадали. Хотя починка крыши и прочего обойдется в небольшое состояние. И за скорость придется очень дорого заплатить.

– Да, это весьма трудоемкое дело.

– Так важна спокойная обстановка, правда? Почтит ли господин своим присутствием чайный домик? Или он хочет, чтобы Кику-сан посетила его здесь, если будет свободна?

Марико поджала губы, обдумывая:

– Он посетит чайный домик.

– А, со дэс!

На самом деле маму-сан звали Хэйко-ити – Первая Дочь Строителя Стен. Ее отец и дед занимались возведением садовых оград. В течение многих лет она была куртизанкой в Мисиме, столице Идзу, но поднялась лишь до второго класса в своем ремесле. Однако ей улыбнулись боги: благодаря щедрости покровителя и острому деловому чутью она скопила достаточно денег, чтобы заблаговременно выкупить свой контракт, обзавестись собственным чайным домиком и стать хозяйкой нескольких женщин, прежде чем упал спрос на красивое тело и бойкий ум, которыми судьба наградила ее. Теперь она называла себя Гёко-сан – госпожа Удача. Когда она только начинала, в четырнадцать лет, ей дали имя Цукайко – Заклинательница Змей. Хозяйка объяснила ей, что некий орган у мужчин можно уподобить змее, что змея – это удача и что, став умелой заклинательницей, она способна преуспеть. Кроме того, это имя забавляло клиентов, а смех играл не последнюю роль в ее ремесле. Гёко никогда не забывала, сколь важен смех.

– Саке, Гёко-сан?

– Спасибо, госпожа Тода.

Служанка налила саке, и Марико отпустила ее. Некоторое время они молча смаковали напиток, потом Марико снова наполнила чашечки.

– Какая милая керамика! Такая изысканная, – похвалила Гёко.

– Что вы, совсем непритязательная. Я сожалею, что мы вынуждены ею пользоваться.

– Если бы я смогла освободить Кику-сан на этот вечер, вы не пожалели бы пяти кобанов? – Кобаном называли золотую монету, весившую восемнадцать граммов. Один кобан равнялся трем коку риса.

– Извините, может быть, я выразилась недостаточно ясно? Я не хочу покупать весь чайный домик в Мисиме – только один вечер с госпожой.

Гёко прыснула:

– Ах, госпожа Тода, вы, как всегда, остроумны. Но могу ли я напомнить, что Кику-сан – куртизанка первого класса? Гильдия присвоила ей этот ранг в прошлом году.

– И по заслугам, я уверена. Но это было в Мисиме. Да хоть бы и в Киото – вы, конечно, пошутили, уж простите.

Гёко проглотила грубость, готовую сорваться с языка, и добродушно улыбнулась:

– К сожалению, я должна буду дать отступного господам, которые уже сговорились с ней. Бедное дитя, ей испортили четыре кимоно, когда заливали огонь водой. Трудные времена настали, госпожа. Я уверена, вы понимаете. Пять – справедливая цена.

– Конечно нет. Пяти кобанов хватило бы в Киото, чтобы неделю пировать с двумя госпожами первого класса. Но сейчас не обычные времена, и надо делать скидку. Полкобана. Саке, Гёко-сан?