Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 2

– Спасибо, спасибо. Саке отличного качества. Еще одну чашечку, если можно, и довольно. Если Кику-сан не свободна сегодня вечером, я буду рада предоставить вам другую госпожу. Может быть, Акэко? Или вас устроит другой день? Скажем, послезавтра?

Марико ответила не сразу. Мама-сан запросила лишку. Пять кобанов платили за известных куртизанок первого класса в Эдо. Услуги Кику тянули на полкобана. Марико знала цены, поскольку Бунтаро время от времени пользовался услугами куртизанок и даже выкупил контракт одной из них, а его жена должна была оплачивать счета. Краем глаза Марико следила за Гёко. Мама-сан спокойно потягивала саке, рука ее не дрожала.

– Может быть, – протянула Марико, – но я думаю, что ни другая госпожа, ни следующий вечер не подойдут. Нет, если мы не сговоримся на сегодня, боюсь, послезавтра будет слишком поздно. Что касается других девушек… – Марико улыбнулась и пожала плечами.

Гёко скорбно поставила свою чашку.

– Я слышала, что наши славные самураи оставляют нас. Какая жалость! Ночи здесь так приятны. В Мисиме не бывает морского бриза, как тут. Я буду сожалеть, когда уеду отсюда.

– Может быть, один кобан. И если эта встреча удастся, я бы хотела обсудить, сколько может стоить ее контракт.

– Ее контракт?

– Да. Саке?

– Спасибо. Контракт – ее контракт? Ну, это другое дело. Пять тысяч коку.

– Это невозможно!

– Да, – согласилась Гёко, – но Кику-сан мне как дочь, даже больше чем дочь. Я воспитываю ее с шести лет. Она самая искусная госпожа из «мира ив» в Идзу. О, я знаю, в Эдо есть госпожи, превосходящие Кику-сан образованностью, тонкостью обхождения, но только потому, что бедняжка не имела достаточных средств, чтобы общаться с людьми такого уровня. Но даже сейчас никто не может равняться с ней в пении или игре на сямисэне. Клянусь всеми богами! Будь у нее щедрый покровитель и возможность учиться, за какой-нибудь год в Эдо она превзошла бы любую куртизанку в стране. Пять тысяч коку – не великая плата за такой цветок. – Пот бусинками покрыл ее лоб. – Вы должны извинить меня, но я никогда не думала о продаже ее контракта. Ей только восемнадцать лет, само совершенство, единственная госпожа первого класса, которой мне повезло руководить. Я на самом деле даже не думала о том, чтобы когда-нибудь продать ее контракт, даже за упомянутую цену. Я, наверное, не стану продавать его и за эти деньги, так что извините. Может быть, мы обсудим это завтра. Потерять Кику-сан? Мою маленькую Кику-сан? – Слезы собрались в уголках ее глаз, и Марико подумала: «Если это настоящие слезы, тогда, Гёко, ты никогда не раскроешься навстречу „несравненному песту“».

– Извините. Сиката га най, нэ? – вежливо промолвила Марико, предоставив гостье стенать и плакать, но не забывая подливать ей саке.

«Сколько же на самом деле стоит контракт? – спрашивала она себя. – Пять тысяч коку безумно много. Впрочем, все зависит от того, насколько страстно желает выкупа мужчина. Но кто он? Конечно, не сам господин Торанага. Для кого покупают контракт? Для Оми? Возможно. Но зачем Торанага примешал сюда Андзин-сан?» – гадала Марико…

– Вы согласны, Андзин-сан? – спросила она его с нервным смехом среди пьяного галдежа военачальников.

– Вы говорите, господин Торанага нанял для меня даму? Это часть награды?

– Да. Кику-сан. Вам трудно будет отказаться. Я… мне приказано переводить.

– Приказано?

– О, я буду счастлива переводить для вас. Но, Андзин-сан, вы на самом деле не можете отказаться. Это было бы ужасно невежливо после стольких почестей, правда? – Она подшучивала над ним, не боясь его, такого гордого и восхищенного невероятным великодушием Торанаги. – Пожалуйста, соглашайтесь! Я никогда не заглядывала внутрь чайного домика. Мне самой не терпится побывать там, поговорить с настоящей госпожой из «мира ив».

– Что?

– О, так называют этих дам. Предполагается, что они грациозные и гибкие, как ивы. Иногда употребляют выражение «плавающий мир», потому что они прекрасны, как лилии, плавающие в озере. Ну давайте, Андзин-сан, соглашайтесь!

– А что скажет Бунтаро-сама?

– О, он знает, что я хлопочу для вас. По приказу господина Торанаги. Ну давайте! Пожалуйста! – Тут она перешла на латынь, радуясь, что никто, кроме них двоих, в Андзиро не говорит на этом языке: – Есть еще одна причина, о которой я скажу тебе позднее.

– Скажи сейчас!

– Позже. Но согласись с удовольствием. Потому что я прошу тебя.

– Ты… Как я могу отказать тебе?

– С удовольствием. Это должно быть с удовольствием. Обещай!

– Со смехом. Я обещаю. Попытаюсь, по крайней мере. Буду стараться изо всех сил. Ни за что другое поручиться не могу.

После этой шутливой перепалки она удалилась, чтобы обо всем договориться, и вот теперь Гёко стонала:

– Ох, я прямо в смятении при одной мысли о том, чтобы продать контракт моей красавицы. Да, спасибо, еще немного саке. Потом я действительно должна буду покинуть вас. – Она опрокинула в себя очередную порцию спиртного и устало протянула чашку, чтобы ее снова наполнили. – Давайте столкуемся на двух кобанах за вечер. Я уступаю только из желания сделать приятное госпоже ваших достоинств.

– Один. Если вы согласны, мы могли бы продолжить разговор о контракте сегодня вечером, в чайном домике. Извините, что тороплю, но время уходит, вы понимаете… – Марико неопределенно повела рукой в сторону комнаты, где собрались самураи. – Государственные дела… вы понимаете, Гёко-сан?

– О да, госпожа Тода, конечно. – Гёко начала вставать. – Полтора кобана за вечер, хорошо? Тогда давайте…

– Один.

– О-хо-хо, госпожа, что такое полкобана? Одна видимость. Стоит ли спорить из-за такой малости? – Гёко всхлипнула, благодаря богов за свою сообразительность и сохраняя притворную муку на лице. Полтора кобана втрое превосходили обычную плату. Но гораздо ценнее было то, что впервые услуги Кику-сан понадобились самым высокородным господам, настоящей знати – честь, которой Гёко домогалась давно, ради которой она охотно посоветовала бы своей подопечной вовсе не брать денег. – Клянусь всеми богами, госпожа Тода, я сдаюсь на вашу милость, кобан с половиной. Пожалуйста, подумайте о других моих питомицах, которых требуется кормить, поить, одевать и учить годами. Их услуги ценятся дешевле, чем искусство Кику-сан, но и этих бедняжек надо лелеять.

– Один кобан золотом, завтра. Идет?

Гёко подняла фарфоровую бутылочку и наполнила две чашки. Одну предложила Марико, другую осушила и тут же наполнила вновь.

– Один, – выпалила она, чуть не подавившись.

– Благодарю вас, вы так добры и так заботливы. Да, времена сейчас трудные. – Марико с удовольствием потягивала саке. – Андзин-сан и я скоро придем в чайный домик.