Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 1

– Торанага тебя нанял, Родригес?

– Нет, мы просто приплыли в Осаку. Весьма кстати для Торанаги. Мой командир предложил меня. Я ведь служил на… – Родригес замолчал. – Я забыл, что ты враг, англичанин.

– Португальцы и англичане были союзниками много веков.

– Это в прошлом. Пошли вниз, англичанин. Ты устал, и я устал, а усталые люди ошибаются. Поднимемся на палубу, когда отдохнешь.

Так Блэкторн оказался внизу, в каюте кормчего, на его койке. Бортовой журнал Родригеса с описанием маршрута лежал на столе, прикрепленном к переборке, как капитанское кресло на юте. Блэкторн не стал заглядывать внутрь кожаного потрепанного переплета.

– Почему ты оставил его на виду? – спросил он.

– Не оставил бы, ты бы тут все перерыл. А так не тронул – даже не поглядел без приглашения. Ты ведь капитан, а не какой-нибудь продажный, вороватый купец со свиным брюхом или солдат.

– Я посмотрю его, если позволишь.

– Но не без разрешения, англичанин. Капитан так не сделает. Даже я бы не сделал!

Блэкторн мгновение смотрел на книгу, а потом закрыл глаза. Он спал крепко весь этот день и часть ночи и проснулся перед рассветом, как всегда. Потребовалось время, чтобы приспособиться к непривычному ходу галеры и дроби барабана, который заставлял множество весел двигаться как одно. Он лежал в темноте, удобно устроившись на спине, заложив руки за голову. Блэкторн думал о своем корабле. Он прогнал беспокойство о том, что случится, когда они достигнут берега и придут в Осаку. «Всему свое время. Думай о Фелисити и детях, о доме. Нет, не сейчас. Думай о том, что, если другие португальцы похожи на Родригеса, у тебя есть шанс. Ты получишь корабль. Моряки не враги друг другу, и к черту всех остальных! Но ты не можешь сказать этого, парень. Ты англичанин, ненавистный еретик и антихрист. Католики владеют этим миром. Пока. Мы и голландцы собираемся разгромить их.

Ну что за вздор все это! Католики и протестанты, кальвинисты и лютеране, прочее дерьмо. Ты должен был родиться католиком. Просто судьба привела твоего отца в Голландию, где он встретил женщину, Аннеке ван Дрост, которая стала его женой, и он впервые увидел испанских католиков, простых священников и инквизиторов. Я рад, что у него открылись глаза. Я рад, что у меня они тоже открылись».

Когда он вышел на палубу, Родригес сидел в своем кресле, его глаза покраснели после бессонной ночи. У штурвала, как и прежде, стояли два японских моряка.

– Можно я постою эту вахту за тебя?

– Как ты себя чувствуешь, англичанин?

– Отдохнул. Могу я постоять на вахте вместо тебя? – Блэкторн видел, что Родригес рассматривает его. – Я разбужу тебя, если ветер изменится или еще что.

– Спасибо, англичанин. Да, я немного посплю. Держись этого курса. При повороте бери на четыре градуса западней, а при следующем – еще на шесть градусов западней. Ты показывай рулевому новый курс на компасе. Вакаримас ка?

– Хай! – Блэкторн ухмыльнулся. – Четыре градуса западней. Спускайся вниз, капитан, твоя койка очень удобная.

Но Васко Родригес не пошел вниз. Он только завернулся поплотнее в свой плащ и уселся поудобнее. Как раз перед следующим переворотом песочных часов – склянок – он мгновенно проснулся, проверил курс, не тронувшись с места, и сразу опять заснул. Снова открыл глаза, когда ветер переменил направление, и, увидев, что нет никакой опасности, забылся сном.

Хиромацу и Ябу вышли на палубу утром. Блэкторн заметил их удивление, когда они поняли, что он ведет корабль, а Родригес спит. Они не заговорили с ним, а продолжили свою беседу и позже снова ушли вниз.

Около полудня Родригес поднялся со своего кресла, посмотрел на северо-восток, проверил направление ветра и все его чувства пришли в напряжение. Оба капитана с тревогой вглядывались в море, небо и несущиеся облака.

– Что бы ты делал, англичанин, если бы это был твой корабль? – снова спросил Родригес.

– Я бы поплыл к берегу, если бы знал, где он, – к ближайшей точке. У этого судна небольшая осадка, и все бы обошлось. Шторм начнется через четыре часа.

– Тайфуна не будет, – пробормотал Родригес.

– Чего?

– Тайфуна . Это штормовой ветер небывалой силы – самый мощный из всех, что мне и тебе когда-либо доводилось наблюдать. Но сейчас не сезон тайфунов .

– Когда же он наступит?

– Не теперь, противник, – Родригес засмеялся. – Нет, не теперь, поэтому я не воспользуюсь твоим хреновым советом. Правь на северо-восток.

Как только Блэкторн указал новый курс и рулевой аккуратно повернул судно, Родригес подошел к поручням и прокричал японскому капитану:

– Исогу! Капитан-сан. Вакаримас ка?

– Исогу, хай!

– Что это значит? «Скорее»?

Уголки глаз Родригеса сморщились от удовольствия.

– Тебе не помешает поучить японский язык, а? Конечно, англичанин, исогу значит «скорее». Всего-то и нужно знать около десятка слов, и тогда ты можешь заставить этих содомитов обосраться, если захочешь. Если сумеешь найти нужные слова, конечно, и если они в настроении. Я спущусь и поем.

– Ты сам стряпаешь?

– В Японии каждому цивилизованному человеку приходится либо готовить самому, либо лично обучить этому одну из здешних обезьян, либо умереть с голоду. Они все едят сырую рыбу и сырые овощи в сладком уксусном маринаде. Но жизнь здесь такая хреновина, что нужно знать, что к чему.

– Хреновина – это хорошо или плохо?

– В основном очень хорошо, но иногда ужасно плохо. Все зависит от того, как себя чувствуешь. Ты задаешь слишком много вопросов.

Родригес спустился вниз. Он закрыл дверь своей каюты на засов и тщательно проверил замки на рундуке. Волос, который он положил на крышку, все еще был на месте. И другой такой же, невидимый для всех, кроме него самого, и лежащий на обложке журнала, также не был тронут.

«Нельзя быть слишком осторожным в этом мире, – думал Родригес. – Велика ли была бы беда, если бы он узнал, что ты капитан „Нао дель Трато“ – самого большого „черного корабля“ этого года из Макао? Может, и велика, потому что тогда пришлось бы объяснить, что это настоящий левиафан, одно из самых богатых и крупных судов в мире – больше шестнадцати сотен тонн. Ты мог не устоять перед искушением и выболтать все о своем грузе, торговле, Макао и ином прочем, проливающем свет на многое, очень и очень личное, очень и очень секретное. Но мы воюем, мы воюем против Англии и Голландии».

Он открыл хорошо смазанный замок и вынул личный руттер, чтобы проверить некоторые азимуты на ближайшую гавань. Его глаза наткнулись на запечатанный пакет, который священник, отец Себастью, вручил ему перед тем, как он покинул Андзиро.

«А не в нем ли бумаги англичанина?» – спросил он себя опять.